3.9 Учеба в институте несет на себе один существенный недостаток — совсем не оставляет времени на что-либо другое. А ещё преимущество, и звучит оно точно так же. Я, к слову, по итогу летней сессии заработала скидку на обучение в этом семестре. Если буду продолжать в том же духе ещё два семестра, то стану претендентом на бюджетное место. Но я себе такие глобальные цели пока не ставлю. Сейчас моя цель — дожить до весны. Как-то неожиданно выяснилось, что в моей группе учатся не такие уж плохие девочки. Оля, спасибо ее интуиции, поняла, что между мной и Пашкой произошло что-то неладное, так что быстренько отыскала мне новую компанию. Не могу сказать, что эта компания была кратно лучше Пашкиной… но я больше пришлось по нраву винить себя в том, что заняла другое рабочее место, чем в том, что отвергла чувства, но продолжаю находиться так близко — запретный плод перед самым носом. Впрочем, если первую пару недель у нас все еще было время болтать на перерывах, то потом я полностью погрузилась в учебные заботы и в большей степени проводила время сама с собой. Пашка подловил меня однажды, дней через пять учёбы, когда я стояла в очереди к буфетной кассе. Это был короткий перерыв в середине лекции. Все мои подруги, и старые, и новые, не стали покидать аудиторию, а вот мне история зарубежной журналистики с кучей имен и дат не оставила совсем никаких шансов. Пашка остановился слева от меня и устремил взгляд вдаль, как будто мы были совсем не знакомы. Пришлось здороваться первой. — Привет, Паша. — Привет. — Проголодался? — Немного. Вспомнились мгновения, когда мы радостно бежали друг за другом, кружилось солнце, небо, голуби, и все вокруг было хризалитово-зеленым. Как я уже говорила, это лето собирается преследовать меня долго, очень долго. — Как тебе лекция? — спросил я. — Интересно. А тебе? Пашка соизволил все же посмотреть в мою сторону. — Большой поток информации. Не успеваю осознавать. Он пожал плечами. И, быть может, даже вспомнил, как весь прошлый год я жаловалась ему на учёбу. Подумал, мол, чего взять с нее, глупой. Не стала больше задавать вопросы. Не хочет разговаривать, ну и ладно. Буфетчица шустро обслуживала бедных-голодных, так что и очередь двигалась быстро. Перед нами оставалось человека два, когда Пашка вдруг заметил: — И всё равно я не жалею, что попробовал. — Что ты имеешь в виду? — уточнила я. Но, следуя традициям, прекрасно всё поняла. Он будто и вовсе меня не услышал: — Хотя, конечно, теперь непонятно, что будет дальше. — Ребята, что заказываете? Буфетчица будто бы слилась со стеной, которая и без того возвышалась между мной и Пашкой. И оттого эта стена стала шире раза в два, а то и три. Пашка оплатил мой чай и булочку быстрее, чем я успела что-либо сообразить. И молниеносно исчез, ничего себе не купив. Уже подходя к аудитории, я различила его спину — Пашка поднимался к верхним рядам. Но догонять не стала. Возник закономерный вопрос — жалею ли я? Жалею, что Пашка попробовал? Но звонок прозвенел прежде, чем я успела на него ответить. * * * — Не надоело тебе еще с моей малышнёй возиться, Ничка? Мы с мамой, как истинные аристократки, пили чай из фарфоровых блюдец и смотрели в окно. Всё происходило в точности так, как я предсказала. И за три недели сентября деревья успели сбросить свои наряды почти целиком; в воздухе теперь лишь изредка кружились запоздалые листья, и даже танец у них был неровно-нервный. А как иначе, когда берешься за работу в последний момент? Подозреваю, в прошлой жизни эти листья были студентами и до сих пор придерживаются давних пагубных привычек. Зато какое светило солнце! Рыжеватое, пьянящее, хотелось выбежать на улицу и пуститься в пляс. Чайная лотерея выбила мне пакетик со вкусом кленового сиропа — вряд ли что-то могло лучше попасть в настроение. Сладковатым теплом он разливался внутри, и я, пожалуй, могла бы просидеть так сутки, а то и двое, даже не пытаясь встать из-за стола. — Нет, не надоело, — я помотала головой. — Ничего сложного, но тебе все равно легче. — Ну ладно… — протянула мама и посмотрела на меня коварно-коварно. — Ира — помнишь ее? — спрашивала, нет ли у меня знакомой начинающей журналистки, и я сказала, что одна, вроде бы, есть… — Которая одежду продает? Помню… Печальная красота, что творится за окном, отошла на второй план, и я сконцентрировала все свое внимание на маме. — Ответить ей, что я ошиблась? — поинтересовалась мама. — А что нужно