-Здравствуйте товарищ Павлов, проходите, садитесь. Уже начало лета, а пока всё тихо, вы по-прежнему уверены, что немцы нападут на нас? -Да товарищ Сталин, уверен, до конца этого месяца сохранится опасность начала войны, если до начала — середины июля не начнётся, то считай, в этом году нам повезло, вот только не думаю я, что Гитлер будет долго ждать. Он видит, что время работает на нас, что мы всё время усиливаемся, а потому не станет долго ждать. -Разведка уже несколько раз докладывала даты начала войны, и каждый раз она не начиналась. -Товарищ Сталин, войну начать, это не соседу в морду дать, тут подготовится надо, а как ни планируй, но всегда остаётся вероятность непредвидимой ситуации. Видимо каждый раз происходило что-то, что заставляло переносить дату нападения. -Хорошо, идите, надеюсь, вы хорошо подготовились. -Я сделал всё, что только было в моих силах, и если немцы всё же решаться, то их ждёт смертельный сюрприз. Вернувшись назад в Минск я начал последнее, скрытую эвакуацию семей командиров, мне вовсе не улыбалось, что бы с началом войны мои командиры больше думали о безопасности своих семей, чем о войне. И вот тут мне пришлось основательно схлестнуться с политотделом. Честно говоря, я с самой своей курсантской юности недолюбливал этих звездунов, и если в моё время они могли просто подгадить твоей карьере, то сейчас они, по сути не за что не отвечая, имели большую власть и могли качественно нагадить любому командиру вплоть до фатального исхода. К примеру, в Реальной Истории, после того, как случился разгром Западного фронта, были осуждены и расстреляны командир фронта генерал армии Павлов, начальник штаба генерал-майор Климовских, начальник связи генерал-майор Григорьев, начальник артиллерии фронта генерал-лейтенант артиллерии Клич, командующий 4-ой армией генерал-майор Коробков, командир 14-го механизированного корпуса генерал-майор Оборин, и если бы начальник авиации генерал-майор Копец не застрелился бы сам, то и он без сомнения пополнил бы собой этот список и в то же время ни один политработник не был осуждён. Эти звездуны приняли в штыки мою идею о скрытой эвакуации семей командиров и принялись с большим энтузиазмом ставить мне палки в колёса. И тут мне пришлось доводить дело до скандала, правда, как говорится в своём узком кругу. Когда я объявил на совещании командования округа о своём решении отправить в течение недели все семьи командиров на Чёрное море, что бы именно так скрыть для всеобщего мнения истинную причину этого, то политуправление категорически воспротивилось этому. Больше всех возражал начальник политуправления округа. -Вы что, думаете, что немецкий пролетариат пойдёт на нас войной? Я буду вынужден поставить в Главном политуправлении вопрос о вашей политической незрелости. -Можете ставить какие хотите вопросы и где угодно, вот только если завтра война. То наши командиры в первую очередь будут думать не о своих бойцах, а о своих семьях, а вы сами сможете потом смотреть в глаза тем командирам, чьи семьи погибнут из-за вашего ослиного упрямства. А немецкий пролетариат, так он не то, что послушно, а с большой охотой пойдет на нас войной за обещанные им их фюрером восточные земли и рабов. Не путайте наш рабочий класс и немецкий, как и весь западный рабочий класс. Во всей теории товарища Маркса есть всего одна ошибка, но она очень существенна. Не помню в какой точно работе он писал, но там сказано, что построить коммунизм может только западный рабочий класс, а славяне на это не способны. Не поручусь за точность слов, но где-то так он и сказал. Карл Маркс был жутким русофобом и в очень многих своих работах называл её оплотом мировой реакции и угрозы свободному человечеству, при этом полностью отказывая ей в возможности Революции. При этом он допустил фундаментальную ошибку, именно западный рабочий класс воспитанный в обществе ярых индивидуалистов мало способен на коллективный труд, как он пишет в своих работах о коммунизме. Западная цивилизация приучена думать в первую очередь о себе, в отличие от России, где общинная система издревле подразумевала коллективный труд. Почему революция в итоге победила именно у нас? Ведь были социалистические республики в Германии, Австрии, и других странах Европы, но их