— Вы, любезный, для того здесь и поставлены, чтобы об удобствах пассажиров позаботиться! Я на вас жалобу подам! — Так это… сударыня… по правилам это… не положен лед в этом классе! Щупленький мужчина, одетый в строгую серую форму с маленьким золотистым значком-паровозиком на груди, потел и оправдывался, слушая визги кёрсты. Наконец, выоравшись и испортив настроение всем, она угомонилась и милостиво протянула ему билет. Проводник взял плотный листок желтого картона в руки, чем-то забавно щелкнул и вернул его даме. Кёрста Фронг подала наши билеты, которые прокомпостировали тем же способом. Пообещав позднее принести прохладный напиток, проводник с облегчением ускользнул из купе. Истеричная кёрста попыталась завести разговор с толстяком, но он, что-то неодобрительно буркнув, отгородился от нее свежей газетой. Тогда дама обратила свое внимание на нас. Приторно улыбаясь кёрсте Фронг, она попыталась завести разговор о том, что обслуживание становится хуже год от года, а вот когда она плыла на судне компании «Аквитус», то там: «… стюарды буквально в лепешку разбивались. Разумеется, я путешествовала первым классом…», она оглядела всех присутствующих в купе, пытаясь понять, все ли слышали, все ли обратили внимание, как она крута и богата. Я отвернулась и открыла книжку, прихваченную в дорогу. Выслушивать ее самовосхваления не было никакого желания. Судя по всему, моя реакция кёрсте не понравилась, потому что она вновь обратилась к кёрсте Фронг с ехидным вопросом: — Давно ли малолетним пигалицам их гувернантки позволяют вести себя столь непочтительно? Этим вопросом кёрста низводила меня до малолетки, а кёрсту Фронг до моей гувернантки. Я уже было собиралась ответить, однако, меня опередила моя спутница. Кёрста Фронг очень спокойным голосом, великолепно игнорируя визгливый голос попутчицы, обращаясь ко мне заметила: — Позвольте дать вам совет, кёрста Элен. Я с некоторым удивлением взглянула на кёрсту Фронг и послушно кивнула головой: — Разумеется, кёрста Фронг, ваши мудрые советы не раз выручали меня. — Если ваши финансы не позволят вам путешествовать первым классом, никогда не изливайте свое недовольство на попутчиков — это неприлично. В кресле рядом с кёрстой Фронг, радостно фыркнул толстяк, пытаясь сдержать смех. Очевидно, и его раздражал этот концерт. На щеках моложавой кёрсты загорелись нервные пятна румянца и она, глубоко вдохнув, открыла было рот, собираясь что-то высказать кёрсте Фронг, но тут наконец заговорил толстяк: — Мне редко доводилось встречать столь мудрых женщин, почтенная кёрста. Позвольте представиться, кёрст Винтор Эдвенчер. Он встал с кресла, придерживаясь рукой за столик и немного неловко поклонился. Дама рядом со мной фыркнула и отвернулась к окну, а между кёрстой Фронг и кёрстом Эдвенчером завязалась легкая и неторопливая беседа. Резким отличием от привычных мне железнодорожных путешествий было то, что никто не доставал жареную курицу и вареные яйца — есть в вагоне, на ходу, считалось неприличным. Зато была большая, почти на полтора часа остановка в маленьком городке, где все желающие успели перекусить в довольно большом привокзальном ресторане. К вагонам третьего класса рванули голосящие женщины с корзинами и ведрами на разные голоса выкликая: «Пира-а-ашки горячие!», «Варе-о-оный яйца!», «Све-е-ежие булочки!», «Молоко! А вот кому молоко?». В целях экономии и я, и кёрста Фронг, обошлись в ресторане скромной яичницей из пары яиц и горячим чаем. Непривычно мне было и то, что до туалета нужно было идти во время движения поезда по той самой, расположенной вдоль вагона железной галерее, зато сам туалет вызвал восторг своими размерами и чистотой, наличием пипифакса — /так здесь называли туалетную бумагу/ и даже широкого рулона бумажных полотенец. Но все равно, из-за жары, путешествие было довольно утомительным и когда в сумерках мы сошли в Майне на перрон, у меня все еще звучало в ушах: «Чу-чу-чу-чух». На ночь мы остановились в недорогой гостинице, сняв номер на двоих. Кёрста Фронг была довольна — это выходило дешевле, чем комната на одного. Договоренность у нас была такая — до визита к ее родственнице, мы посещаем стекольную мастерскую, а там уже по обстоятельствам. Так что с самого утра, попросив служащего нанять нам извозчика, мы отправились на окраину города. О том, что я приехала лично, а не попыталась решить вопрос в письмах, я не пожалела. Мне пришлось долго и подробно объяснять в крошечном офисе при фабрике какой именно заказ я хочу разместить. Пожилой кёрст Герон, владелец мастерской, оказался очень дотошен и долго допытывался, зачем мне пуговицы такой странной расцветки. Потом, очевидно решив, что это придурь богатенькой кёрсты, попытался заломить цену, но тут я встала насмерть. На моей стороне было то, что таких мастерских в городе было целых четыре, так что цену я снижала до тех пор, пока она не стала для меня приемлемой. