Я беру наши кружки и свою креманку от мороженого, уношу на кухню, споласкиваю. Смотрю на сковородку, ставлю ее в раковину, наполняю горячей водой, капаю мыла. Мои ноги дрожат и плохо поддерживают меня в вертикальном положении. – Я сам все сделаю, – говорит у меня за спиной Джош. – Оставь это. Страшно хочется опустить взгляд ниже его пояса, но я удерживаюсь от этого, все-таки леди. Джош подает мне пальто, мы обуваемся. Настороженно стоим в лифте по разные стороны от дверей, но смотрим друг на друга так, будто через секунду надавим на кнопку аварийной остановки, чтобы покончить с этой унылой сценой. – Я чувствую себя твоим пасхальным яйцом. На тротуаре Джош берет меня за руку и идет вместе со мной по улице. Когда мы оказываемся у моей машины, я приподнимаю подбородок. Он осторожно берет мое лицо в ладони и целует меня. Мы одновременно издаем вздох потрясения. Такое ощущение, что мы не целовались вечность. Джош прижимает меня к дверце машины, и я жалобно скулю. Языки, зубы, дыхание. – Ты на вкус как мое пасхальное яйцо. – Пожалуйста, пожалуйста. Ты так нужен мне! – Увидимся завтра на работе, – отвечает он, разворачивает меня и прижимается губами сзади к моей шее. Даже сквозь волосы его дыхание обжигает, и я вздыхаю так шумно, что это похоже на храп. – Это дурацкое желание все контролировать? – Я выворачиваюсь из захвата. – Возможно. Вполне соответствует моему характеру. У меня возникает мысль. – Ты планируешь довести меня до коматозного состояния сексом в утро перед интервью, чтобы победить? Джош сует руки в карманы: – Это всегда срабатывало, когда мне нужно было получить повышение. Зачем менять тактику? – Ты хочешь удостовериться, что я вся твоя, как сыпь на теле в день свадьбы. Что-то в его взгляде заставляет меня отступить на шаг и прижаться спиной к холодной дверце машины. – Ты не лгал и ничего не наплел им о девушке-нейрохирурге, с которой помолвлен? Джош улыбается: – Люси Хаттон, доктор медицины. Блестящий ум и большая оригиналка. – Я серьезно. Ответь мне. Я поеду туда и буду такой, какая я есть, верно? Мне не нужно будет притворяться? – Нет. Я закусываю большой палец и смотрю вдоль улицы. Почему мне кажется, что он врет? – Ну что ж, я начинаю думать, что ты оставляешь меня неудовлетворенной, чтобы быть уверенным в моем возвращении. Я как кошка. Ты выставляешь для меня блюдечко со сливками. Джош смеется таким настоящим смехом, будто я действительно его позабавила. Меня электризует чувство удовольствия и одновременно раздражение. Я буквально искрю от этого. В этот миг я ощущаю себя живой, как никогда прежде. Бейся со мной, целуй меня. Смейся надо мной. Скажи, если тебе грустно. Не заставляй меня уходить домой. – Придется нам проверить, правда ли это. Если ты вернешься завтра вечером, я признáю это частью продуманной стратегии. – Джош смотрит на меня сверху вниз с нескрываемым удовольствием. Мысль о возможном возвращении еще не приходила ко мне по-настоящему. Теперь же грядущий день загорается обещанием приятного вечера. – Еще раз. Он целует меня в щеку, и я издаю жалобный стон. – Убирайся отсюда, Печенька. И помни, я не хочу видеть завтра твои закидоны. Долго не удается нормально пристегнуть ремень. Чувствую себя так странно, будто только что соскочила с наркотиков. Джош стучит по стеклу, чтобы я закрыла дверцу. На полпути к дому выкристаллизовывается мысль: мне не дождаться завтрашнего дня. Сегодня его рубашка цвета блюдечка со сливками. Веди себя естественно, Люси. Словно ты ходячий секс. Никаких странностей. Иди. Джош смотрит на меня, лодыжки сразу подкашиваются, и я роняю сумочку. Крышка соскакивает с коробки с ланчем, по полу катится помидорка. Я опускаюсь на колени, каблук-шпилька зацепляется за болтающуюся пряжку от пояса пальто. – Вот черт! – Я пытаюсь ползти. – Полегче. – Джош встает и подходит ко мне. – Заткнись! Он освобождает мой каблук из пряжки и собирает с пола мой ланч, потом протягивает мне руку. Я недолго мешкаю и опираюсь на нее, позволяя Джошу помочь мне подняться. – Можно мне проиграть заново свой приход? Джош снимает с моих плеч пальто и пристраивает его на вешалку. Дверь мистера Бексли открыта, внутри горит свет. Хелен – поздняя пташка. Она, должно быть, еще в постели. – Как прошел вечер, Люсинда? У тебя усталый вид. Сердце у меня падает от холодности тона, но потом я бросаю взгляд на его лицо: в глазах озорной огонек. Если мистер Бексли подслушивает, он не заметит ничего необычного. Это новая опасная игра – «Игра в естественность», но я попробую. – О, довольно мило, как мне представляется. – Мило. Гмм… Делала что-нибудь интересное? – В руке Джоша карандаш. – Валялась на диване. Он садится в кресло, и я смотрю на его колени. – Глаза серийного убийцы, – произношу я одними губами, присаживаюсь на край своего стола, достаю огнеметную помаду и начинаю красить губы, используя в качестве зеркала ближайшую к себе стену. Джош смотрит на мои ноги с таким нескрываемым вожделением, что я едва не промахиваюсь. – А ты что делал, Джош? – У меня было свидание. Наконец-то, думаю, это было оно. – И какая она? – Приставучая. Прямо кидалась на меня. Я смеюсь: – Приставучесть – непривлекательная черта. Надеюсь, ты вышвырнул ее вон. – Ну, что-то вроде того. – Это послужит ей уроком. – Я начинаю собирать волосы в высокий узел, потом поправляю платье из тонкой кремовой шерстяной ткани, тягучей и теплой, и, признаюсь, я надела его, так как оно было в тон рубашки Джоша. Ему нравится строгая библиотекарша Люси? Сегодня он ее получит. Джош смотрит на мои руки. Я – на его. Костяшки пальцев побелели. – Не уверен, что увижусь с ней еще раз. – В голосе звучит скука, он щелкает мышью. Когда Джош искоса смотрит на меня, я быстро вспоминаю вчерашнее, и внутренности у меня сжимаются. – Может, пригласишь ее на свадьбу своего брата? Всегда приятно идти на такое мероприятие с какой-нибудь горячей штучкой. Мы глядим друг на друга, и я медленно опускаюсь в кресло. Игра в гляделки еще никогда не ощущалась настолько грязной. Звонит телефон. Смотрю на номер, и в мозгу неоновыми буквами загорается: «Пошла на хрен!» Джош, быстро взглянув на меня, говорит: – Если это он, я… – Это Джули. – Рановато для нее, правда? Ты должна проявить твердость. Телефон звонит и звонит. – Пусть переключится на голосовую почту. Я слишком устала, чтобы разбираться с этим сейчас.