делать? — Писать красивые слова, — она пожала плечами, — совсем как ты любишь. Как там это называется… тренды… в общем, нужно, чтобы кто-то помогал вести соцсети. Ну, знаешь, написать что-нибудь трогательное про новую коллекцию, или про то, как подобрать размер, или про то, как одно-единственное платье может раза в три улучшить настроение. Конечно, не репортаж из жерла вулкана, и все-таки какой-никакой опыт. А у Иры, к тому же, много полезных знакомств, и она сможет продвинуть тебя дальше. Сделав несколько глотков чая, я с сомнением посмотрела на маму. С одной стороны, было бы и в самом деле неплохо попробовать. Работать с мамой — это одно. Увы, не все мои работодатели будут настолько же понимающими. С другой стороны, это ответственность иного уровня, когда ты должен что-то чужому человеку, и в какой-то степени и от тебя будет зависеть, купят у Иры платья (поднять себе настроение) или пройдут мимо. И еще — нужно будет синтезировать тексты не по велению души, а из-за обязательств. Смогу ли я? Тонкая грань — превратить хобби в работу и при этом гореть им не меньше прежнего. — Обещала платить, — добавила мама. То ли неправильно растолковала мои сомнения, то ли решила подкинуть аргументов первой стороне, той, что «за». — И не нагружать сильно, потому что понимает, что ты учишься… У нее самой сын — студент, но с ним ты, насколько помню, не знакома. Я кивнула. Я и Иру видела последний раз года три назад, когда она приходила к маме в гости. Они учились когда-то вместе, в одном институте, пусть и работают сейчас в разных сферах. — Он учится на маркетолога, — продолжила мама, — обещал заняться рекламой. Но с текстами, по словам Иры, ладит так себе, поэтому ты им очень нужна. Подумай, и, если надумаешь, можете встретиться завтра. Я предлагала Ире встретиться у нас, в неформальной обстановке, но Ира хочет сразу тебе показать, с чем придется работать. И угостить чашечкой кофе, как на настоящем собеседовании. Всё это было, конечно, очень прекрасно, но меня беспокоил один момент. — А если я им не подойду? Мама покачала головой и посмотрела на меня с лёгкой насмешкой: — Это они могут тебе не подойти. А ты у меня умничка. Подумай. Не захочешь ввязываться в эту авантюру, так и ладно. …И вот уже я, прячась от дождя под зонтиком невероятно красивого малахитового цвета, иду от автобусной остановки на первую в моей жизни деловую встречу. Зонтик мне Илья подарил на восемнадцатилетние. Всю прошлую осень я насквозь промокала под дождем, а зонтик получила в ноябре, когда на землю уже начал падать снег. Полгода он ждал своего часа. Встречу Ира (теперь, наверное, уже Ирина) назначила на три часа. Так что первую половину дня я маялась и кружила по квартире. Как назло, вся родня была дома, так что, в какую комнату бы я не вошла, в меня обязательно летели вопросы, чего это я так нервничаю (и почему не занимаюсь ничем полезным — это от Ильи). Обидно будет, если сейчас меня развернут по причине недостаточной квалификации. Искали человека, который умеет работать с текстами, а приду я, весьма посредственная студентка… — Ника, здравствуй! — Ирина встретила меня на перекрестке: справа торговый центр, слева жилой комплекс, а перпендикулярно им идет шоссе на три полосы в каждую сторону. Шумно здесь, людно — значит, и поток клиентов большой. — Ты так повзрослела, настоящая красавица! — Здравствуйте, спасибо… Всё утро пыталась вдолбить в голову, что я уже взрослая и уверенная в себе, но в одно мгновение про это позабыла. — Предлагаю сначала заглянуть ко мне в шоурум, он рядом. Затем обсудим все в спокойной обстановке, и с моим сыном познакомитесь. Побежали? А Ирина мне всегда нравилась. Приветливая и стильная. Впервые мы познакомились, когда мне было лет восемь — Ира вернулась в город, в котором училась. Тогда она и попросила называть себя Ирой и никак иначе. Не предполагала, наверное, что спустя десять лет я буду наниматься к ней в работники. Даже сейчас, когда большинство людей предпочитает серые оттенки в одежде, она в красном пальто, на которое волнами спускаются рыжие волосы. Глаза зеленые, как у кошки, и хитрые-хитрые. Хочется оборачиваться ей вслед и смеяться над каждой шуткой. И еще — поблекнуть на ее фоне, слиться с городом в одно невзрачное пятно. — Побежали… Мы свернули налево, к жилым домам, и минуты через три поднялись на крыльцо. На ступеньках мерцали золотые блики — отражения от пайеток на вывеске шоурума.