– Простыни слишком большие. У меня не такие длинные руки. Он вздыхает и качает головой: – Это не оправдание. – Ты заглядывал в мой ящик с нижним бельем? – Разумеется, нет. Нужно же было оставить что-нибудь для другого раза. – Можно мне заглянуть в твой сейчас? – Я теряю голову. Мое здравомыслие осталось за порогом квартиры Джоша. Я отпиваю чай. Он как нектар. – Теперь, Печенька, мы сделаем кое-что необычное. Он включает звук телевизора, делает глоток из своей чашки и смотрит повтор старого сериала «Скорая помощь», как будто мы занимаемся этим каждый вечер. Я сижу и пытаюсь сконцентрироваться, сердце стучит. Эй, тут нет ничего особенного. Я просто сижу на диване Джошуа Темплмана. Склоняю голову набок и смотрю на него в продолжение целого эпизода, наблюдая за сценами хирургических операций и конфликтами в палатах, которые отражаются в глазах Джоша. – Я тебя не беспокою? – Нет, – безразлично отвечает он. – Я привык к этому. Мы ненормальные. Минута проходит за минутой. Джош пьет кофе, а я продолжаю глядеть на него. На его подбородке проступила тень от щетины, в рабочее время такого за ним не замечалось. Грудь моя напряжена от волнения. Когда я нахожусь в непосредственной близости от Джошуа, тело и мозг приходят в состояние боевой готовности. Только он поворачивает голову, я дергаюсь назад. Он кладет на диван между нами свою руку ладонью вверх и снова устремляет взгляд на экран. Это выглядит так, будто он выставил вперед блюдце с семечками и теперь сидит очень тихо, поджидая, когда трусливый маленький цыпленок решится сделать шаг. Меня хватает ненадолго. Я неуверенно беру его руку и переплетаю свои пальцы с его пальцами. Одно пугающее мгновение он не реагирует, но вот тепло его ладони начинает проникать в мою руку, и он пожимает ее, сильно и с чувством. Потом опускает наши соединенные кисти на диван, а другой рукой поднимает кружку и кивает на экран: – Я смотрю медицинские драмы, чтобы позлить отца. Его они просто сводят с ума. В отцовском доме их вообще не включают. – Почему? Там много ошибок? – Я рада, что могу сконцентрироваться на чем-то другом, кроме этого странного развития отношений между нашими руками. – О да. Это полная ерунда. – Я предпочитаю «Закон и порядок». Мне нравится, когда ресторанный работник находит труп в мусорном контейнере. – Или человек, который гуляет с собакой в Центральном парке. – Джош делает жест рукой в сторону экрана кружкой с кофе. – Этот так называемый доктор даже не надевает перчаток. – И хмурится, будто оскорблен до глубины души. Искусство держаться за руки недооценено, я смущена тем, в какое почти бездыханное волнение меня приводит это простое действие. Подушечка его большого пальца через тыльную сторону моей ладони добирается до запястья. Крупные мужчины всегда пугали меня. Если вспомнить моих прежних бойфрендов – все они были ростом с жокеев. С такими легче иметь дело. Более равные партнеры. Никогда вблизи меня не оказывалось такой ошеломляющей мужской архитектуры, как сейчас. Округлости плечевых мышц гармонируют с мягко изогнутыми бицепсами на руках. Суставы на локтях и запястьях похожи на какие-то штуки из магазина скобяных изделий. Каково это будет – лежать под таким огромным мужиком? Наверное, потом ноги будут подкашиваться. Джош смотрит «Скорую помощь» и зевает, не подозревая, что я пытаюсь оценить размер его грудной клетки, как жадный до мяса хищник. Возможно, несовместимость размеров добавила остроты нашим отношениям на работе. Я всегда пыталась усилить свои позиции единственным доступным мне способом – умом и языком. Похоже, Джошуа обратил меня в свою веру. Теперь я не против мускулатуры. Начинаю дышать немного тяжелее, и он смотрит на меня: – Что за странный взгляд? Расслабься. – Я думала, какой ты большой. Смотрю на наши соединенные руки. Джош тихонько гладит большим пальцем мою ладонь. Когда мы снова встречаемся