— Осмотришься, ознакомишься с материалами дела, пообщаешься с подозреваемым. Поезжай на пару дней, а если будет нужно, командировку продлим. Но не задерживайся. Как только убедишься, что дело наше, заберем материалы. В Звенигород же можно отправить кого-то из следственной группы. Сами выбирайте опера посообразительнее, пусть разберется, что и как. — Будет сделано. — А мне чем заниматься? — поинтересовался Гуров. — Копылов молчит. Возможно, бизнесмен вообще предпочтет не делиться с нами информацией о своих недоброжелателях. Наблюдение пока ничего не дало, прослушка тоже. Похитители неизвестно когда на связь выйдут. — Пока разрабатывай варианты операции по захвату похитителей во время передачи денег. С учетом вновь открывшихся обстоятельств. И координируй действия членов следственной группы по убийствам отсюда, из Москвы. — Есть! В ожидании вестей от следственных групп Гуров размышлял. Во-первых, молодая преступница, будь она умна и талантлива, будь даже семи пядей во лбу, не может работать одна. Как и любое преступление, убийство нужно организовать. Проследить за жертвами, чтобы знать их распорядок дня и круг общения. Обеспечить себе быстрый и безопасный отход с места преступления. В конце концов, собрать информацию о получении жертвами денег. Ведь на мелочь преступники не разменивались, после каждого убийства пропали весьма внушительные суммы. И как, скажите на милость, проделать все это и ни разу не попасться на глаза соседям или сотрудникам потерпевших? Допустим, предварительную информацию мог собирать сообщник или сообщники. Но как же само преступление? Молодая женщина знакомилась с жертвой, очаровывала мужчину, видимо, напрашивалась в гости. Возможно, для этого встречалась с ним не один раз. Как вышло, что никто не видел девушку — входящей или выходящей из подъезда? Что это, случайность? Или мастерство преступницы? Что нужно сделать, чтобы мгновенно перевоплотиться? Как стать незаметной у всех на виду? Внезапно Гурова осенила догадка: она не просто меняет внешность, а действительно гениально маскируется! Не надевает темные очки или парик, нет! Благодаря артистизму примеряет на себя разные образы. Практически становится на время другим человеком. Например, изображает из себя деловую леди в строгом костюме, чтобы завлечь бизнесмена. Или весьма доступную особу, веселую хохотушку, чтобы у осторожного мошенника возникло желание отвести девушку к своему дому. Может, даже пригласить к себе, пока нет жены. Только сделать этого он не успевает, потому как «очаровательная фея» внезапно наносит смертельный удар. Похоже, что все так и было. Значит, велика вероятность, что это преступница попала в объектив камеры, висящей на воротах убитого Сердюкова, а не подросток-прохожий. И тогда, если специалисты немного поколдуют над видео — увеличат яркость и четкость картинки, возможно, удастся изготовить фотографию, более пригодную для опознания или идентификации личности? И если поразмыслить, вероятно, в деле убийства Решетникова имеется свидетельница, которая видела преступницу в лицо. Не теряя времени, Лев снова отправился в Пресненский район, чтобы еще раз пообщаться с Зинаидой Михайловной Краско. Той самой пенсионеркой, что встретила у своего подъезда милую молоденькую девчушку в вечер убийства Рогозина. По распоряжению Крячко местный участковый во главе оперативников отдела обошли квартиры всех близлежащих домов. Опросили соседей и их ребятню. Поиски таинственной девочки не принесли результатов. И теперь понятно почему: она не была в гостях ни у кого из местных подростков! Она покидала квартиру самого Рогозина, после того как убила и ограбила бизнесмена. Только, уходя, изменила внешность, чтобы походить на безобидного ребенка. Теперь Гуров был в этом почти полностью