– Что? – с трудом выдавливаю из себя. Язык практически не шевелится из-за образовавшейся во рту сухости. В голове шумит, потому что я не понимаю, на что намекает Влад. И хочется хоть немного ясности, но чёрные глаза мешают сосредоточиться. – Ты так забавно смущаешься, – его рука медленно скользит по подоконнику, и длинные пальцы касаются моей ладони. Я теряюсь от его напора, поэтому ненавязчиво опускаю руку, якобы поправляя край блузки. И рассказывать о нашем с Верой уговоре я ни за что не стала бы, но желание и необходимость перевести тему вынуждают меня сделать это. – Вера, она на диете. А я обещала помочь, поэтому за компанию с ней временно… – Тоже голодаешь? – густые брови взмывают вверх. – Мне кажется, в твоём случае это лишнее. Он окидывает мою фигуру оценивающим взглядом, и мне становится не по себе. Нет, в его взгляде нет ничего похотливого или пошлого. Просто я, давно принявшая себя такой, какая есть, вдруг начинаю стесняться. Хотела бы я быть такой, как остальные девушки? Определённо. Иметь красивые длинные ноги и без табуретки дотягиваться до верхних шкафчиков на кухне. Причём, в нашем доме они и так предусмотрительно висят немного ниже положенного, но мою ситуацию это не спасает. И было бы неплохо, чтобы меня, наконец, перестали считать пятиклассницей, но я стараюсь не думать об этом, довольствуясь тем, что имею. Есть столько людей, у которых ног вообще нет. Или нет слуха, зрения, здравого смысла. Я же вполне нормальная, но почему-то чувствую себя некомфортно, а всему виной навязчивое внимание неугомонного одноклассника. – Ты не понял, – немного нажимаю на голос, – я обещала помочь подруге. И не припомню, чтобы просила тебя как-то прокомментировать моё решение. С этими словами забираю с подоконника рюкзак и покидаю общество Чернышевского. Перед пятым уроком Инна Витальевна сообщает о том, что после репетиции у нас ещё будет консультация по математике. Просто класс. И во сколько я опять домой попаду? А сегодня, на секундочку, семь уроков. Чтобы немного отвлечься от навязчивых мыслей о голоде, прохожу в гардеробную и забираю свою куртку. Накидываю её на плечи и выхожу на свежий воздух. Ветер уже утих, но снег продолжает идти. Пушистые хлопья садятся на ресницы, а стоит только протянуть ладонь, тут же радостно принимают приглашение. Красивое зрелище и завораживающее. Только появление одного мажора всё портит, как всегда. Я начинаю привыкать, что он выскакивает передо мной каждый раз, будто из земли. И на этот раз не пугаюсь. – Любишь снег? – спрашивает очень тихо. И как он меня здесь нашёл? Действительно, признался бы уже, что следит. Я ведь специально ушла за здание школы, потому что во дворе сейчас находиться опасно. Там настоящая бойня, в воздухе то и дело свистят снежные снаряды, причём запускают их по большей части бесцельно, просто чтобы кинуть. – Скажем так, я принимаю тот факт, что зимой идёт снег, а летом – стоит жара. И стараюсь находить плюсы в любом времени года, – отвечаю немного философски. – Разумно, – вполне серьёзно принимает мой ответ парень. – Да, кстати, это тебе. Влад протягивает мне маленькую крафтовую коробочку, отведя при этом свой взгляд в сторону. Вот актёр, не верю я, что он на самом деле смущается. А вот я очень даже. – Что это? – не спешу забирать предмет из его рук. Парень тяжело вздыхает, потом резко разворачивается на пятках и смотрит на меня с осуждением. – Какая же ты сложная! – бурчит, развязывая красную ленточку на коробке. – Не надо было так затягивать, тогда было бы проще, – отвечаю наставительно, но Чернышевский как-то странно реагирует. Бросает на меня настороженный взгляд, а в красивых глазах читается недоумение. – Ты о чём? – слегка вскидывает голову, продолжая хмурить идеальные брови. – О ленточке, – пожимаю плечами, и только сейчас понимаю, что сложной он назвал меня, а не этот несчастный маленький бантик. И моё замечание прозвучало совершенно не к месту. – Ааа, – тянет озадаченно. Ясно, надумал себе уже неизвестно что. – Вот. Протягивает мне открытую коробочку. Пирожные. Два небольших, аккуратных пирожных, полностью усыпанных белоснежной кокосовой