взглядами, глаза его слегка потемнели. – Я тебе подхожу как надо. По коже ползут мурашки. Я сдвигаю бедра и невзначай фыркаю, как пони. Я адски разгорячилась. Не могу удержаться, заглядываю через плечо в его спальню. Она так близко. Хватит, наверное, пяти больших шагов, чтобы оказаться на постели. И язык Джоша будет прикасаться к моей коже меньше чем через полминуты. – Если ты так уж хорошо мне подходишь, покажи это. – Покажу. Ладони у нас скользкие. Шея сзади под волосами взмокла. Мне нужен поцелуй. На этот раз я намерена гладить языком язык Джоша, пока парень не застонет. Пока не упрется в меня чем-то твердым. Пока не отнесет в свою спальню и не снимет с себя одежду. Бегут титры самой длинной в истории серии «Скорой помощи». Сердце мое грозит лопнуть, как воздушный шарик. Джош зловеще приглушает звук телевизора и поворачивает голову – начинается игра в гляделки. Вижу, его глаза стали черными, и не дышу в предвкушении того, что должно случиться. Ощущаю биение пульса во всех чувствительных частях тела. Между ног – теплая тяжесть. Смотрю на губы Джоша. Он глядит на мои. Потом переводит взгляд на наши соединенные руки. – Что теперь? Он косится на меня. Следующие слова, слетающие с его губ, как удар кнутом. – Раздевайся! – Я вздрагиваю, он усмехается и выключает телевизор. – Шучу. Пошли, я провожу тебя до машины. Его улыбки опасно кружат мне голову. Это уже третья за последнее время? Я сую их в карманы. Набиваю ими рот. – Но… – голос у меня жалобный, – я думала… Брови Джоша сходятся к переносице, он наигранно изображает непонимание. – Ты знаешь… – Довольно обидно, когда хотят только моего тела. У меня еще даже не было предварительного свидания. – Он снова смотрит на наши руки. – Насколько я могу судить, ты замечательно сложен. Чего еще должна я от тебя хотеть? Я начинаю трогать и сжимать его руки в разных местах. Это самый худший шаблон соблазнения из всех, какие можно придумать, но Джошу, кажется, и дела нет. Локоть у него слишком большой, мне его не обхватить ладонью. Платье приходит на помощь и немного сползает вниз на груди, когда я тянусь к Джошу. Его глаза перемещаются к открывшейся ложбинке. Когда мы снова встречаемся взглядами, я понимаю, что сказала глупость. Он быстро закрывает тему, принимая хмурый вид: – Сегодня мы этого делать не будем. Я едва не парирую какой-нибудь резкостью, но, замечая, как Джош прикрывает глаза и делает глубокий вдох, понимаю, как мне не хочется завершать этот вечер. – Если я задам вопрос о тебе, ты ответишь? – А ты? – Он вновь обретает самообладание, как и я. – Конечно. – Все, что мы делаем, взаимно – зуб за зуб. – Ладно. Джош открывает глаза, и сперва я не могу придумать никакого вопроса, который не раскрыл бы слишком многое обо мне самой. Что ты на самом деле думаешь обо мне? Не есть ли все это тщательно разработанный план, чтобы разделаться со мной? Сильно ли я буду страдать? – Давай превратим это в игру, как все, что мы делаем. Так легче. Правда или желание? – Я пытаюсь говорить легко, без напряга. – Правда. Тебе ведь до смерти хочется, чтобы я сказал «желание». – Что за коды ты пишешь карандашом в своем ежедневнике? Это для кадровиков? Джош хмурится: – А какое желание? Его запах окутывает меня пряным туманом. Теплый плюшевый диван будто подбивает подкрасться ближе к коленям Джоша. – Ты еще спрашиваешь? Он встает сам и поднимает меня на ноги. Я засовываю пальцы за пояс его джинсов и ощущаю крепкое мужское тело. Едва не пускаю слюни. – Мы не можем начать это сегодня. – Он вынимает мои пальцы из своих джинсов. – Почему нет? – Кажется, я умоляю. – Мне нужно больше времени. – Еще только половина девятого. – Я иду за ним к входной двери. – Ты сказала, что мы займемся этим всего раз. Мне нужно много времени. Я ощущаю трепет между ног. – Сколько? – Много. Дни. Может быть, больше. Мои коленки стукаются друг об дружку. Глаза Джоша прищуриваются.