уверен. Но ему требовалось, чтобы свидетельница подтвердила эту догадку. — Скажите, Зинаида Михайловна, — обратился он к пенсионерке после взаимных приветствий, — вы ведь ту девушку хорошо рассмотрели? Сможете описать нашему специалисту, чтобы составить фоторобот? — Конечно, смогу. Только зачем вам ее фоторобот? Подозреваете, что детка могла быть свидетельницей убийства? Хотите через средства массовой информации ее разыскать? — Зинаида Михайловна, вы только ни с кем наш разговор не обсуждайте, но мы подозреваем, что эта девушка — непосредственная участница преступления. — Что вы, Лев Иванович, — всплеснула руками старушка, — этого быть не может! Такое милое невинное юное создание! Очевидно же, что она не может быть замешана даже в мелком преступлении, не то что в убийстве. Но Лев Гуров был женат на актрисе не зря. Он не понаслышке знал, что женская внешность обманчива и легко переменчива. С помощью умелого макияжа, прически и правильно подобранного туалета можно создать любой образ. Особенно если типаж подходящий. Из стройной молодой женщины можно сделать и неприступную деловую леди, и женщину-вамп, и юную, невинную школьницу. Да, собственно, кого угодно. Нужны только умение и хорошие артистические данные. А их преступнице, судя по всему, не занимать. — Зинаида Михайловна, пожалуйста, взгляните на этот снимок. — Полковник достал из папки фото, сделанное с записи видеонаблюдения. — Понимаю, качество оставляет желать лучшего: темно, далековато, совершенно не видно лица, только фигура. Но постарайтесь сказать: это может быть она? Та же девушка, что вы у подъезда встретили? Пенсионерка долго и внимательно всматривалась в снимок. — Фигура щупленькая, и рост тоже подходит, — наконец сказала она, — но большего, боюсь, мне тут не разглядеть. — Не страшно, пока этого достаточно. Сегодня к вам приедет наш художник. По вашему описанию он сделает портрет незнакомки. Я запротоколирую новые показания, и с сегодняшнего дня вы официально являетесь свидетелем, который видел лицо преступницы, возможно, убийцы. — Она так не похожа на злодейку, — растерянно пробормотала женщина. — Не похожа и к тому же виртуозно входит в доверие к людям! — строго заметил Лев. — Поэтому вы о нашем сегодняшнем разговоре никому не рассказывайте. Ни подругам, ни соседям или близким знакомым. И, разумеется, не распространяйтесь, что видели лицо преступницы. Зинаида Михайловна, это в интересах вашей безопасности! — Хорошо, Лев Иванович. Да, чуть не забыла сказать! Когда я столкнулась с девушкой у подъезда, она держала в руках небольшую спортивную сумку. — Правда?! Почему же вы раньше об этом не упомянули? — Совсем забыла, — повинилась пенсионерка, — расстроилась сильно, и все из головы вон. А как фото увидела — вспомнила. Девушка на нем держит похожую сумку. — Похожую или точно такую же? — Эта вроде побольше. Но точно не скажу, темно, да и далеко слишком. Наличие в руках девушки спортивной сумки еще раз убедило Гурова, что она преступница. Похищенные деньги имели достаточно большой объем. Не в руках же их было выносить? «Нет, это же надо так ошибиться? — злился он. — Полицейские пытались оцепить места происшествия. Обыскивали всех подозрительных мужчин с сумками. Возможно, молодая женщина проходила совсем рядом, а обыскать ее никому не пришло в голову. Впрочем, преступница хорошо продумывала все свои действия. Она могла и не попадать в полицейское оцепление, так как уходила задолго до объявления тревоги. И даже в Серпухове, когда преступница ошиблась и потерпевшая, а потом ее соседка успели быстро поднять тревогу, не была замечена ни соседями, ни работниками „Скорой помощи“, ни прибывшими сотрудниками полиции.» Кстати говоря, в тот раз она нападала не в квартире, а в лифте. Значит, сознательно