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ После нашего визита у кёрста Герона остался целый лист бумаги с утвержденными размерами и расцветкой. Копию листа я увезла с собой. Этот мини-каталог послужит нам для дальнейшей переписки. Все нарисованный образцы нем были пронумерованы и в дальнейшем мне нужно будет просто сформировать заказ следующим образом: «Образец № 1 — 20 пар, образец № 2 — 30 пар и т. д.». Поняв, что это не единоразовая прихоть, кёрст Герон несколько смягчился и стоимость доставки почтой мне удалось возложить на него. — Сейчас, кёрста Элен, мы заканчиваем работу над заказом для новой гостиницы. Если вы задержитесь в городе на пару дней, то сможете увезти первую партию сами. Я понимала, что почтенный кёрст хочет слегка сэкономить на доставке — почта была достаточно дорогим удовольствием. Однако, возражать не стала — в любом случае мне предстояло пробыть в Майне не менее четырех дней. Ехать назад без кёрсты Фронг я не могла. За эти дни я успела познакомиться с пожилой тетушкой кёрсты Фронг, капризной старухой, живущей в небольшом домике. По просьбе своей спутницы я каждый день наносила визиты вместе с ней: — При посторонних, кёрста Элен, тетушка ведет себя более сдержанно — тяжело вздохнув сказала кёрста Фронг. — Она очень одинока и бросить совсем я ее не могу — с извиняющейся улыбкой добавила она. Однако, все послеобеденное время кёрста Фронг с удовольствием сопровождала меня. Конечно, ей казались странноватыми мои покупки, но бросить такой «Клондайк» даже не сняв сливки, я просто не могла. Мы обошли с десяток лавок старьевщиков и швейных мастерских, поскольку груз был очень легким, хоть и объемным, то на два наших билета я могла провести его бесплатно. Так что моя коллекция драных шуб, горжеток и пелерин существенно пополнилась. Конечно, все это «богатство» еще предстояло распороть, выстирать и вычесать, но исходники доставались мне достаточно дешево и это не могло не радовать. В обратный путь мы отправились обремененные багажом и полной дамской сумочкой разноцветных глаз. Попутчики в этот раз были более удачные, кёрста Фронг с удовольствием болтала с пожилой дамой, обмениваясь какими-то секретами домоводства, а я всю дорогу размышляла, где найти мастериц, сколько им платить, где они будут жить. Была одна опасность — увидев мои игрушки, и самостоятельно сшив парочку, любая мастерица может засесть дома и изготовлять такие же, украсть идею слишком просто. Потому, я предпочла бы, чтобы жили они у меня. Таким образом, я могла бы наблюдать за ними и отсрочить появление конкурентов. Все эти размышления подталкивали меня к одному — искать арендаторов мне не нужно. Выгоднее будет поселить на втором этаже мастериц, а большую комнату полностью отдать под мастерскую. Самый большой минус был в том, что придется проводить газ во вторую половину дома и это съест, как минимум, две трети оставшихся денег. Если бы я была одна, то мне не пришлось бы так терзать себя подсчетами и размышлениями. Сама я могла бы справиться с любой ситуацией. Однако, у меня была семья и именно на мне лежала ответственность за двоих детей. Потому я боялась принять решение. И даже «маска силы» мне не помогала. Здесь требовалась не сила и уверенность, а точный расчет. Иногда мелькала мысль, что я зря ввязалась во все это. Груз долга, который навалился, ощутимо давил. А потом я вспоминала, что кроме меня у этих детей нет вообще никого. Да и у меня в этом мире — никого кроме них. Глава 25 Из минусов района, в который мы переехали, было то, что парк находился слишком далеко от нас. Хотя и здесь, между домами, были небольшие островки зелени. У Линка появились приятели — Гайт и Саймон — забавный толстячок в круглых очках, и дорогом костюме. У его родителей здесь был свой двухэтажный дом, отец работал в газовой фирме, а мама, несколько высокомерная кёрста, занималась хозяйством и детьми. Семья Гайта была попроще. Дом они арендовали, отец работал в какой-то непонятной конторе и, как я поняла, в скором времени они ожидали большое наследство, потому и не хотели обустраиваться в городе капитально. Тем не менее оба приятеля учились в одной школе «Учебный корпус кёрста Эм. Джайдинга для юношей». Здание школы находилось на соседней улице, и я уже пару раз видела его — солидный трехэтажный особнячок, где обучались все окрестные мальчики. Заведение было платным и весьма недешевым, но сейчас все школяры были распущены на каникулы, так что разговор об устройстве туда Линка и об оплате пройдет ближе к осени. А пока юные кёрсты от души пользовались летними каникулами, построили шалаш на небольшом пустующем участке, частенько забегали к нам на задний двор — покачаться на качелях и враждовали с компанией с соседней улицы. Но пока все было в меру и обходилось без драк. Наш социальный статус для окружающих был не очевиден. С одной стороны мы, безусловно, дети кёрстов, с