сразу задавили. О своей приверженности коммунизму немецкие рабочие будут вспоминать только попав в наш плен, а до этого будут послушно выполнять приказы своего командования в надежде получить после войны у нас наделы и рабов. -Я этого так не оставлю! Это уже прямой троцкизм! -Как раз наоборот, это Троцкий всё стремился к мировой революции, и для него Россия была лишь топливом для неё, при этом ему было плевать, что станет со страной и её народом при этом. В отличии от него, товарищ Сталин трезво смотрит на мир и потому строит коммунизм в отдельно взятой стране, поскольку отлично понимает, что лишь на реальном примере можно доказать всему миру жизнеспособность коммунистической идеи. Только на собственном примере мы сможем показать рабочим всего мира, что можно жить по-другому, а насильно коммунизм им не принести. Ещё минут десять я спорил с этим твердолобым ортодоксом, но всё же настоял на своём, надавил своей должностью и приказал немедленно начать скрытую эвакуацию. При этом я ни сколько не сомневался, что сразу же после совещания на меня в Москву ушли телеги доносов. Двумя днями позже, Кремль, Москва. -Уймись Лёва, Павлов всё сделал правильно. -Но его высказывания о Марксе! -Ты сам читал все его работы, а не только Капитал? -Павлов прав, Маркс был жутким русофобом, просто это не афишируется, что бы не портить в глазах людей его облик. И про семьи комсостава он тоже прав, пусть командиры думают о своих бойцах, а не о своих семьях. -Но война, почему Павлов так уверен в её начале? -Чутьё, всё, что он мне предсказал с развитием событий в Европе, уже сбылось, да и немцы не просто так стягивают к нашей границе свои войска. Тебе всё ясно? Павлова не трожь! Он за последние несколько лет столько сделал для страны и армии, как ни кто другой. Всё, иди. Раздражённый Мехлис вышел из кабинета Сталина, Павлов не понравился ему уже несколько лет, но повода для заведения на него дела не было, да и явная поддержка его Сталиным связывали ему руки, вот и теперь Сталин прямо дал понять, что лезть в дела Павлова и тем более его трогать нельзя. Но ни чего, он подождёт, он умеет ждать. Ничего этого я не знал, в оставшееся время носился по частям, проверяя их боеготовность и развёртывание на рубежах будущей обороны. Вот так и наступил вечер субботы 21 июня 1941 года. Рано вечером я лёг спать, приказав разбудить меня в час ночи, а также всем работникам штаба быть после 12 ночи на своих местах. Приказ о приведении всех войск в полную боевую готовность отдал еще в пятницу вечером. Согласно ему ещё оставшиеся в своих расположениях войска ночью на субботу скрытно выводились в поле и занимали там оборону, а в местах расположения оставалась лишь хозобслуга, которая и имитировала для возможных наблюдателей нормальную жизнь частей. В три часа ночи в штабе стали раздаваться многочисленные телефонные звонки от постов ВНОС о приближающемся шуме моторов. Началось! Не дожидаясь, пока немецкие самолёты пересекут нашу границу, по ВЧ связи позвонил в Москву Сталину, он, как и я не спал. -Товарищ Сталин, это Павлов, думаю началось, посты ВНОС докладывают о многочисленных шумах моторов в воздухе. В любом случае, ещё максимум полчаса и будет всё ясно. -Товарищ Павлов, у вас всё готово? -Да товарищ Сталин, все войска выведены на свои позиции и приведены в полную боевую готовность. В местах их постоянного расположения, технических парках, складах и аэродромах устроены засады для немецких самолётов. -Хорошо, сразу сообщите, как начнётся. -Слушаюсь товарищ Сталин. Глава 8 22 июня 1941 года, штаб ЗОВО, Минск. Буквально минут через 10 после моего разговора со Сталиным по ВЧ, посыпались многочисленные телефонные сообщения о массовом переходе, вернее перелёте, границ СССР немецкими самолётами. А еще минут 15 спустя и первые сообщения о бомбово-штурмовых ударах. Все они приходились на места расположения наших частей и в первую очередь аэродромов. В отличие от того раза, на этот раз немцы под массированным зенитным огнём бомбили пустышки, вместо техники и самолётов на земле были или их муляжи, или списанная техника, а в это время сами немецкие самолёты атаковали наши истребители, одновременно с этим в воздух с замаскированных аэродромов поднимались и наши бомбардировщики. В