рискуя, должна была продумать и организовать быстрый отход. И, вероятно, была не одна. В любом случае, с сообщником или без, дерзкая преступница будет продолжать грабить и убивать. Так что остановить ее необходимо. И обычного фоторобота, сделанного со слов свидетельницы, для поимки этой преступницы может быть недостаточно. Гуров понимал, что теперь нужно корректировать весь план разыскных мероприятий. Возможно, вызывать и опрашивать заново всех основных свидетелей. А для начала как можно быстрее сообщить новые догадки и факты Стасу Крячко. Конечно, они там, в Красноармейске, работают не по горячим следам, но, может быть, полковнику Крячко с подчиненными улыбнется удача и у них получится раздобыть хоть какие-то сведения о неуловимой преступнице. Сведения, которые помогут выйти на ее след и задержать. Утром следующего дня художник принес Гурову портрет подозреваемой. Полковник отправил его факсом Стасу Крячко, чтобы у коллег была возможность расспросить свидетелей, опираясь на снимок, а потом поспешил к специалистам, работавшим над записями. И тут Гурова ждало разочарование. Качество записи не позволяло существенно улучшить изображение. А выделенного фото могло хватить разве что для сравнительного анализа, чтобы подтвердить личность, но выйти на след незнакомки оно не поможет. Почти до самого обеда Гуров возился с бумагами. Он составлял различные варианты планов по освобождению Ольги Копыловой и задержанию ее похитителей при передаче денег. Вернее, корректировал те идеи, что пришли в его голову раньше, и переносил на бумагу. Кажется, Орлов проникся общей нервозностью Копыловых-старших. Генерал заявил Гурову, что не может все пускать на самотек и должен одобрить и завизировать все предложения полковника. А значит, Гурову не отделаться простым докладом, придется все варианты изложить в письменном виде. Некоторое время Лев сосредоточенно работал. Он смирился с необходимостью остаться в Москве, корректировать работу группы из Управления. И даже с требованием генерала срочно предоставить ему планы. Но периодически он ловил себя на мысли, что предпочел бы сейчас быть вместе с Крячко. И заниматься другим расследованием. Поэтому, пожалуй, обрадовался раздавшемуся телефонному звонку, что отвлек его от работы. — Здравствуйте, Лев Иванович, — не совсем четко произнесли на том конце провода. Потом абонент немного помолчал и то ли всхлипнул, то ли громко икнул. — Кто это? — изумился Гуров. И добавил более строгим тоном: — Немедленно представьтесь! — Кто я? — На сей раз мужчина на том конце провода всхлипнул уже отчетливо. — Это вопрос скорее философский. — На последнем слове он слегка забуксовал и смог произнести его только с третьей попытки, и то сильно растягивая по слогам и, кажется, добавив парочку лишних букв. Но это его, похоже, совсем не смутило, и он продолжил изливать душу: — Я — несчастный отец без ребенка. Обратился за помощью, и что получил?! Совсем ни-че-го! Родная полиция, как всегда, поражает своей рбт, рбт, рабт… собностью. На сей раз мужчина забуксовал на слове «работоспособностью», но это было не важно, так как Лев уже догадался, кто находится на том конце провода. Ему звонил бизнесмен Копылов. Владимир Егорович был в стельку пьян. — Лев Иванович, я так больше не могу жить! — плакали в трубке. — Что мне делать дальше?! Что?! Эти гады молчат, о дочери снова нет никаких вестей. Это просто пытка, понимаете, пытка! — Владимир Егорович, вы сейчас где? — умудрился Лев вставить вопрос в непрерывный поток слов. — В своем офисе, где же мне еще быть? Сижу тут в бездействии и ожидании непонятно чего. Почти как и вы, Лев Иванович. Полиция ведь ничего толком не делает для поисков Оленьки. А я готов сделать все, что угодно, но вот вам парадокс: тоже просто