С ним? Почему мне так сильно захотелось оказаться подальше отсюда? С ним. Я подняла взгляд и тут же окунулась в темно-синие озера глаз Астеша. Ласковые, окатывающие разум туманящей дымкой. – Завеса, – тихо шепнула я. Озера всколыхнулись, стали совсем темными. Настолько, что я увидела в них собственное испуганное отражение. – Я не хотела, – прошептала непослушными губами. – Даже не поняла, что это я сделала. Только сейчас. Я просто хотела, чтобы она пропала. Хотела, чтобы вы пришли. Горд так странно глядел на меня… Я не поняла тогда. А теперь… Он ничего не сделал, просто стоял и смотрел. А я очень желала, чтобы завеса пропала. – С отчаянием взглянула на генерала. – Что теперь будет? Пальцы Астеша крепче сжали мои. – То есть я правильно понял: вы одним желанием сняли стихийную завесу, поставленную Гордом? Я вцепилась в пальцы генерала, словно ища в них спасения. – Да, – голос заметно задрожал, – вроде так. Наверное, я. Да, точно я. От окна раздался тяжкий вздох Хайна. – Теперь понятно, почему вокруг замка выставлена стража. Человеческая девочка без задатков магии, легко и непринужденно снимающая завесу государя шаенского, высшего мага. Астеш выпустил мою руку и подошел к Хайну. Меня начало заметно знобить. Я сидела, поджав ноги и слушая, как два шаена ведут тихий, но до холода под кожей напряженный разговор. – Есть предложения, Хайн? – Были. Но вы меня не услышали. Сделали по-своему. Теперь остается надеяться только на милость богов. Без нее жить нам осталось ровно до момента, как попадем в замок Горда. – А если убедить государя, что завесу все-таки сняли мы? Хайн хмыкнул. – А если он снял слепок? А он его однозначно снял. Может, на нем и нет отчетливого отпечатка леди Киары, но и нашего тоже нет. Очень сомневаюсь, что Горд дурак. Хотя если вы настаиваете… – Перестань иронизировать, Хайн, – резанул Астеш. – Это не ирония. Больше всего я бы сейчас хотел, чтобы наш государь был полным идиотом. – Увезти Киару из замка уже невозможно? – Только если она способна становиться невидимкой. А этого даже Горд не умеет. И замечу: даже если мы сможем вывезти ее из замка, это окончательно убедит Горда в его подозрениях. И тогда вас казнят, мой генерал. И леди Киару тоже. Всю стражу на уши поставят, найдут и все равно казнят. А также всех, кто знал и был причастен. Единственное, что могу посоветовать, – это вывести из замка слуг. Под любым предлогом. Обвините их в несоблюдении правил замка и выгоните. Потом всегда можно сказать, что они знать не знали о происходящем. Это хоть как-то их обезопасит. Вы же понимаете, что если дело коснется… А оно коснется. Не рискуйте хотя бы жизнями преданных вам шаенов. Взгляд Астеша стал совсем сумрачным. – Сейчас же объяви, что все уволены, Хайн. В замок мы не пойдем. Это чистое самоубийство. Хайн усмехнулся. – Значит, завтра сюда войдет государственная стража и вас выведут насильно. Генерал поморщился. – До этого момента ты уже уволишь и выведешь всех слуг. Попробуем замаскировать Киару под служанку, и она уйдет с ними. Если повезет, то на какое-то время скроется. – Сомнительный вариант, Астеш, – хмыкнул Хайн. – Ее все равно будут искать. – У нее появится хоть какой-то шанс. Со мной уже никакого. Завтра всех выведешь. Хайн отвернулся и, уже не смотря на генерала, произнес: – Сахли выведет. Она знает тропы в лесу, уведет в горы. Может, там пересидят какое-то время. Астеш бросил быстрый взгляд на начальника стражи. – А ты? Хайн повернулся, выпрямился. – Для меня всегда было честью служить вам. Будет честью и умереть. Как и моим ребятам. Мы принесли вам присягу, и ни один не посрамит свое имя. То, с какой спокойной гордостью это было сказано, заставило меня покрыться ледяными мурашками. Я вскочила. – Нет! Так нельзя. То есть да, слуг необходимо обезопасить. Но я никуда не пойду. Я… – На секунду смолкла, собираясь со словами. – Будущая жена лорда Астеша Райена. И это из-за меня мы оказались в таком положении. Значит, я остаюсь. Но и хоронить нас раньше времени не позволю! Нет! – Есть другие, более жизнеутверждающие предложения? – повернулся ко мне Хайн. Астеш продолжал стоять, смотря мимо нас и заложив руки за спину. Я молчала, тяжело дыша и старясь не зарыдать от бессилия. – Есть. Пока