первый налёт немецкие бомбардировщики и штурмовики вылетели без истребительного прикрытия, так как оно по замыслу немецких генералов было не нужно. Все советские самолёты должны были в это время мирно стоять на своих аэродромах, а потому помешать немецким бомбардировкам ни как не могли. Пользуясь моментом отсутствия в воздухе немецких истребителей, вся бомбардировочная авиация ЗОВО, до последнего самолёта могущего взять бомбу или эрэс, под прикрытием части истребителей, двинулась к польской границе и чуть позже начала немецких бомбардировок нашей территории, нанесла уже свой массированный бомбоштурмовой удар по приготовившимся к удару немецким частям на линии государственной границы. Одновременно с этим открыла огонь и наша полевая артиллерия, рисковать тяжёлыми орудиями я не стал, все они были заранее оттянуты к местам долговременной обороны. Пускай Ф-22 и УСВ были не такими мощными, но и их фугасные снаряды могли натворить делов, а там, где были скопления пехоты, в ход пошли устаревшие шрапнельные, и немецкая пехота оказалась под железным дождём. Но это было у границы, а пока жители Миска ранним утром воскресного дня были разбужены рёвом сирен гражданской обороны. И хотя зенитчики и истребители отработали на отлично, ни одна немецкая бомба не взорвалась в городских пределах, но по общегородской системе вещания всем жителям города было велено спустится в подвалы своих домов. Под этот вой сирен, который врывался в мой кабинет и состоялся мой второй разговор за сегодняшний день с товарищем Сталиным. -Товарищ Сталин, немцы бомбят нашу территорию. -Что у вас там за шум, товарищ Павлов? -Это сирены гражданской обороны. -Немцы бомбят Минск? -Пытаются, сначала на подходе к городу их встретили наши истребители, а затем орудия ПВО. -Как общая обстановка? -Пока ещё мало данных, товарищ Сталин, всё только началось, но немцы клюнули на нашу обманку, бомбят подготовленные для них объекты и несут потери. -Большие? -Пока не знаю, ещё не докладывали, да и бомбёжки пока продолжаются. -Ваши ответные действия. -Вся авиация округа способная нести бомбы и эрэсы в воздухе и по идее уже должна достичь границы. Их прикрывает часть истребителей, отбомбятся они без особых проблем, а вот на обратном пути их скорее всего перехватят обозлённые немцы, вот тогда истребительное прикрытие и сработает. Кроме того, по разведанным данным, как только начнётся, наша полевая артиллерия должна была нанести артиллерийский удар по местам скопления противника. -Почему не тяжёлая? -Может не успеть отойти, она вся стянута к узлам обороны, там от неё будет больше толка. -Как вы думаете, товарищ Павлов, может это всё же провокация? -Нет товарищ Сталин, это война, но возможен нюанс, если нам удастся сразу нанести немцам большие потери, то они могут выдать это, как скажем бунт части генералитета, которое решило самостоятельно объявить нам войну. Конечно всем будет ясно, что это натуральное враньё, но в таком случае результат будет исключительно от нашего желания, как мы решим интерпретировать это. -А как, по-вашему, сможем мы нанести такие потери? -Сможем, вот только проблема в том, что не быстро. На границе определённо нет, противник продвинется на значительную территорию вглубь нашей земли, до укрепрайонов точно, только там, на специально подготовленных позициях, заманив его в ловушку, мы сможем нанести свой удар. -Я так понял, что у вас это уже подготовлено? -Да товарищ Сталин, все войска уже заняли свои позиции, полевые укрепления построены, артиллерия стянута, осталось только дождаться противника. -Хорошо товарищ Павлов, не буду вас отвлекать, но при любых изменениях обстановки сразу звоните. -Слушаюсь товарищ Сталин. Разговор закончился и я выдохнул. Больше всего я боялся, что Сталин категорически потребует полного недопущения немцев на нашу территорию, а это просто невозможно. Хотя сейчас наша армия в гораздо лучших условиях, чем это было в моей истории, и подготовка, и оснащение, и даже то, что война не застала её мирно спящей в казармах, но всё равно она пока ещё не готова. Ей надо сначала закалиться в крови, в смертельных сражениях, прежде чем это станет армией образца 1945 года, способной легко смести любого противника на своём пути. Теперь оставалось только ждать