сижу и жду с моря погоды! Или с моря по морде! Это как выйдет. А главное, неясно, сколько весь этот кошмар продлится! — И бизнесмен снова горько всхлипнул. — Как продвигается составление списка возможных недоброжелателей? — Я писал, писал и писал, — невнятно, словно засыпая, произнес Копылов и надолго замолчал. У Гурова создалось впечатление, что собеседник то выныривает из пучины опьянения, то снова погружается в нее. И речь, то четкая и вполне осмысленная, то невнятная и захлебывающаяся, выступает в роли индикатора опьянения бизнесмена. — Владимир Егорович, — негромко позвал он. — Я писал, пока не понял всю бессмысленность моих действий. Ну, расстались несколько лет назад мы с моим партнером Кузиным. Заметьте, Лев Иванович, гадостей друг другу не делали. Не ссорились, не ругались — полюбовно разошлись. Ну, уволил я год назад ленивого менеджера Васю Петровского. Так он опаздывал, клиентов хороших упускал и ни о чем, кроме очередной зарплаты, не думал. А сколько таких Петровских было за все время моей работы?! Что же мне теперь их подозревать? И вы мне хотите оставить этот удел, Лев Иванович? До конца дней мучиться мыслями: «Кто со мной так? Кого я мог так сильно обидеть?!» За что мне такое наказание?! А, Лев Иванович?! В трубке снова стали раздаваться всхлипывания и неясные бормотания. Потом послышалась какая-то возня. И наконец отчетливо прозвучал голос Стрельцова: — Простите, Владимир Егорович перезвонит вам в другой раз. — Евгений, это Гуров. Что произошло? Есть новости от похитителей? — Лев Иванович? Нет, ничего больше не было. Просто, понимаете, шеф последние дни был сам не свой. Но как-то держался. Он вообще привык всегда все эмоции держать в себе. Что бы ни происходило, всегда собран и спокоен. А тут, видно, из-за неизвестности, безысходности и давления, кажется, сорвался. Стал паниковать, орать, да не просто орать, истерить! Я и предложил ему выпить рюмочку-другую коньячку. Но такого не ожидал, поверьте! Шеф никогда особо не увлекался алкоголем. Я думал, он стресс снимет и уснет. Последнее время его бессонница одолела. А он набрался, как сапожник, по офису ходил, народ слезными беседами или придирками доставал. А потом в кабинете заперся с телефоном. Но позвонить, похоже, только вам успел. Сейчас офис пуст, я отпустил всех домой, и сотрудников, и секретаршу. Тут только охрана осталась. — Хорошо, — сказал Лев, поднимаясь с места. — Сделайте Владимиру Егоровичу горячий крепкий кофе. И не давайте больше пить алкоголь. Я сейчас приеду к вам в офис, нужно поговорить. — Ладно, буду ждать. А за это время я шефа приведу в форму, насколько возможно, конечно. Гуров прошел мимо скучающего на посту охранника, потом опустевшим гулким коридором мимо покинутых сотрудниками кабинетов и, войдя в просторную комнату с большим столом, в которой они собирались прошлый раз, растерянно замер — кабинет был пуст. Но через несколько секунд он заметил приоткрытую дверь, замаскированную под шкаф. К кабинету Копылова примыкала еще одна комната, видимо, обустроенная для отдыха или даже ночевок. Там стояли большой кожаный диван и широкие кресла, журнальный столик, шкаф с бельем, одеждой и необходимыми мелочами. Также комната была, видимо, оборудована душем, санузлом и небольшой кухонькой. Копылов, завернутый в махровую простыню, сидел на диване и трясся мелкой дрожью. Из кухни раздавалось жужжание кофемашины. — Простите, — выбивая зубами дрожь, проговорил бизнесмен, — мой вид безобразен. Женька, гад, засунул в холодный душ прямо в костюме. Пришлось все снять. Потом найду в шкафу во что переодеться. — Ничего, дрожь сейчас пройдет, — появляясь на пороге с дымящейся чашкой кофе, успокоил Стрельцов. — Пейте, Владимир Егорович, горячий напиток поможет. — Ты говорил, что и