Часть 38 из 97 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Под поверхностью плавильного котла культур — с его бесспорным изобилием ресторанов, музеев, концертных площадок, галерей, пивоварен — кроется недостаток общности и гордости за родной город. Город пересадок. Так мало людей родом отсюда, что местные спортивные команды не имеют «домашнего преимущества». За исключением Восточного и Южного Лос-Анджелеса, где все боготворят Коби и у каждого найдется дядя с татуировкой «Доджерс». Но западная сторона — это распахнутая настежь дверь, и здесь люди непрерывно переезжают из района в район.
В Бла-бла-ленде[73] поверхностное отношение к жизни доходит до лицемерия. Богатые либералы проповедуют защиту окружающей среды, при этом поливая траву, которая вообще не должна расти в пустыне. Яппи переезжают в модные районы, медитируют и занимаются йогой, чтобы улучшить не свое здоровье, а свою производительность. Походники в каньоне Раньон — не более чем социальные альпинисты, пытающиеся взобраться на верхи общества. Популярные лица СМИ утверждают, что хотят решить мировые проблемы, но не могут помочь десяткам тысяч людей, живущих в этом городе на улице. Якобы прогрессивный город, в котором процветает сайентология.
Под влиянием блеска и гламура в Тинселтауне даже дома постоянно делают пластические операции. Коррекции и подтяжки, макияж и реконструкции. Глядя, как разрастается Малхолланд, думаешь, что это математика во плоти, а жизнь всего города — просто череда сделок с недвижимостью. С наплывом новых богатых покупателей недвижимости старожилам приходится уезжать подальше и потом часами добираться до работы. Дефицит жилья. Кризис выселения. Палаточные городки, как вот в этом подземном переходе. Так много людей было вытолкнуто из Лос-Анджелеса, что теперь каждый пятый житель Орегона родился в Калифорнии.
Зато — триста двадцать девять солнечных дней в году.
Сразу после «привет» Шайло говорит:
— Моя бывшая соседка обещала достать список, так что посмотрим.
— Замечательно. Спасибо.
— Что еще я могу сделать? — спрашивает Шайло.
— Ну, думаю, надо бы поговорить с друзьями Марти.
— Это может быть трудно. У меня нет их номеров, я даже не знала их фамилий. В соцсетях Марти не общался. А у тебя нет его телефона?
— Нет.
— У меня есть номер Николь.
— Кто такая Николь?
— Знакомая Марти. Я ее мало знаю. Балуется с наркотиками и близка к зависимости. И она… — Шайло пытается найти точное слово. — …халявщица.
— Халявщица?
— Да, всегда просит что-нибудь одолжить.
* * *
Шайло пишет сообщение Николь и представляет ей Джоди. Узнав новость, Николь перезванивает Джоди в слезах. Он спрашивает, могут ли они встретиться и поговорить о Марти. Николь говорит, что им нужно оповестить других друзей Марти.
— Никто не знает! Никто даже не знает! — всхлипывая, снова и снова повторяет она.
Позже в тот день Николь пишет, что планирует собрать вместе кучу друзей Марти. Устроить прощальную вечеринку. Джоди не интересует аспект вечеринки, но собрать сразу в одном месте кучу друзей Марти было бы здорово. Такой импровизированный мозговой центр, фокус-группа.
Николь несколько раз меняет место проведения. Ресторан, кафе, затем бар отеля. Потом она пишет Джоди адрес лофта на Банкер-Хилл. Поясняет, что это место для киносъемок, которое также сдается под вечеринки. Она пишет, что пароль для входа на вечеринку: «Марти».
* * *
В фойе дома перед Джоди встает охранник.
— Еду на восьмой этаж, — говорит Джоди и добавляет: — Марти.
Невероятно, сколько собралось народу. Больше сотни человек. Даже, наверное, две сотни. Диджей в светлом полосатом костюме крутит ностальгические мелодии. Все танцуют и пьют. Много татуировок. Джоди всматривается в лица; Марти затронул жизни стольких людей. Джоди чувствует прилив эндорфинов. Умерший продолжает существовать через тех, чьих жизней он коснулся… Это настолько близко к бессмертию, насколько может себе представить атеист.
Джоди ищет в толпе Шайло. Не находит.
Он пишет Николь: «Ты здесь?» В импровизированном баре он заказывает светлое пиво «Голден Роуд». Подходит какая-то женщина, чтобы тоже заказать себе напиток.
— Откуда вы знаете Марти? — спрашивает Джоди.
— А кто такой Марти?
Пока он ждет Шайло и Николь, он спрашивает еще у семерых человек, знают ли они Марти. Никто не знает. Один парень в котелке говорит:
— «Марти» — это пароль, который мне дали.