сообщений с мест. 22 июня 1941 года, 6 часов утра, штаб группы армий Центр. Командующий группой армий Центр, генерал-фельдмаршал Фёдор фон Бок был не в духе. Совсем не так он ожидал начало этой войны. Они должны были нанести свой удар по ни чего не ожидавшему противнику, но это, судя по последним данным, не получилось. В местах сосредоточения вражеской техники и сил их авиацию ждала засада, туда были стянуты значительные силы русской ПВО, а кроме того, встретили русские истребители, которые по всем расчётам немецкого генерального штаба должны были быть в этот момент на земле, на тех самых аэродромах, которые бомбили асы Геринга. Так должно было быть, но так не случилось. С этих аэродромов не взлетел ни один русский самолёт, зато сначала русские истребители встретили немецкие бомбардировщики в воздухе, а спустя короткое время, уже русские самолёты обрушили на приготовившиеся к атаке немецкие войска град бомб и реактивных авиационных снарядов, которые так охотно использовали русские. Одновременно с этим огонь открыла и русская полевая артиллерия. В то время, как немецкие гаубицы стреляли по выявленным местам расквартирования русских войск, русские лёгкие орудия обстреляли приготовившиеся к рывку немецкие части. Общие потери немецких войск уже составили приличную цифру, а ведь война по сути ещё не началась. Когда перешедшие границу немецкие войска захватили несколько мест дислокации русских войск, то обнаружили там пустые казармы и разбитые макеты техники и орудий. Весь первый удар немецкой артиллерии, и судя по всему авиации, пришёлся в пустоту. Русские обманули их, заранее выведя свои войска и технику в неизвестном направлении, и теперь один только бог знает, где они находятся. Это очень плохое начало войны, русские знали о ней и подготовились, теперь точно не получится впервые мгновения войны нанести противнику значительный ущерб. Правда немецкие части движутся вперёд, особого сопротивления пока нет, но вот неприятные сюрпризы постоянно. По сообщениям с войск, почти все части передовой линии понесли большие потери в разведывательных частях. Русские наносят мгновенные удары и отходят не принимая боя, плюс многочисленные минные постановки и судя по всему управляемые, так как мощные взрывы раздаются в середине колонн немецких войск. День ещё только начался, а неприятных известий море, и ещё неизвестно, чем закончится этот день. Как и думал фон Бок, хороших вестей сегодня было мало. Немецкие войска за день боёв продвинулись на 30 — 50 километров вглубь вражеской территории, и хотя регулярного сопротивления русских не было, но от не прекращавшихся нападений его части понесли большие потери. Почти все мосты оказались заминированы и зачастую, не смотря на предварительные проверки их сапёрами, мосты взрывались именно в тот момент, когда на них оказывались немецкие части. Также, по сообщениям с войск, русские постоянно обстреливали их из миномётов, причём обстрелы всегда велись по двигавшимся колоннам войск, предпочтительно пехоты и автотранспорта. Нанеся короткий, минут на 10 обстрел, противник исчезал в бескрайних лесах. Скрепя сердце можно было констатировать, что потери противника меньше немецких, и хорошо если еще раза в два, а не больше. Утешало фон Бока только одно, вечно так отступать, практически не принимая боя, русские не смогут, еще день два, максимум неделя и они просто будут вынуждены остановится для обороны и вот тогда он покажет этим азиатским варварам, что такое несокрушимый немецкий вермахт. -Что там Гельмут? -Уже всё в порядке господин полковник, примитивная закладка с бикфордовым шнуром, мои ребята уже достали ящики со взрывчаткой, можно переправляться. -Vorwärts! — Скомандовал командир моторизованного полка и через только что разминированный мост двинулись немецкие части, но стоило только передовым машинам чуть не доехать до окончания моста, как прогремел мощный взрыв и мост через достаточно широкую и глубокую речку взлетел на воздух вместе с двумя бронетранспортёрами и грузовиком с солдатами. -Гельмут!!! Это что такое?!! Ты сказал, что мост разминирован!!! -Прошу прощения господин полковник, но мы вытащили из под моста четыре ящика со взрывчаткой, других следов минирования мы не нашли. -Покажите мне эти ящики!