коньяк поможет, — буркнул Копылов, но послушно отхлебнул кофе и тут же поморщился: — Очень горячий! — Кофейку, Лев Иванович? — повернулся Стрельцов к Гурову. — С удовольствием, Евгений Семенович, — улыбнулся полковник и без приглашения уселся в кресло. — Простите, Лев Иванович, — уже немного успокоившись, начал бизнесмен, — я звонил и, кажется, наговорил вам гадостей. — Знаете, как говорит один мой друг? «Что у трезвого на уме, то пьяному — море по колено», — грустно усмехнулся полковник. — Но, поверьте, алкоголь — это не выход. А в вашей ситуации он даже желанного забытья не подарит. Только все усугубит, усилит страхи, нервозность, притупит реакцию и возможность ясно мыслить. А это чревато ошибками. Если вы в решающий миг примете неверное решение, последствия могут быть катастрофическими. — Уже знаю, — буркнул Копылов, очевидно намекая, что его обращение в полицию было ошибкой. — Ситуация сложилась сложная, но не безнадежная, все еще можно исправить, — решив проигнорировать издевку бизнесмена, проговорил Лев. Начальник службы безопасности Копылова, временно взявший на себя обязанности секретаря, молчаливой тенью вернулся из кухни. Так же молча поставил перед Гуровым чашку с дымящимся кофе и тихо вышел в другую комнату. Видимо, Копылов заранее сообщил Стрельцову, что желает поговорить с полицейским наедине. — И что здесь от меня зависит? Что?! Как исправлять? Я не могу дальше жить в бездействии и ожидании! Я почти совсем не сплю, а если засыпаю, то вижу кошмары. А когда просыпаюсь, вижу новый кошмар, но уже наяву: осиротевший дом, пустая комната дочери, опухшая от слез жена и поникший сын. Понимаете, Лев Иванович, я задыхаюсь, словно воздух вдруг пропал отовсюду сразу. Я силюсь сделать вдох, потом еще один и еще! И такое ощущение, что легкие горят, а воздухом не наполняются. — У вас классические симптомы панической атаки. От долго сдерживаемых эмоций, видимо, произошел нервный срыв. Так бывает, стыдиться этого не нужно. Но взять себя в руки необходимо. Когда накатывает приступ удушья, пробуйте не просто дышать, а сопровождать дыхание счетом. На раз-два — вдох. На три-четыре — выдох. Сосредотачивайтесь на дыхании и счете, выбрасывайте все мысли из головы, пробуйте спокойно дышать. Метод простой, но очень хорошо работает. — Думаете, поможет? — уныло пробормотал Копылов. — Уверен, обязательно поможет! И, Владимир Егорович, вам может казаться, что полиция бездействует. Но, поймите, я готов сделать все, что в моих силах, для спасения вашей дочери. И, поверьте моему опыту, Оле сейчас не поможет, если вы перестанете есть, спать. И станете напиваться. — А что поможет? — Выбранная нами линия поведения поспособствует ее возвращению домой. Я не говорю «скорому», так как необычные приемы преступников лишают нас возможности делать прогнозы. Кстати, может, этим и вызвано их поведение. Они оказывают давление и пытаются сбить с толку. Чтобы их действия было невозможно просчитать. А мое предположение о личной ненависти или неприязни, что так выбило вас из колеи, — это всего лишь теория. Пока не подтвержденная фактами. — Кажется, сейчас вы скажете «но»… — Совершенно верно. Но отработать эту версию необходимо. Поэтому давайте вместе пройдемся по тем знакомым, которых вам удалось вспомнить. Потом я их проверю на причастность к похищению. Как звали вашего бывшего партнера? — Мишка Кузин не может иметь к похищению никакого отношения, — вздохнул Копылов, — он давно живет в Израиле. Основал там свою фирму, нажил с женой троих детишек и вполне доволен жизнью. Мы, правда, нормально расстались, без драм и претензий. Только отношений не поддерживаем, но просто потому, что разошлись по жизни. — Почему тогда его имя пришло вам в голову, когда вы подумали о врагах? — озадачился Гуров.