Они направились к лестнице, а я все еще стояла. Растерянная и оттого не в состоянии задать мучающий меня вопрос. Это сделала Сахли. – Леди, – бросилась она следом за матушкой Астеша, – а как же… – Камеристка остановилась, покраснела. – Дарьер… Леди Райен повернулась, заинтересованно посмотрела на Сахли, мимолетно улыбнулась и ответила: – С господином Дарьером все в порядке. Он придет с его величеством Гордом. Поверьте, им есть о чем поговорить. – Поговорить? – Вероятно, степень изумления у меня сегодня не имеет границ. О чем могут говорить слуга и государь? Леди Райен взглянула на меня и грустно произнесла: – Вы так ничего и не поняли. Что ж, думаю, сегодняшний прием многое расставит на свои места. Возьмите с собой нюхательную соль. Она вам пригодится. Потом отвернулась и направилась к лестнице. Глава 27 Это был странный обед. Такого напряжения я еще не ощущала. В гостевую столовую я вошла в строгом платье приглушенного темно-синего цвета, с высоким горлом. Волосы были собраны в высокую прическу без какого-либо намека на кокетливость. На лице, кроме выравнивающего тона и румян, ни грамма макияжа. Взгляд Горда мгновенно остановился на мне. Взгляд, в котором уже не скрывалось восхищение. Слуги помогли мне присесть за стол. Я заняла свое место, стараясь выглядеть уверенно и немного надменно. Именно так мне посоветовала мадам Гошри. Но несмотря на уверенный вид, у меня буквально кусок не лез в горло. И не только у меня. Хайн застыл напротив, как истинный начальник стражи, больше похожий на гранитную стену. Астеш сидел рядом со мной, будто каменное изваяние – бледный, мрачный, с жесткой решимостью на лице. Генерал не спускал пронзительного взгляда с Горда, сидящего во главе стола. Тот же не сводил глаз с меня. Темно-синих шаенских глаз, в которых то и дело вспыхивали искры, начиная свой завораживающий танец. Не возьми меня Астеш за руку, я бы провалилась в этот омут. Ментальное воздействие буквально поглощало. – Государь! – хмуро предупредила леди Райен, вошедшая позже всех и разом понявшая происходящее. Горд тут же перевел взгляд на леди Ларейн, также присутствующую в зале. Девушка сидела, откинувшись на стуле и смотря себе на колени, нервно перебирая руками салфетку. – Дарьер, что вы спрятались у стены? – голос Катарины разрезал воздух. Все посмотрели на нее. Странными взглядами посмотрели. Мне казалось, что каждый в курсе чего-то важного и жуткого, но все молчат. И только мы с Астешем совершенно не понимаем происходящего. – Подойдите к столу, – строго приказала леди Райен моему слуге. – Хватит уже ваших игр. Займите свое истинное место. Дарьер поежился под суровым взглядом матушки Астеша. Мой славный и смелый Дарьер! Не говоря ни слова, он опустил голову, понуро прошел по столовой и сел… по правую руку государя! Горд бросил на моего слугу быстрый взгляд, нервно схватил бокал с вином и выпил залпом. – Я, пожалуй, поддержу, – словно услышав некий немой тост, произнес Дарьер, следом за государем осушив бокал. Мы с Астешем молча следили за разыгрыавающейся картиной. – Пожалуй, все поддержат. – Леди Райен села за стол. Вокруг нее тут же засуетились слуги, гораздо более торопливо и уважительно, чем вокруг кого бы то ни было здесь. Леди пригубила вина. Перевела взгляд на Ларейн. – Итак, моя милая, пожалуй, начнем с тебя. Девушка при звуке голоса Катарины вздрогнула и вжала голову в плечи. Все смотрели на некогда гордую и независимую дочь государя и молча ждали. – Ларейн! – не выдержал Горд. – Говори. Она бросила испуганный взгляд на отца и тихо произнесла: – Это не я, – совсем тихий голос. Едва слышимый. – Она. Шайра. Она пришла ночью. Она предложила страшное, но… обещала, что если все получится, то, – Ларейн с тоской посмотрела на моего генерала, – Астеш будет моим. Леди Райен удовлетворенно кивнула и строго спросила: – Какую роль во всем этом играл лорд Ражерик? Ларейн прикрыла глаза, судорожно вдохнула и распахнула веки. – Со временем, когда все уляжется и Шайра войдет в полную силу, он должен был занять место… место… – Она не говорила, она шептала одними губами. И только магическое воздействие леди Райен заставляло слова разлетаться в столовой и быть слышимыми. – Чье место? – приговором прозвучал вопрос Катарины. – Отца! Горд откинулся на спинку кресла, сцепил пальцы. Взгляд его стал пугающе безжалостным. – Ражерик должен был занять место моего отца, – повторила Ларейн, еще больше съежившись под взглядом государя. – На правах графа и ближайшего родственника. К тому времени Шайра собиралась свести моего отца с ума. Нужен был только шанс. Горд прикрыл глаза. Было видно, как нервно дрожат его веки. Я могла лишь сожалеть. Немыслимо больно узнать о том, что родная дочь желает твоей гибели. – То есть я правильно понимаю, – подал голос Хайн, – что если судить по новому закону, то помимо Астеша и леди Киары на эшафот должна отправиться и леди Ларейн? Как предательница короны, покрывавшая темную шаенку. Мало того, причастная к будущему свержению Горда. Это заговор против