Дарьер тут же выпрямился и отступил на шаг. – Все могут быть свободны, – холодно приказал шаен, пристально смотря на меня. Когда слуги вышли, поинтересовался: – Теперь вы убедились в том, что я держу свое слово? – Да, – тихо вымолвила я. – И благодарна вам за жизнь Дарьера. Холодная улыбка разрезала губы Астеша. Не притрагиваясь к пище, он откинулся на спинку кресла и, сложив руки в замок, поинтересовался: – Тогда, надеюсь, вы снизойдете до разговора со мной за ужином? – Я готова вас слушать. Он кивнул. – Замечательно. Шаен придвинулся к столу и медленно отрезал кусочек мяса, отправив его в рот. Я последовала примеру господина. Все-таки я была очень голодна. Какое-то время мы просто молча ели. Правда, при всем желании есть у меня каждый кусок с трудом проходил в горло. – Почему вы сбежали? – подал голос Астеш. Я отвела взгляд. – Ваше поведение… – выдавила натянуто. – Но ведь я так и не воспользовался вами, – перебил он. Я нахмурилась: разговор начинался ожидаемо неприятный. – Но вы пытались. И если бы не… – Вовремя спохватилась и не договорила. Астеш усмехнулся. – Вы действительно думали, что на меня могли подействовать какие-то травки? – Его ухмылка стала пугающей. – Нет. Моя магия более сильна, чем вы думаете. И травками меня точно не взять. Это вам на будущее. Относительно ситуации… Я понял, что вы невинны, и не смог сорвать бутон так безжалостно. Вы были слишком напуганы. Такого ужаса я не видел даже в глазах врагов. Поверьте, было отчего отступиться, даже превозмогая желание взять вас прямо там. От откровений шаена меня бросило в жар. Повисла тишина. Долгая. Слишком долгая. Я смотрела в тарелку. Астеш, кажется, смотрел на меня. Вяло, чтобы хоть как-то отвлечься от его взгляда, начала ковыряеться в еде. – Вы правда считаете меня чудовищем не только снаружи, но и внутри? Голос Астеша прозвучал настолько резко и внезапно, что я невольно вздрогнула. Вцепилась в вилку, будто та могла мне чем-то помочь. – Вероятно, мое отношение к вам отчасти было ошибочным, – проговорила очень тихо, ощущая, как начинает расти напряжение. Хотелось уйти, лишь бы не продолжать разговор. – Отчасти?! – Астеш подался вперед, сверля меня взглядом. Я внутренне съежилась. Что он хочет от меня услышать? Что я рада и счастлива снова оказаться у него в заточении? Что мечтаю о близости с ним? Что готова забыть все и с радостью кинуться в его объятия? Не могу. Стараюсь вообще об этом не думать. Да, я благодарна ему за жизнь Дарьера. Но не более. И все еще помню, для чего я здесь. Вилка Астеша звякнула, ударяясь о тарелку. Я невольно вскинула взгляд. Шаен сидел, снова откинувшись на спинку кресла и сложив руки на груди. Мрачно взирая на меня. – Ну что же, тогда поговорим о том, что произошло. Я совсем потеряла аппетит. – Леди… – Он помолчал, будто думая, стоит ли называть меня по имени, или я еще не доросла до такого уважения. Видимо, не доросла, потому что имя так и не прозвучало. – Вы обладаете какими-то магическими способностями? – Нет, – ответила глухо. – Так понимаю, ваши родители тоже ничем незаурядным не обладали, – задумчиво проговорил он. Я с силой сжала вилку. Вот не нужно трогать моих погибших родителей. Пытаясь не показать закипевшего в крови гнева, уставилась в тарелку. – И все же, – настойчиво продолжал шаен, – сегодня я присутствовал при удивительной картине. Полное и беспрекословное подчинение гариконов. Я сидела, словно гранитная статуя. Прямая и молчаливая. – Как вы это сделали? Промолчала. А что сказать? Они сами ко мне пришли. – Вы в курсе, что гариконы – самые неподвластные подчинению животные? Да откуда? Я их впервые увидела, когда к вам в замок ехала. – И все-таки они не только не тронули вас, но… – Он зловеще помолчал и продолжил: – Даже пытались спасти от… меня. Объяснитесь. Я подняла взгляд на господина. Что тут объяснять? Он же сам все видел. Они пришли, прониклись, видимо, моей ситуацией, и приняли. Да, Хайн говорил о гариконах, но, на мой взгляд, они очень милые и… Вздохнула. Я ничего о них не знаю. – Они правда очень-очень хищные? Взгляд шаена стал таким, будто он смотрит на девушку, недалекую в своих суждениях. – То есть вы понятия не имели о гариконах и сунулись в лес? – Хайн сказал, что они очень опасны, быстры и хищны. У шаена дернулась щека. – То есть все-таки знали. И я вам настолько неприятен, что вы ушли, понимая всю опасность? – Ушла. Да что ушла – побежала. Босоногая и полуголая. Потому что страх, отвращение, желание никогда больше не видеть Астеша были настолько сильными, что я просто думать не могла. Шаен насмешливо сощурился. – Хотя я не совсем правильно выразился. Я вам не просто неприятен, я вам омерзителен настолько, что вы даже попытались меня убить. – Ну… – Вилку я положила на стол – от греха подальше. Как бы ему объяснить, чтобы не слишком гневался… – В моем положении, господин, мало приятного. Я была на взводе. Вы появились в очень… ненадлежащем виде. Я бы даже сказала, пугающем. А потом напали и убили защищающего меня гарикона. – И вы решили воспользоваться шансом? – он вопросительно изогнул бровь. – Я защищалась. В конце концов, я не знала, что это вы. – А если бы знали? Добили бы? Зря я вилку убрала. Меткость – одно из моих качеств. Помимо шрама на лице, господин Астеш нарывался остаться еще и без глаза. Левого. Над которым бровь изогнутая. – Буду честен, – оторвал он меня от мечты вонзить в него вилку. И бровь, прямо скажем, нарывающуюся, все-таки опустил. Видимо, опасность, исходящую от меня, почувствовал. – Ваш вопль: «Сдохни, тварь!» меня очень… гм-м… удивил. Неожиданно получить от такой хрупкой девушки столь щедрое пожелание, скрепленное довольно неплохим ударом. Мне ведь не кажется, я слышу в его голосе иронию? Раздражающую шаенскую иронию. Я посмотрела на Астеша. Он улыбался. – А вы безрассудно смелы. Еще бы, когда находишься на грани. – Вас это веселит? – А вы предпочитаете, чтобы меня это злило? «Нет, предпочитаю, чтобы вы меня оставили в покое», – мысленно произнесла я. А вслух ничего не ответила. Взяла вилку и снова начала ковыряться в блюде. – Пообещайте, что больше не будете сбегать, – проговорил Астеш, снова став серьезным. Последнее, что я бы хотела пообещать. – А я дам обещание, что не стану настаивать на исключительной близости с вами, пока вы сами этого не захотите. Я замерла с вилкой в руке. Подняла на господина взгляд. – Даю слово, – твердо произнес он. – Слово господина Райена Астеша. Вы уже знаете, что свое слово я держу. Я отложила вилку и тихо, но отчетливо произнесла: