— Я скучаю по тебе. — Тиф борется со слезами. Майк наклоняется к стеклу. — Кстати, о заботе… кажется, у меня есть способ позаботиться о тебе. Ну, началось. — Я тут кое с кем познакомился. Белый чувак, работаем вместе на кухне. Ему тут несладко. Нуждается в защите, но не хочет присоединяться к банде «истинных арийцев». Надеется как-нибудь так продержаться свои четырнадцать месяцев и выйти без нацистских татуировок. — И как ты собираешься его защищать? — Я не про то, чтобы быть его телохранителем. Это… сложнее. — Дальше? — Этот парень, Филип, торговал картинами. Ворованными картинами для другого чувака. — Погоди, что? — Парень, с которым я работаю на кухне. Его зовут Филип. Филип — арт-брокер, торговал картинами. Работал с другим чуваком, Честером Монтгомери. Помог ему купить картины, которые тот продает в своей галерее на Бергамот-Стейшн. А еще он помог Честеру купить кучу нелегальных картин. Мы говорим о больших деньгах, поняла? Честера Монтгомери убили. А его загашник с художественной коллекцией, по словам Филипа, никто не нашел. — Прекрати, Майк. — «Прекрати, Майк»? — Да. Извини, если, обжегшись на молоке, я дую на воду. Но я думала, после «Баркери» мы покончили с этим дерьмом. Ты хотел завязать со своими прожектами. С того вечера одиннадцать лет назад, когда Тиф познакомилась с Майком на вечеринке в доме на Болдуин-Хиллз, Майк вечно затевал какой-нибудь план. Его планы появлялись и исчезали. Пересекались. Различались по уровню сложности. И по уровню законности. Из-за них Майк получил свои первые два тюремных срока. Они мешали Майку устроиться на нормальную работу. Он всегда был стопроцентно уверен в своем последнем проекте; вечно болтал про реалити-шоу о бизнесе; изображал из себя Шона Картера, говоря: «Я не бизнесмен, я — сам бизнес». Устраивался Майк только на краткосрочную (малооплачиваемую) работу, пару раз — на более долгий срок (если светила премия). А большую часть времени не мог принести домой даже консервированную ветчину, не говоря о беконе. Его последний проект, полгода назад, предполагал вложение тысячи долларов в бизнес по продаже собачьего корма под названием «Баркери» — вместе с группой парней они собирались купить фургон, парковать его возле собачьих площадок и продавать корм владельцам собак. Майк, не спросив Тиф, снял тысячу баксов с их общего счета. Один из его партнеров сбежал с деньгами еще до того, как они успели начать. Тиф пригрозила ему разводом, и Майк пообещал никогда не тратить более пятидесяти долларов, не спросив ее разрешения. — Это не прожект. — Ты родился прожектером. Все пытаешься сделать доллар из пятнадцати центов, вместо того чтобы сделать доллар из пятнадцати минут работы. Майк потирает щетину на своем круглом лице. — Это реальная ситуация. Филипу нужна защита. Я могу найти для него защиту. А взамен он поможет мне — то есть тебе — найти загашник с картинами. И тогда тебе не придется больше мыть чужие дома. Мы будем в порядке. — Ты не учишься на своих ошибках. Ищешь приключений на свою задницу. — Это грубо. И не шути про задницы, пока я здесь. Тиф откидывается назад и скрещивает руки на груди. — Я знал, что ты так это воспримешь. Поэтому я собираюсь познакомить тебя с Филипом. — Парень с загашником картин? — Что? Нет, это Честер. Честер убит. Филип — это парень, с которым я тут работаю и который думает, что знает, где тайник с картинами Честера. — Мне не нужно слышать об этом дерьме еще и из чужих уст. — Это реально! Я хочу позаботиться о тебе. — Похоже, я должна буду бегать по твоим поручениям, разыскивая картины. — Тифони, это по-настоящему. Поговори с Филипом. Майк называл ее Тифони, когда хотел выглядеть серьезным. А он всегда пытался казаться серьезным, когда планировал очередное дело. — Когда? — Сегодня. Через несколько часов. — У меня работа. Настоящая работа. Не охота за сокровищами. * * * «Клининг Ди» размещается в парадоксально грязном офисе в Дель Рей. Тиф приходит туда на пять минут раньше времени. Она набирает как можно больше часов работы. До рождения Гэри она работала кассиром в пиццерии на Креншоу. Владелец, Билл, был пожилым человеком с диабетом и начальной стадией сердечной недостаточности, поэтому Тиф начала расширять свою роль. Она взяла на себя инициативу раздавать листовки, делать купоны. Магазин стал зарабатывать больше денег, Тиф получила прибавку к зарплате, а Билл начал называть ее главой отдела маркетинга. Она осознала свою ценность и была в процессе переговоров о том, чтобы стать партнером, когда у Билла случился сердечный приступ. Он умер, и пиццерия закрылась. Это было за четыре недели до родов Тиф. Несколько месяцев спустя Тиф попыталась вернуться к работе и искала вакансию менеджера или маркетолога в ресторане или магазине. Но на бумаге она значилась всего лишь кассиршей, а ее единственный рекомендатель был мертв. Через полгода рассылки резюме и собеседований Тиф начала работать в «Клининге Ди». Многие здешние работницы, все латиноамериканки, получают зарплату. Тиф же получает почасовую оплату и работает только на замене, когда в одной из обычных бригад не хватает человека. Узкоплечая администраторша Глория одаряет Тиф зубастой улыбкой. — Тифони! Я как раз собиралась тебе позвонить. Ты сегодня не понадобишься. — Чего-чего? — Долгая история. Вышла путаница с расписанием. — Путаница? — Ага… — Можешь меня отправить с другой командой? Мне нужны часы. — Мы поставим тебя на завтра. Или на четверг. — Нет, мне нужно на день раньше, чем завтра. — Не сердись на меня. — Если бы я опоздала, — Тиф проверяет время в телефоне, — на четыре минуты, ты бы меня уволила. А сама отменяешь меня в последнюю секунду и даже не извиняешься. — Я же сказала «извини». Вышла путаница. — Я слышала только про путаницу. Тиф сопротивляется желанию начать возмущенную речь о том, как Глория дает латиноамериканкам больше часов, чем ей. — Ну пожалуйста… Я сейчас мать-одиночка. Арендная плата растет. Чем меньше денег, тем больше проблем. — Как я уже говорила, мы будем ставить тебя так часто, как сможем. Да пошла ты. — Спасибо. Тиф направляется к выходу. Она вздыхает, но не из-за этого дерьма, а потому что знает, куда собирается пойти сейчас. * * * Охранник — тот же самый, который приводил Майка четыре часа назад, — ведет тощего белого мужика лет сорока. Филип оглядывает комнату. Со стороны зоны для посетителей у телефонов сидят три темнокожие женщины. Филип колеблется, не уверенный, кто из них Тифони. Тиф машет рукой, освобождая его от игры в угадайку. Они оба берут телефоны. Тиф замечает, что у него синяк под глазом. — Ты жена Майка? — Ага. Та самая счастливица. Королева при короле-каторжнике. Миссис Майк-Прожектер. От ее комментария Филип чувствует себя неловко. Поэтому пропускает его. — Спасибо, что согласилась меня выслушать. — Я уже сказала Майку, что мне неинтересно бегать по городу в поисках твоих потерянных картин, словно какой-то Индиана Джонс. — Ну, я надеюсь, ты выслушаешь. Есть тайник с картинами. И никто другой про него не знает. — Ты говоришь прямо как Майк. Вы нашли друг друга.