К тому времени, как появилась Шайло, Джоди уверен, что ни один из присутствующих Марти не знает. Шайло направляется к Джоди, притягивая все взгляды, пока идет по лофту в своем желтом платье.
— Ты здесь кого-нибудь знаешь? — спрашивает он.
— Мне кажется, я вижу нескольких друзей Николь, с которыми встречалась раз или два. Но не знаю, дружили ли они с Марти.
— Кто из них Николь?
— Я ее не вижу. — Шайло осматривает толпу. — Давай я ей напишу.
Шайло отправляет текстовое сообщение.
— Ты часто бываешь в таких местах? — спрашивает Джоди.
— Не знаю. Я бы сказала, что часто оказываюсь в таких местах, понимаешь? Вечер начинается с вина или встречи с друзьями и неизбежно заканчивается в подобном месте, где никто друг друга не слышит. Иногда вечеринка — это правильное количество выпитого, и ты вместе с приятными тебе людьми, и играет хорошая музыка, и все танцуют и отлично проводят время. Но такое, скорее, исключение, которое доказывает… О, вот, она мне ответила. Да, она не придет. Говорит, может встретиться с тобой завтра. В любое время по твоему выбору.
Джоди с трудом ее слышит за музыкой, грохочущей из динамиков. Он думал, вечеринка могла стать хорошим способом связаться с разными друзьями Марти и собрать информацию. Но теперь этот вечер не более полезен для Джоди, чем бьющие по ушам ритмы. Биты песни звучат как выстрелы, напоминая ему о стрельбе из дробовика в убегающего убийцу на заднем дворе. В голове вспыхивает череда образов. Его брат истекает кровью. Его отец мертв, в луже крови. Его попытка вернуть брата к жизни. Джоди начинает казаться, что растущая толпа и оглушающая музыка давят на него.
— У тебя все нормально? — кричит ему Шайло сквозь музыку.
— Что? Ага…
— Пойдем со мной.
Джоди — и несколько мужских взглядов — следуют за Шайло через комнату, в коридор, где находится лифт. Но она идет к лестничной клетке.
С крыши открывается панорамный вид на Лос-Анджелес. Море огней. Мерцающие точки под океанским туманом. Фары автомобилей мчатся сквозь неподвижное сияние зданий, уличных фонарей, светофоров, рекламных щитов и домов. Гигантский неоновый портрет, непрерывно меняющийся.
— Спасибо, приятно вдохнуть свежего воздуха.
Джоди смотрит на раскинувшийся перед ним город огней. Красиво, и все же пугающе. Слишком много зданий, дорог и машин. Слишком много людей. Слишком много людей, которые могли убить Марти.
— В одном своем видео Марти сказал, что Лос-Анджелес — это город, который не понимает, где начинаются пригороды.
— Похоже на него, — замечает Шайло.
— Тебе нравится здесь жить?
— Конечно, бывают моменты, когда я стою в пробке и спрашиваю себя: почему я здесь, если деньги, которые я плачу за аренду, в другом месте могли бы покрыть ипотеку? Я могла бы купить небольшой дом. С маленьким садом. Поставить там качели из шин. С другой стороны, в Лос-Анджелесе круто. Ты уже видел битумные озера Ла-Брея?
— Нет. Что это такое?
— Большие ямы, полные битума. Там есть музей. Древние животные погибли в этих ямах и хорошо сохранились. Это естественный асфальт, который выходит из земли. Но поверх него собиралась вода, грязь и листья. Животные, мучимые жаждой, шли напиться, увязали в битуме и медленно умирали.
— Ох.
— Иногда мне кажется, что весь Лос-Анджелес — большое битумное озеро.
— И ты чувствуешь себя одним из животных, которое в нем завязло и умирает?
— Иногда. Но иногда я люблю это место.
Взгляд Джоди переходит от желтых огней города к желтому платью Шайло. Она улыбается ему. Желание ее поцеловать смущает Джоди. Это было бы нехорошо.
Он смотрит в беззвездное угольное небо, затем снова смотрит на бесконечные огни на земле. Перевернутая версия маленького городка Пенсильвании. Фары носятся по перевернутому небу, как падающие звезды. Джоди опускает голову и видит, что Шайло держит его за руку. Он наклоняется к ней, и она встречается с ним губами.
* * *
Николь приходит в дом Джоди на полтора часа позже, чем обещала. Она прислала ему четыре сообщения, продляющие время опоздания, пока Джоди почти не перестал ее ждать. Когда он открывает дверь, он видит перед собой тридцатилетнюю женщину с татуировками на руках и синими прядями.
И с голубым чемоданом на колесах.