– Мне… – успела сказать она и растворилась в воздухе. 15 Мелкий дождь падал с небес, с характерным звуком ударяясь о поверхность зеленого бабушкиного зонта, который, как казалось Марте, был у нее уже очень много лет. Бабушка Леся неспешно шла с внучкой по мокрой улице, держа ее под руку. Мимо то и дело проносились автомобили, не оставлявшие от себя ничего кроме брызг и рева двигателей. – Давай, еще пару кружочков сделаем и пойдем домой, – сказала бабушка, видя недовольство, с которым шла внучка. – Хорошо, – ответила Марта. Она никогда не грубила бабушке и в этот раз не собиралась, хотя и не понимала почему вместо того, чтобы вызвать врача, нужно бродить под дождем. Каждую осень и весну у бабушки обязательно начиналось обострение болей в спине, от чего ей иногда было не просто встать, и она периодически прикусывала нижнюю губу. Кажется, на всей Земле не осталось ни одного человека, не успевшего сказать ей, что нужно сходить к врачу. Но в ответ бабушка только улыбалась и отвечала: "Не волнуйся, я и без врачей знаю, что нужно делать". Она была упряма. Ох, как она могла быть упряма! Эта самая черта передалась и Марте, и ее отцу. Только дело в том, что в отличие от других ее упрямство было зациклено на ней самой. Да и то упрямство имело свои основания, ведь много лет назад бабушка Леся в поисках ответов ходила по разным врачам, но ни один из них так и не смог объяснить причину хронических болей. – Я не понимаю, как ходьба помогает, – призналась Марта. – Сколько раз видела по телевизору или в кино, всегда говорят побольше лежать и не напрягать себя. – Вот если я так поступлю, то превращусь в камень, – отвечала бабушка. – Я себя знаю, моя дорогая. Если я проведу пол дня в постели, то считай, что и подъемным краном меня не поднимешь. А так мы с тобой ходим, мышцы тренируются, кровь разгоняется, и боль отступает. – Хорошо, – промолвила Марта, не собираясь продолжать тему. – Знаешь, кто был единственным, кто никогда не возмущался тем, что мы нарезаем круги? – Дедушка? – Да, твой дедушка. Бывало, он возвращался с репетиции уставший, голодный. Волосы на макушке взъерошены. Разуется и идет на кухню, а там уже стоит ужин. И вот он садится есть, а я думаю: "Дай немного пройдусь, а то к вечеру сильнее ноет". Так что ты думаешь? Заслышав, как я обуваюсь или открываю гардероб, чтобы взять куртку, дедушка молча выходил в коридор и начинал одеваться. Я ему говорю: "Борь, перестань. Ты устал. Я пройдусь немного и вернусь". А он в ответ: "Лесь, не говори ерунды. Я домой к тебе пришел, а не к тарелке". А потом, зашнуровав ботинки, добавлял: "Очень вкусно, спасибо". Мы спускались вниз и бродили по сгущающимся сумеркам. Иногда в тишине, иногда он что-нибудь рассказывал. Чаще всего о музыкантах. Начитается своих книг и давай пересказывать мне. А я только рада слушать его голос. Бабушка остановилась и опустила голову. Марте не было видно ее лица, но она понимала, что так и было задумано. – Хочешь спросить, скучаю ли я по нему? Очень. Каждый день, каждое мгновение скучаю. Мне так не хватает даже каких-то мелочей. Вот его голос. Да, конечно, он остался на записях, но все-таки это несколько другое. Ты помнишь его голос? – Нет, – ответила Марта, чувствуя, как тоска подкатывает к горлу. – Вроде бы ничего особенного. Голос и голос. Вокруг миллионы таких же, но нет. Он был особенным. Помню, как сижу в комнате, а с кухни вдруг доносится короткое: "Лесь!". Потом слышу, шлепает. В проеме появляется голова: "Лесь, чай будешь?". И в этих словах каждый раз звучало что-то очень-очень доброе, нежное. Бабушка снова пошла вперед, не отпуская внучку ни на секунду. – Первое время, когда Бори не стало, мне казалось, словно он то и дело зовет меня с кухни. Я поворачивалась к двери и ждала, что сейчас он появится, но, конечно, это было невозможно. Но я помню его, и этого у меня никто и никогда не отнимет. А ведь, когда я впервые его встретила, то и подумать не могла, что проведу с этим человеком столько лет своей жизни. – Почему? – удивилась Марта. – Мне всего