Сахли будет выводить слуг, мы пойдем в замок. Это даст слугам время скрыться. Астеш посмотрел на меня. Такого бледного лица я у него никогда не видела. – Вы понимаете, что говорите? – сухо выдавил он. – Там вас точно без суда и следствия… Я вскинула голову. – Не думаю, что нас будут ждать прямо у ворот с секирами наперевес. Если бы государь желал, мы уже красовались бы без голов. Вместо этого он угодливо приглашает нас в замок. Горд не уверен, ему нужно убедиться в своих подозрениях. А это время. И откуда вам знать, что хотел бы предпринять государь, подтвердись его опасения? В любом случае пока открытых обвинений нам не предъявлено. Если же мы сбежим или откажемся от приглашения, то, можно сказать, сами распишемся в собственной вине. И что тогда? Осада? Дадим бой? Не думаю, что мы сможем противостоять паре сотен обученных вояк с государем во главе. Даже семья Салтьер не смогла… Сказала это и смолкла. Что-то тонкое и очень болезненное скребнуло по душе. Будто я неосознанно упомянула нечто важное и теперь не могла понять, что же так задело меня в моих собственных словах. Договаривала уже без особого пыла: – Трое против сотни? Не завышена ли ваша самоуверенность, генерал Астеш? – Почему же трое? – хмыкнул Хайн. – А как же мои ребята? Три десятка крепких, лично генералом и мной обученных стражников. Я смерила Хайна насмешливым взглядом. – Готовы положить их головы рядом с нашими? Хайн и Астеш переглянулись. А я, хоть и неуверенно, но все же продолжала: – А если мы сможем убедить Горда в том, что я не опасна? Там, за завесой, он сказал, что не ощущает во мне магии. Так, может, ее нет и наши опасения бессмысленны? А завеса… Может, я стихийница? Они же вполне безопасны. Их сила только и может, что взаимодействовать со стихиями. Ее даже магией нельзя назвать. Глянула на сомневающиеся лица мужчин и уже с мольбой произнесла: – У нас есть шанс. Крохотный, но есть! – Шанс быть казненными на главной площади при тысячной аудитории? – усмехнулся Хайн. – Веселенький такой шанс. – А лучше здесь? – Я разозлилась на твердолобость шаенов. – Бессмысленно и глупо, без надежды на спасение? Я же предлагаю пусть и отчаянную, но возможность избежать смерти и преследований Горда. Всего-то и нужно доказать, что я не опасная темная шаенка! Хайн и Астеш переглянулись. – Я иду предупредить Сахли, чтобы собирала слуг, – скупо сказал начальник стражи, направляясь к двери. – Я иду предупредить мадам Гошри, чтобы пораньше посетила леди Киару, нужно создать ей приличествующий образ, – бросил генерал. Посмотрел на меня. – Киара, ложитесь спать. Не выдержав, я кинулась к нему, но в шаге остановилась, не осмеливаясь прижаться, обнять. Слов у меня не было. Зато сердце билось так отчаянно, что, вероятно, мое переживание отражалось и на лице. Никогда уже я не смогу вот так смотреть в чьи-либо глаза. И никто никогда не будет смотреть так, как смотрит на меня Астеш. Шаен, который сегодня показал, что готов отдать за меня жизнь. А я поняла, что за его жизнь готова сама пойти на эшафот. И, возможно, эти два страшных желания в скором будущем исполнятся. В глазах генерала мелькнула невысказанная нежность. Он шагнул ближе, прижал меня к себе и тихо шепнул в волосы: – Все будет хорошо, Киара. Верь мне, моя девочка, просто верь. Ты будешь жить. Поцеловал в висок и отстранился. Как же мне хотелось остановить этот момент! Быть рядом с ним. Но оставалось лишь смотреть, как Астеш и Хайн выходят из комнаты. Я с трудом сдерживала готовые вырваться слезы. Нет. Дочь генерала Лавона не может рыдать в такой ситуации. Будущая жена генерала Райена не имеет права распускать нюни, она должна думать о том, как решить проблему и каким способом защитить близких и родных. Она должна… А где-то далеко-далеко тоскливо и горестно завыли гариконы. Я подошла к окну, прикрыла глаза, вслушиваясь в их тягучие голоса, заполонявшие мою душу неизмеримой тоской. Гариконы. Хищные, ловкие, твари тьмы и ночи. Принявшие меня, как свою. С глазами-звездами и умными мордами. Они стоят на страже таких, как я, повинуются, слушаются. Они чувствуют меня и мое состояние. И снова мне показалось, что откуда-то из недр сознания пытается выскользнуть некое понимание. Таких, как я?