государства. Пожалуй, похлеще, чем связь с темной шаенкой! – Дура! – единственное слово, которым наградил дочь Горд. Посмотрел на нее потемневшими глазами и режущим сталь голосом приказал: – Говори дальше. Ларейн всхлипнула, ссутулилась. – Она сказала, что натравить тебя на род Салтьер не так уж сложно. Такой злости, как у Горда, я еще никогда и ни у кого не видела. Даже убийственный взгляд Шайры можно было считать добротой душевной по сравнению с видом государя. Я крепче сжала ладонь Астеша. Он успокаивающе погладил пальцами мою руку. А я в шоке смотрела на Горда, с трудом, но все же начиная понимать происходящее. Это не он. Это Ларейн была в сговоре с Шайрой. Она и лорд Ражерик, мечтающий, как оказалось, о короне. Ларейн грезила об Астеше, а сама Шайра попросту сошла с ума от своей тьмы и думала о полном захвате темной магической силы. Судьба тесно связала этих троих, заплатив судьбами многих. Горд до последнего не знал о том, что Шайра жива. Он и правда не собирался меня убивать. Мало того, он находил причины оправдать меня перед самим собой. Вот для чего потребовалась та самая прогулка – убедиться, что он прав и я не такая, как те темные шаены, с которыми он некогда вел борьбу. Он видел меня. Видел с самой первой встречи. Глупо было предполагать, что манипуляции мадам Гошри способны скрыть мой истинный облик от менталиста такой силы. Я с сожалением смотрела на Горда. Бледный. Лицо его разом осунулось, под глазами залегли черные круги. Он медленно поднялся, сжал одну руку в кулак. Над столом взметнулось черное адское пламя. Ларейн подпрыгнула. Ее стул с грохотом повалился набок, а сама девушка пронзительно завизжала и бросилась бежать. Вскочили все, отступая от смертельного холодного огня, скользнувшего по белоснежной скатерти, которая тут же стала черной. Ларейн не успела сделать и пары шагов, как ее перехватил Хайн и повернул лицом к отцу. Хмурый страж толкнул девушку к столу и встал позади, перекрывая путь к побегу и безжалостно смотря, как пламя, поедая находящиеся на столе приборы, подбирается к замершей в ужасе принцессе. Но тут на локоть Горда легла рука Дарьера. – Хватит, – жестко резанул он, не смотря на государя. – Хватит убивать близких только из-за наших эмоций. И пламя стихло, будто и не было. Вот только на столе не осталось ни одного блюда, лишь черные горстки пепла. Слуги успели шарахнуться к стене и стояли там так тихо, будто их и не было. В зале замерла пугающая тишина. Она длилась недолго. – Какое ужасное стечение обстоятельств, не так ли, государь Горд? – произнесла я дрожащим голосом, все еще пугаясь собственного озарения и ощущая всю чудовищность прошлого, в котором он, государь шаенский, оказался пешкой, разыгранной его родной дочерью и темной шаенкой. А сколькие пали, заплатив жизнями и судьбами. – Ваш собственный закон был нарушен прямо рядом с вами. Но родная кровь ближе, она затмевает глаза и, судя по всему, разум. Вы объявили войну роду Салтьер только по желанию вашей дочери. По желанию темной шаенки. Когда-то вы сказали, что не любите, когда от вас что-то скрывают. Как вам такая правда? Горд медленно перевел взгляд на меня. В нем была тоска. Глубокая. Безграничная. – Вы и правда очень похожи на Шайру, – проговорил он напряженно, медлительно. – Никакие уловки макияжа и магии не смогли бы скрыть от меня ваш истинный лик. Вы похожие – и такие разные. И так же, как она, вы красивы, умны… Темная. Жаль, я не сразу разглядел в вас магию. Ее хорошо от меня закрыли. И я до последнего надеялся, что ошибаюсь. Но увы… Вы темная шаенка. – Темная? – снова подала голос леди Райен. – Давайте разберемся. А не вы ли сделали род Салтьер темным? – Она бросила косой взгляд на Дарьера. – Тьмы в роду Салтьер немногим больше вашего. Их магия столь же темна, как и магия любого шаена Шаразара. Ведь если судить по нашим источникам магии, то ни в одном шаене нет света. Мы всегда прибегали только к тьме и пользовались ее силой, потому что она могущественнее и быстрее. В конечном итоге мы просто уничтожили в себе магию света. Наш чудовищный облик – плата тьме за силу. Плата каждого шаена. Так о каких темных шаенах вы говорите? Да, сила рода Салтьер превышала магию любого шаена. Но ведь так и должно быть в королевской семье? «Королевской?» Я потянулась к кармашку платья и нащупала в нем предусмотрительно предложенную мне нюхательную соль. Придерживая, Астеш обхватил меня за талию. А на лице леди Райен блуждала какая-то странная улыбка – то ли восхищения самой собой, то ли надменной гордости. О да, ей точно есть чем гордиться. Раскопать столько информации за столь короткое время! Она явно поумнее всех находящихся в зале. И понятно, почему при Совете она была парламентером. Эта стройная гордая леди умела поставить любого на свое место и узнать то, что другим даже в голову не придет. – Назовите мне хоть что-то, что умели делать в семье Салтьер, но чего не можете повторить вы, мой государь? – ее голос был твердым и резким. – А как же гариконы? – возразил Горд. Она усмехнулась.