говорили… – Что это любовь с первого взгляда? Да, прекрати, – бабушка хрипло рассмеялась. – Тебе папа, наверняка, говорил, а надо было спросить у меня. С твоим дедушкой мы встретились на концерте в парке. Я сидела на скамье и ждала подругу, которая опаздывала. Она всегда опаздывала – вечно витала в облаках и забывала счет времени. Неожиданно рядом со мной плюхнулся высокий тощий парень в белой рубашке с вихрастыми волосами. Он что-то спросил, но я вначале даже не поняла, поскольку задумалась о том, какой он странный. Дерганный какой-то, неуклюжий. Он повторил вопрос. Оказалось, он хотел узнать во сколько начало концерта, а я только посоветовала ему посмотреть на билет. Он внимательно окинул меня взором с ног до головы, кивнул и сказал: «Прекрасно выглядите. Спасибо». И исчез, чему я была несказанно рада. Поэтому ни о какой любви с первого взгляда и речи быть не может. Только с того дня я каждую неделю видела его на концертах. Он сидел то тут, то там, а я, сама того не понимая, каждый раз отыскивала его глазами и улыбалась, как дурочка. Правду говорят, что иногда встретишь человека, и он кажется тебе таким странным, а потом при каждой встречи твое мнение понемногу меняется, и вот ты уже думаешь о том, какой он привлекательный. Ты видишь в нем что-то особенное, чего не замечают другие. Может быть, так начинается любовь, как думаешь? – бабушка слегка толкнула внучку в плечо. – Я не знаю, – Марта почувствовала, как краснеет, хотя сама не представляла почему. – И вот на последнем концерте перед началом осени он ни с того ни с сего подошел ко мне и сказал: «Меня зовут Борис». Я, честно говоря, потеряла дар речи от неожиданности, но потом все-таки смогла ответить: «Олеся». И вот тогда-то Боря пригласил меня на наше первое свидание. В тот же самый парк, когда закончится концерт. Ну, не странный, а? – бабушка снова рассмеялась. – Потом все пошло уже как-то, само собой. И вот теперь его нет. Милая моя, запомни, люди уходят, и этого не изменить. Однажды не станет и меня… – Бабуль, не надо. – Что значит не надо? Ты думаешь я буду жить вечно? Я же не супергерой какой-нибудь. Люди уходят, но о них всегда остается память. Пусть воспоминания, что останутся с тобой будут самыми добрыми и светлыми. Не важно говорим мы о смерти или разлуке. Не таи обиды, Марта. Помни хорошее, иначе потом сама будешь жалеть. Пока они шли, дождь то усиливался, то становился мелким и колючим, но до конца не прекращался. Закончив очередной круг, бабушка с внучкой свернули на узкую тропинку, ведущую к многоэтажному дому. – Погоди, – сказала бабушка Леся на крыльце, ведущем в подъезд. – Что такое? – Давай минутку поглядим на дождь. Совсем скоро зима, и дождя нам не видать до самой весны. Насладимся мгновением. Марта часто слышала подобное от бабушки, но никогда не могла понять, что же она имеет ввиду. А в действительности в этом не было никакого сакрального смысла. Бабушка Леся, как и говорила, ловила ускользающие мгновения. – Учитывая наш разговор, хочу сказать кое-что напоследок. Можно? – Конечно. – Смотри, – бабушка вытянула руку, указывая на ветку дерева, которая качалась под тяжелыми каплями. – Прекрасное неповторимое мгновение. Из них складывается вся наша жизнь. Прочувствуй. Ничего не говори. Почему-то именно сейчас в голове девушки заиграла композиция, подаренная Августом. Каждое покачивание ветки совпадало с ритмом мелодии. И Марта, наконец, поняла, о чем всегда говорила бабушка. Это было прекрасно. Время ускользало, как песок сквозь пальцы. Они поднялись в квартиру. Насквозь мокрый зонтик остался в раскрытом виде сохнуть в ванной, а бабушка с внучкой устроились на кухне, где дожидались, пока закипит чайник. – Бабуль? – Да, Мартыш? – забывшись, отозвалась бабушка. – Ну, ба. Не надо меня так называть. – Прости, у меня иногда срывается. Забываю, что ты уже слишком взрослая для этого. В детстве бабушка всегда называла ее то Мартышкой, то Мартыш, и это звучало очень мило, но, чем старше становилась Марта, тем больше проходило очарование от подобного