стружкой. – Это не полноценный обед, конечно, но всё же… – тянет смущённо. В первое мгновение я просто теряюсь и не знаю, как реагировать. Надо бы поблагодарить, наверное. На самом деле, я уже забыла о том, что пропустила перекус. Так бывает, сначала желудок остро реагирует на отсутствие пищи, но потом ты переключаешься и забываешь на время об этих мелких проблемах. – Спасибо, – мои губы сами растягиваются в благодарной улыбке. И вроде бы голос разума шепчет, что ни к чему принимать от парня какие-либо подарки, пусть даже самые простые. Но язык не поворачивается произнести вслух отказ. – А ты так и будешь смотреть? Есть под прицелом чёрных глаз Чернышевского я точно не собираюсь. – Конечно, я же должен убедиться, что ты не продолжишь голодать, – заявляет вполне серьёзно. – Хм, ну, тогда, – аккуратно вытаскиваю одно пирожное, – это тебе. Протягиваю коробочку Владу, но он её брать из моих рук не спешит. – Ещё чего, я их для тебя купил, – выдаёт безапелляционно. «Для меня», – звучит отголоском в сознании, и на душе становится не просто тепло, меня бросает в жар от этих простых на первый взгляд слов. – Либо ты ешь вместе со мной, либо уходишь отсюда. Я не собираюсь под твоим пристальным взглядом мазаться кремом, а потом краснеть от того, что выпачкалась. Выпаливаю свои условия на одном дыхании и с вызовом смотрю на парня. Руку по-прежнему держу вытянутой. Это нечто фееричное наблюдать за тем, как злятся парни. Большинство из них все эмоции держат в себе, но лицо всё равно выдаёт истинные чувства. Вот и Влад сейчас старается выглядеть спокойным, но его взгляд, хмурые брови, желваки, ходящие под кожей на скулах – всё говорит о том, что парень злится. Не нравится, что я ему свои условия ставлю? Так я вроде бы и не заставляю бегать за мной, сам ведь привязался, пусть принимает мои правила. – Ладно, – зло стреляет в меня глазами, но пирожное всё-таки забирает. Глава 23 – Да, кстати, тут такое дело, – заявляет Влад, проглатывая последний кусочек пирожного, – мне Инна Витальевна поручила купить кое-что для нашей сценки к вечеру встречи, даже список написала, ты не могла бы мне помочь? Я сегодня как раз на машине. Он вытаскивает из кармана пальто синий листочек, исписанный мелким аккуратным почерком. А мне вдруг хочется спросить, неужели бывают дни, когда Чернышевский не берёт в школу машину? – Серьёзно? – усмехаюсь. – А уроки? – Инна Витальевна освободила, – на всё-то у него ответ есть. – А твои друзья что, заняты проработкой новых планов по троллингу всего живого, что ты меня вдруг ни с того ни с сего пригласить решил? Штерн позови, она обрадуется. Слова вылетают сами собой, а я запоздало понимаю, насколько они приправлены ревностью. И Чернышевский тоже это понимает. Ну что же ты, Надежда! – Мои, как ты выразилась, друзья, в концерте не участвуют, поэтому от их помощи нет никакой пользы – Да, я помню, что они умеют быстро бегать и не попадаться на глаза Инне Витальевне. Только я не думаю, что классная будет в восторге от моего прогула, так что, извини… – Мне Инна Витальевна разрешила взять с собой кого-нибудь из участников сценки, напишу, что выбрал тебя, – подмигивает. Хитренько так улыбается и не сводит взгляд с моего лица, заставляя мои щёки покраснеть от смущения. Но длится это невероятно приятный момент недолго, потому что спустя всего лишь несколько секунд Влад резко меняется в лице. Наклоняется, собирает снег в небольшой комочек и тщательно лепит из него снежок. Прицеливается и кидает его за мою спину, в сторону ограждения. Я резко разворачиваюсь, потому что слышу собачий визг вперемешку с каким-то едва различимым писком. – Ты что творишь? – спрашиваю испуганно парня. – Пойдём, – быстрым шагом двигается к тому месту, с которого только что прогнал собаку. Не до конца понимаю, что Влад задумал, но мои ноги послушно бегут за ним. – Ты зачем собаку обидел? – продолжаю допытываться ровно до того момента, пока мы не подходим к ограждению. Вопросы отпадают сами собой, когда возле металлического забора я замечаю серого котёнка, мокрого и насквозь продрогшего. И откуда он здесь взялся, ещё и такой маленький, наверное, осенний.