другой стороны — мы живем в достаточно стесненных условиях и даже не имеем горничной, потому отношение соседей к нам было настороженным — бедность и нищету здесь не уважали, даже побаивались их. Соседи не могли не видеть, что я сама хожу по лавочкам и магазинам, занимаюсь покупкой продуктов для дома. Скорее всего они догадывались, что и готовлю я сама. А для кёрсты труд, как мы помним, находится под негласным запретом. Да и детей в магазин, за какой-либо мелочью, посылать было не принято — для этого существует прислуга. Пожалуй, на нашей улице я была единственной, кто закупался продуктами сам. Немного спасало положение то, что дом принадлежал нам целиком, так что в глазах местного общества совсем уж нищими мы не были. Да и наличие гувернантки шло нам в плюс. Нравилось мне это или нет, но с такими глупыми предрассудками приходилось мириться — весь мир не переделаешь… Однако, хоть и не часто, но Линку приходилось бегать в магазин. Сам он не видел в этом ничего плохого и никогда не отказывал мне в помощи. Но, например, мать Саймона запретила своему сыну сопровождать в этот момент Линка. Узнала я об этом не сразу, из случайно услышанного разговора мальчиков и несколько расстроилась. Нет, конечно, со мной здоровались на улице, но никто не пытался подружиться, или пригласить на чашку чая. Нельзя сказать, что это мешало мне жить, но и не слишком радовало — дети не должны чувствовать себя изгоями с самого детства. А рано или поздно, если я не начну прилично зарабатывать, они почувствуют эту отчужденность на себе. Грея притащил с улицы Линк. Кёрста Тиан ушла гулять с Эжен, я занималась приготовлением обеда и поняла, что хлеба осталось маловато. Наказав Линку купить плетеную булку с маком к чаю и каравай черного, отправила его в магазин. Он вернулся очень скоро, грязный, без денег, которые ему были даны на покупку хлеба и с разбитой губой. К животу летнего полотняного костюма он прижимал пищащий комок грязи, и от этого комка по светлой ткани расползалось омерзительное пятно. — Линк! — Они его топили, Элен… Прямо в бочке топили! Ты же не выгонишь… И он разрыдался. Кухонным полотенцем я протерла ему лицо и выслушала сбивчивый рассказ, о том, что он дошел до лавки, купил хлеб, а на обратном пути увидел, как мальчишки топят щенка в бочке с дождевой водой. — Понимаешь?! Они его туда бросали, а когда он захлебывался вытаскивали! Ну и вот… Это «вот» я прекрасно себе представляла и осуждать Линка не могла. Действовала я быстро. Прямо на пол высыпала остатки картофеля из корзины. Забрала у Линка из рук грязного пищащего щена и сунула его туда — на время. Может, не слишком милосердно, но раз выжил — потерпит еще чуть-чуть. — Иди мыться Линк. — Элен, а он… — Его тоже нужно мыть, поэтому поторопись. На самом деле я просто не хотела, чтобы кёрста Тиан узнала в каком виде вернулся Линк — она бы не одобрила это. Я отключила газ под кастрюлей, где тушились ребрышки с картошкой и побежала наверх за чистой одеждой. Кёрста Тиан с Эжен вернулись через час и застали вполне умилительную картину. Линк баюкал на руках завернутого в полотенце маленького щенка. Эжен радостно пискнула и потянула ручонки, но Линк ревниво отвернулся, не давая малышке дотронуться. Когда мы отмывали его, я определила возраст — полтора-два месяца. Глазки уже открыты, но зубы еще молочные, острые, как иголочки. Его скверно кормили и, похоже, рано оторвали от матери. Он не был ранен, только наглотался воды. Пока я бегала за одеждой для брата, малыша пару раз стошнило, и он начал сильно дрожать, хотя на кухне было очень тепло, даже жарко. Однако полтазика теплой воды убрали дрожь и я, аккуратно, медленно, стараясь не напугать еще больше, промыла ему шерстку. Кормить сразу не рискнула, а после мытья он, угревшись, уснул на руках у Линка. Я успела вымыть таз после купания и протереть на кухне пол, дверь на улицу распахнула — быстрее высохнет. К возвращению гувернантки и Эжен с прогулки все следы «преступления» были заметены. Строго посмотрев на сверток со щенком, кёрста Тиан спросила: — Это что?! — Это — Грей! — твердо ответила я. Нельзя сказать, что он действительно был очень уж похож на Грея. Щен явно был полукровкой, но сама ситуация настолько болезненно отозвалась во мне, что другого имени я не желала. Этот тощий малыш стал той самой точкой невозврата, моментом полного слияния с этим миром и с этой семьей. Я вдруг поняла, что мне больше никогда не пригодится моя «маска силы». Только не здесь, не в моей новой семье! Они — мои родные и я больше никогда не буду отгораживаться от них, думая о том, что дети вырастут, станут самостоятельными и тогда я буду свободна. Мне больше не нужна была эта свобода, сильно похожая на одиночество. Этот вечер я запомню на всю жизнь. Накормленный щенок, развеселившись, прыгал по гостиной, а Эжен, смешно изображая испуг, со смехом убегала от него, приговаривая: