– Я все равно хочу верить, что он настоящий. – Марточка ты моя, никто не заставляет тебя думать иначе. Верь, но я хотя бы приготовлю тебя к тому моменту, когда ты поймешь разницу между фантазией и реальностью. Не будет такого сильного разочарования. Лучше сыграй мне еще разок, а? Ты же хочешь выступить с этой музыкой, а значит нужно репетировать. 16 Моя дорогая Марта, Шаг за шагом ты двигаешься вперед. Пусть сейчас ты и не замечаешь, но это так. Я вижу, как постепенно внутри тебя разгорается сила, что долгие годы томилась глубоко внутри за сотнями дверей и засовов. На свете нет ни одной вещи, которой можно научиться за одно мгновение. Все требует постоянной практики, веры в себя и упрямства. Ты знаешь об этом благодаря скрипке, но никогда прежде не применяла эти знания в отношении самой себя и жизни. Я вижу, как постепенно проясняется твой взор, как в голове рождаются вопросы, что прежде ты боялась задавать, как растет осознание собственной значимости. И пусть это всего лишь пара капель, но ведь и океан начался далеко не с морей. Ни раз я становился свидетелем того, как великие мечтатели заканчивали свой путь существованием, что довольно сложно назвать настоящей жизнью. Они выбирала тихое размеренное бытие по лекалам миллиардов тех, кто был до них. Но поверь мне: проторенный путь далеко не всегда самый правильный. Да, так удобнее, так проще, так не будет разочарований, но разве это то, чего на самом деле хотели бессмертные души, способные изменить этот мир к лучшему? У каждого из них было множество своих причин. Кто-то становился жертвой окружающих людей, которые уж очень не любят тех, кто выделяется или нарушает правила, предписанные для всех и каждого. Кто-то не выдерживал груз ошибок, раз за разом теряя веру в собственные силы, а если ты не веришь в себя, то как сможешь двигаться вперед? Были и другие причины, но их так много, и они настолько сложны, что я не буду говорить о них слишком долго. Главное состоит в том, что нельзя никогда сдаваться. Марта, я очень хочу, чтобы ты это поняла. Но для этого недостаточно того, чтобы я объяснил тебе все – ты должная сама пройти путь от знания к осознанию. До свидания, Твой Август. 17 Один день сменял другой, и листы календаря, отрываясь от корешка, улетали в серое холодное небо. За несколько дней и ночей Марта выучила и выписала все ноты «Июльского дождя». Она показала произведение своему преподавателю Кристине Федоровне, и та, конечно же, была в полном восторге. У нее нашлись мысли и идеи о том, как улучшить и чуточку подправить произведение, чтобы смягчить грубые углы или усилить определенные моменты. Боясь того, что отец в любой момент может устроить скандал, Марта решила постараться не давать ему для этого поводов, а значит он не должен был видеть ее со скрипкой. – Кристина Федоровна, могу я у вас кое-что спросить? – собравшись с мыслями, обратилась к преподавательнице Марта. – Конечно, спрашивай. Что случилось? – Мне неудобно, но могу я на занятиях играть на вашей скрипке? – Почему? – заволновалась Кристина Федоровна. – С твоей что-то случилось? Ах, как жаль… – Нет, с ней все в порядке. Дело в том…, – неожиданно Марта почувствовался себя жалкой и маленькой, но, сумев справиться с нахлынувшим чувством, он продолжила. – Мой папа считает занятия музыкой глупостью и злится, когда видит, что я ухожу со скрипкой. – Хочешь, я поговорю с ним? – от неожиданности Кристина Федоровна даже поднялась со стула. – Нет-нет! Это не поможет. Правда. Вот если он не будет знать, а будет думать, что я гуляю… – Марта, – Кристина Федоровна недовольно сложила руки на груди. – врать родителям не хорошо. А ты хочешь сделать меня твоей пособницей. – Извините, – девушка стыдливо опустила голову и плечи. – Я не должна, – задумалась преподавательница, – но согласна. При условии, что после концерта ты все расскажешь родителям. Пусть услышат, как ты играешь, а потом уже делают выводы. – Спасибо большое, – под густой копной волос Марта улыбнулась. – Ох, боюсь это выйдет мне боком. – Вы не обязаны соглашаться. Ничего страшного, я справлюсь, – едва успев обрадоваться успеху, Марта снова откатилась к ответу, который и ожидала. – Марта, я не отказывалась. Куда ты торопишься? Только ты должна понимать, какую ответственность я на себя беру, и потому ты должна подготовиться так, чтобы я ни на секунду не пожалела об этом. Договорились? – Договорились, – и снова волна радости сменила волну грусти. – Спасибо. И уловка сработала. Перестав видеть, как дочь тайком пробирается с музыкальным инструментом из дома или домой, папа решил, что одержал победу и погрузился в свои собственные хлопоты и заботы. Пока его энергия была направлена в другое русло, можно было не волноваться. Мама все больше походившая на серую тень отца, тоже утратила бдительность, решив, что дома, наконец, наступили мир и спокойствие, а значит ей не нужно выбирать чью-либо сторону и впоследствии сожалеть