Я поежилась. – Какими бы хищными они ни были, там, в лесу, гариконы защищали меня. Дарьер продолжал смотреть куда-то мимо меня. – Вы хорошая девушка, моя леди. И животные это чувствуют. Даже сумрачные твари. Если кто-то скажет, что это плохо, или посмеет говорить о зле, не верьте. Ваша доброта и открытость – это дар высших сил. Ваш дар – светлый и теплый. И любое живое существо готово откликнуться на него. Странное дело: при том, что Дарьер говорил явно успокаивающие и хорошие слова, мне становилось все страшнее. Будто где-то внутри ядовитая змея начала разворачивать свои кольца, отравляя и обжигая нутро. – Дарьер, – напряженно позвала я. Мне вдруг показалось, что в комнате необычайно холодно, не помогает даже огонь камина. – О чем ты? Дарьер медленно поднялся. Подошел ко мне и присел рядом. – Вы очень светлый человек, моя леди. Никогда не забывайте об этом. На кого бы вы ни были похожи, вы остаетесь самой собой. Никому не позволяйте вас сравнивать. Я с детства говорил, что нужно верить в свет вашей души. И тогда он расцветет прекрасным цветком, способный защитить от любого зла. Я сжала ладонь своего слуги. Он и правда с детства говорил мне о свете. Вот только как верить в светлое и доброе в собственной душе, когда вокруг творится такое? – Свет давно не помогает мне, Дарьер. Это были красивые сказки для маленькой девочки. И я верила, что они спасут меня, возродят родителей, избавят от злой тетушки, вернут счастье в мою жизнь. Но… этого не произошло, Дарьер. Я встала, выпуская его пальцы. – Доброго и мягкого сказочного света души нет. Есть жизнь, суровая и беспощадная к тому, кто слабее. Видимо, мой свет оказался слишком слаб. Дарьер вскочил. Слишком торопливо и быстро встал рядом со мной. Ухватил за плечи, сжал их и очень строго, твердым голосом произнес: – Никогда не сомневайтесь в себе, леди Киара. Если отречетесь от вашего света, то погибнете во тьме. Я растерянно смотрела на слугу. Еще никогда я не видела его таким. – Дарьер, – позвала испуганно. Он вздрогнул, словно приходя в себя. Отпустил мои плечи, отступая, и на секунду в его напряженном взгляде полыхнули синие искорки. Или это так упал свет камина? Глава 13 – Я вас по всему дому ищу, – распинала меня Сахли. – А вы здесь с Дарьером задушевные беседы ведете. Как вам не стыдно? – Последнее обращение было к моему слуге. – Девушкам ее возраста необходимо здоровое, качественное питание. Вы решили леди с голоду уморить? Взрослый человек вроде. Она покачала головой. Дарьер стоял у стены и молчал. Лишь мрачно кивал. Я тоже угрюмо молчала. Сахли вздохнула. – Ладно, чего уж там. Хотя не ладно! – снова вспыхнула она. – Я уже всякое передумала, особенно после визита леди Ларейн. Эта дамочка способна на подлость. И стража замка ей не помеха. Вам же сказали сидеть в комнате. Ну что вы за леди такая непослушная? Странный вопрос, учитывая условия, в которые меня поместили. Нормальная я леди, пытающаяся разобраться в происходящем и понять, почему все вокруг загадочно молчат. – А вы, Дарьер, что за слуга такой? – снова переключалась камеристка на моего слугу. – Вы должны стеречь леди, а вы? Я была о вас более высокого мнения. От упрека в голосе Сахли Дарьер заметно побледнел. Даже насупился. – Я предан моей леди и исполняю любое ее желание, – горделиво и сухо произнес он. – Ага. – Сахли язвительно скривила губы. – А пожелай она с башни прыгнуть, подсобите? Имея такого слугу, и врагов не надо. У Дарьера повело лицо. Он упрямо сжал губы, всем видом показывая, какого он мнения о высказываниях камеристки и ее умственных способностях. Не знаю, чем это могло закончиться. Поэтому я подхватила Сахли за руку и потянула из комнаты. Не успокоилась она даже тогда, когда ставила передо мной тарелки. – Вы должны быть более осмотрительны. Нельзя так беспечно себя вести. Поймите, мы все переживаем за вас, а вы совершенно неразумно уходите невесть куда. Что я должна думать? Я вяло ковырялась вилкой в остывающем ужине. – Я бы с удовольствием была осмотрительнее, если бы знала, чего остерегаться. Кто та дама с портрета и почему никто не рассказывает мне о ней? И кто эта гостья, угроз которой мне необходимо бояться? Сахли устало села напротив и, тяжко вздохнув, произнесла: – Ну о последней-то я могу вам