имени. – Я хотела тебе кое-что показать, вернее сыграть. – Что же? – бабушка отложила в сторону телефон, всем своим видом демонстрируя, что внимательно слушает. – Я передумала о том, что хочу сыграть на концерт. Есть одно произведение… Мне его…, – Марта чуть было не сказала слово «подарили», но вовремя опомнилась, потому что не смогла бы объяснить, кто это сделал. – Оно мне приснилось. – Приснилось? Вот как? Очень интересно, – свист чайника заставил бабушку подняться. – Неси скрипку, а я пока налью. – Но я еще до конца не поняла, как играть. – До конца, может быть, и не поняла, а в общих чертах? – Могу. – Тогда неси скрипку! – поставила точку бабушка Леся и потянулась за чистыми кружками. Марта буквально побежала в комнату и даже чуть не поскользнулась на коврике в коридоре, но вовремя успела удержать равновесие. Она чувствовала прилив сил от того, что может поделиться чем-то очень дорогим и сокровенным. Дедушкина скрипка, точь-в-точь как во сне, дожидалась ее на полке. Бережно достав ее из футляра, Марта вернулась к бабушке, которая успела налить горячий чай и сесть в углу кухни так, чтобы видеть все, что будет происходить. – Но я, правда, не до конца ее запомнила и не разобралась… – Милая моя, не волнуйся. Я же не зрительный зал с суровой публикой. Давай. Марта сделал глубокий вдох, чтобы успокоить нахлынувшее волнение, и, не теряя времени даром, начала играть. Только сейчас она поняла, как много моментов не смогла запомнить – она постоянно сбивалась, мысленно ругала себя, но продолжала играть. Когда с грехом пополам удалось добраться до самого конца, Марта в ожидании реакции перевела взгляд на бабушку и даже задержала дыхание. Но бабушка, не сводя глаз с внучки, замерла. – Что такое? Тебе не нравится? Да, я ошибалась и, наверное, все испортила… – Нет-нет-нет. Не в этом дело, – бабушка Леся о чем-то задумалась, но, судя по ее виду, никак не могла подобрать ответ. – Я… Я никогда прежде ее не слышала, но чувство, словно знала всегда. Ты говоришь она тебе приснилась? – Не совсем, – Марта поняла, что совесть не позволит ей так нагло соврать, тем более бабушке. – Я не знаю, как сказать. – Звучит очень пугающе, моя дорогая. Расскажи, как есть. Марта отложила скрипу и села за стол. Чай успел остыть, но это совершенно не портило его вкус. Прежде чем начать говорить, Марта сделала несколько глотков. – В последнее время ко мне во сне приходит один и тот же человек. Он со мной разговаривает, поддерживает и вот в прошлый раз подарил мне эту музыку. Сказал, что написал сам. – Человек? Хм, – бабушка улыбнулась, и по этой улыбке Марта поняла, что она не поверила. – Ты его знаешь? – Нет, никогда раньше не видела. – Возможно, это твое внутреннее Я так общается с тобой. – Мне кажется, он настоящий, – оказалось довольно обидно, что бабушка все свела к простому объяснению. – Милая, люди не приходят к нам во сне. – Но ты же сама рассказывала, что тебе снится дедушка. – Да, рассказывала. Он снится, потому что я скучаю по нему, а не потому что это он. Милая, я понимаю, что хочется верить совсем в другое, но это фантазии. Красивые фантазии. Я говорю так совсем не со зла или чтобы тебя обидеть. Важнее понять, что хочет сказать тебе подсознание. Оно же старается помочь тебе. Даже музыку написало! И, между прочим, очень хорошую. Я всегда знала, что у тебя талант. Былой порыв рассказать бабушке о каждой встрече с новым другом погас. Какой в этом смысл, если все будет трактоваться под то, что это нереально? Обсуждать в семье Ларионовых тему Бога и существования души было как-то непринято, и потому Марте самой оставалось делать выводы и определять степень своей веры. И если про отца и мать Марта могла с точностью сказать, что они атеисты, то в отношении бабушки всегда оставались сомнения, поскольку в ее словах о конечности жизни всегда чувствовалось некое несмелое желание верить. Но описать подробнее Марта не могла, поскольку ее выводы основывались исключительно на интуиции. – Ты чего опечалилась? – ласковый голос бабушки в этот раз не успокаивал.