об этом. Если в череде серых ничем не примечательных будней у человека нет чего-то, что будет тянуть его вверх к солнцу, то и душа его станет серой, пропитывая безысходностью все, к чему прикоснется. К счастью, у Марты было то, что держало ее на плаву и давало надежду в будущем и вовсе забыть о столь неприятной, но при этом притягательной обыденности. Каждое утро Марта шла в школу, где без особого энтузиазма, но прилежно изучала предметы. Отношения со Снежаной наладились на следующий же день, благодаря короткому и бессмысленному разговору. – Привет, – сказала Марта. – Привет, – ответила Снежана. – Прости меня за вчера. – И ты прости. И на этом все, хотя они даже не объяснили друг другу за что извинялись или на что обижались. Решив, словно этого достаточно, Марта и Снежана перевернули страницу, хотя на самом деле проблема вовсе никуда не делась и продолжила подтачивать обеих. – Люди, – вздохнул Август, когда Марта ему все-таки рассказала. – Почему мы так не любим говорить друг с другом? Почему вечно держим все в себе, как будто другой должен непременно догадаться? Боимся? Мне кажется очень глупым, бояться быть честным и желания того, чтобы тебя поняли, тем более если человек тебе дорог. В доисторические времена люди придумали речь не для того, чтобы молчать и намекать, а чтобы говорить. Ты не согласна? Марта понимала, что Август прав, но еще понимала, что, наверное, умрет от страха, если попытается сказать все, о чем думает. Пару дней она теплила в себе надежду собраться с духом, но затем все сошло на нет. Как оно обычно и бывает у людей. Возвращаться в дом снов получалось далеко не каждый день, о чем Марта сожалела. Она спрашивала Августа, почему так происходит, но у него тоже не было никакого ответа. Когда же удавалось вернуться, первым делом Марта проверяла закрыта ли входная дверь. Результат так и не менялся. Под спокойным взглядом Августа Марта недовольно бухтела, а потом смирялась с неприятным для себя результатом. – Не все сразу, – поначалу говорил Август. – Нельзя получить все мгновенно. Так не бывает. Потом он уже ничего не говорил, так как она и сама знала ответ. Они бродили по дому, каждый раз открывая новую комнату и изучая ее содержимое. Везде их встречало увядание и разруха, покрытые густой сетью непобедимых растений. То тут, то там им удавалось найти пару тройку уцелевших вещей, которые Марта непременно вспоминала. Старая кукла в грязном переднике некогда умела говорить, но теперь из нее доносилось только непонятное кваканье. Порванный альбом для рисования, в котором таились невообразимые фантазии маленькой девочки. Одни рисунку Марта не узнавала, а при виде других в памяти всплывал отчетливый образ давно сгоревшего дня, когда она, лежа на полу, неумело водила карандашом по бумаге. К удивлению Марты, среди хлама нашлось мамино кремовое платье, которое она не видела много лет, зато помнила, как она надевала его всякий раз, когда они отправлялись на прогулку в парк. Дом хранил бесчисленное множество секретов и фрагментов прошлого юной девушка. Забытые, поблекшие они все еще были здесь, просто нужно было уметь искать. – Этого не должно быть здесь, – с удивлением сказал Август, глядя в картонную коробку. – Что там? – Ничего, забудь. – Покажи, – Марта вцепилась в коробку так сильно, что Август не смог противостоять. Внутри оказался сломанный черный зонт и отсыревшая книга, от чьей обложки остались жалкие остатки, но все еще можно было рассмотреть треснувший шлем космонавта и кусочек названия "Блуждающ…" – Я не узнаю эти вещи. – Потому что это мои воспоминания, – Август заметно погрустнел. – Почему они здесь? – Не знаю, – он пожал плечами, не сводя взгляда с зонта и книги. – Наверное, я провел в доме слишком много времени, и что-то оставило свой след. – А что это за вещи? Расскажи, – впервые Марта поняла одну очень странную вещь, прежде не приходившую ей в голову. – Я о тебе совсем ничего не знаю. И даже не спрашивала. Почему? – последний вопрос она, скорее, задавала сама себе. – Потому что это не важно, – с полной серьезностью ответил Август. – Я здесь не ради себя. – Как не важно? Ты все это время здесь, а я ни разу не спросила, как дела у тебя. – У меня все хорошо. Марта, за меня не стоит переживать, – без зазрений совести соврал молодой человек, и ни одна мышца не дернулась на его лице. – Но… – Мы еще не познакомились. Ты забыла? Неужели ты хочешь испортить себе начало нашей дружбы? Если я расскажу, то, когда мы встретимся, ты будешь знать обо мне все, а я о тебе ничего. Мне кажется, так не честно. – Ты даже про эти вещи не хочешь рассказать? – Марта снова указала на коробку. – Всему свое время. Давай не будем забегать вперед. Девушка почувствовала легкую досаду, но она хотела верить Августу. Если он так говорит, возможно, так правда будет лучше. Больше руки Марты не держали коробку, и она позволила другу забрать ее, чтобы спрятать подальше от любопытных глаз.