рассказать. Она подвинула поближе ко мне тарелку с жареным мясом. – Шаенское государство разделено на города. В каждом городе – свой государь. Столицей союза городов является город Шаразар. Леди Ларейн – дочь Горда Харейцкого, государя Шаразара. Он же является высшей властью всего Шаена. Когда-то леди сильно навязывалась в невесты господину Астешу. И государь Горд был бы не против, вот только… – Она замялась, явно пытаясь не сказать лишнего. – Господин попал в ситуацию, после которой государь строго-настрого запретил своей дочери проявлять к нему какой-либо интерес. Какое-то время Ларейн действительно избегала его общества. Но за несколько дней до вашего появления пришла ночью в этот дом. Что за разговор состоялся между Ларейн и господином Астешем, не знаю, но она покинула его опочивальню совершенно бледная и в слезах. Мы уж понадеялись, что на этом любовь леди к господину закончится. Но, видимо, девочка привыкла получать свое. Я сидела, держа вилку с нацепленным на нее остывшим кусочком мяса, так и не попробовав его. – Но, если я не ошибаюсь, господин Астеш – генерал шаенской армии. Как же так вышло, что он не в любимчиках владыки? Сахли отмахнулась. – Не моя тайна. Дела личные. Но он лучший в военном деле Шаразара. К тому же высший маг очень древнего и уважаемого рода, потому и не отстранили. Хотя… Если его величество государь Харейцкий узнает о вас, то… – Она нахмурилась и покачала головой. – Что будет, Сахли? Скажите же мне! – потребовала я. Камеристка встала. – Плохо всем будет, – сказала она коротко. – И не спрашивайте меня больше. Господин сам расскажет, если посчитает нужным. Ужинайте и ступайте в свою комнату. На этом разговор был закончен. Сахли не проронила больше ни слова, сколько я ни пыталась ее разговорить. Не получилось позже найти и Хайна. По словам стражников, он покинул замок, едва ушла леди Ларейн. Также они мягко намекнули, что мне не следует шастать по замку и им приказано за этим следить. Спать я легла в тягостных мыслях, и впервые с момента отъезда господина Астеша услышала тихий лязг, говорящий о том, что за дверью моей комнаты стоят стражи. * * * Следующую неделю мне казалось, что замок вымер. Никто, кроме Сахли, со мной не общался. Да еще мастер по живописи, мастер Заргар. Тот болтал без умолку, вот только все разговоры сводились к истории искусств шаенов и попыткам научить меня работать с кистью. Даже в библиотеку меня перестали пускать. Сахли принесла в мою комнату несколько сентиментальных романов, сказав, что это то, что нужно в моем положении. Вот только читать совсем не хотелось. Я сновала по замку, но слуги, едва завидев меня, спешили свернуть или делали вид, что не видят. А когда я пыталась хоть кого-то разговорить, меня прерывала неотступно следующая по пятам парочка стражей. – Леди Киара, вам пора вернуться в комнату. – Леди, мадам Сахли ожидает вас в столовой. – Леди Киара, просим не отвлекать прислугу пустыми разговорами. Я почувствовала себя настоящей узницей. Даже Дарьера ко мне не подпускали. Он зашел всего один раз, и его тут же вывели под предлогом, что у него нет разрешения лорда Хайна на встречи со мной. Самого Хайна в замке тоже не было. Сахли отмалчивалась на любой мой вопрос. Я ощущала себя полностью изолированной. Даже гариконы не приходили к стенам. Зато несколько раз я отчетливо слышала вдалеке их вой. Отчего-то мне казалось, что в него вплетался рокот охотничьего горна, и от этого становилось тревожно. Он казался пугающим предвестником чего-то страшного. Сердце отстукивало бешеный ритм при каждом звуке. Открывала окно, тяжело дыша, всматривалась в темноту за стенами. Но звезды сумрачных глаз не появлялись, и это все больше пугало. Как и странное пребывание в замке. А очередной ночью меня разбудил далекий горестный вой. Я вскочила. Путаясь в одеяле, выпрыгнула из кровати, распахнула окно, всматриваясь в ночь, затянутую пугающе-темными облаками, сквозь которые не проникал даже сумрачный лунный свет. Вслушиваясь. Ничего. Совсем ничего. Ни воя, ни привычных за несколько ночей звуков охотничьего горна. С тревогой я вернулась в кровать и долго ворочалась с боку на бок. Утро все же сморило меня усталостью и каким-то чувством безнадежной тоски. Но и этот сон был совсем недолгим.