Вместе с телефоном из кармана выпал продолговатый пергаментный конверт. Он привлек мое внимание своим необычным видом, а также большой сургучной печатью, на которой виднелось знаменитое изображение золотого сечения в человеческой анатомии, нарисованное Леонардо: идеальный человек, раскинувший руки и вписанный в круг. А та аббревиатура, которую я узрела на конверте, заставила меня забыть о нудном телефонном звонке и ужасной мелодии, так действовавшей на нервы. Это были литеры «LL». Лига Леонардо! Понимая, что нахожусь к снимавшей меня камере спиной (хотя я не могла знать, не было ли иных, которые брали передний ракурс), я, осторожно положив телефон, уже, к счастью, смолкнувший, обратно в карман домашнего камзола месье, незаметным жестом спрятала конверт под пальто. А затем, развернувшись, быстро направилась к двери. * * * Я сделала все так, как делал на моих глазах месье Шахрияр: поднеся перстень к особой пластине на стене, заставила дверь открыться. Проделав те же манипуляции перед дверями лифта и не забыв извлечь из треножника свой мобильный, я вознеслась из-под земли на первый этаж, а оттуда, минуя анфилады все тех же пышных салонов, в которых при моем появлении тотчас вспыхивал свет, прошла в холл. Наконец, я приблизилась к входной двери, все опасаясь, что та не раскроется, потому что потребуется ввести особый код, известный лишь покойному, однако ничего подобного не произошло. Еще один еле слышный щелчок, и я вышла в довольно прохладную парижскую сентябрьскую ночь. Когда я наконец оказалась за пределами ворот и те захлопнулись за мной, я, посмотрев по сторонам и не увидев ни души, двинулась по пустынной улице вниз. Включив мобильный и проигнорировав несколько пропущенных звонков от Воротыйло и его сообщений (он желал знать, как прошел мой визит, на что я могла ему дать только один ответ: головокружительно!), я вышла в Интернет, чтобы узнать, как вызвать медиков. Но переменила решение, так никуда и не позвонив. Шахрияр мертв, это, бесспорно, так какой смысл связываться с медиками, а потом неизбежно с полицией и правоохранительными органами Франции? То, что я не убила его, а это был несчастный случай, камеры отлично зафиксировали, соответственно, бояться мне нечего. Нечего – кроме разоблачения моих проделок с заменой подлинников в коллекции босса подделками. Но даже не это занимало меня в данный момент, а то письмо, которое еще в лифте перекочевало в карман моего пальто. Я извлекла его и, включив на мобильном функцию фонарика, развернула конверт, сургучная печать которого была сломана до меня. В руках у меня оказался небольшой пергаментный квадрат, на котором от руки алыми чернилами было выведено: LL Rue Leonardo Da Vinci 16 XIII–IX 3 Несложно было понять, что это приглашение Лиги Леонардо содержало указание на адрес, где должно было состояться заседание. То самое, на которое месье Шахрияр после беседы со мной отправляться не намеревался, имея там своего соглядатая. Строивший планы на ближайшие пять лет, но не переживший последующих пяти минут. И располагалась штаб-квартира зла, конечно же – могло ли быть иначе? – на рю Леонардо да Винчи, в доме шестнадцать. Я снова вышла в Интернет. Ага, около метро «Виктор Гюго» и в пошаговой доступности от моего «Георга V». Римские цифры – это дата, тринадцатое сентября, которое должно было наступить через час с небольшим (удивительно, но вся эпопея в замке месье заняла чуть больше полутора часов). А арабские цифры – время. Три часа ночи. Именно об этом времени месье и вел речь на фарси с кем-то по телефону. Во время своего последнего в жизни разговора по мобильному. О чем он в тот момент, конечно же, не подозревал. Решение созрело быстро, вернее, оно было уже готово, как только я увидела конверт в кармане домашнего камзола месье. Если Лига Леонардо, встречавшаяся на рю Леонардо да Винчи, в самом деле существовала, то я не имела права упустить возможность разведать о ней все, что возможно. Или даже принять участие в заседании, хотя я слабо представляла себе, как могла бы сделать это. Вряд ли я была в состоянии выдать себя за покойного, даже если бы приклеила себе черную бороду. Нет, об участии в заседании я не помышляла, но мне хотелось увидеть, кто же соберется в доме № 16 по рю Леонардо да Винчи в Париже. Быть может, кто-то знакомый? Человек, обладание секретами которого поможет мне замести следы моих махинаций – или даже вывести на след Настоящего Шедевра! Обо всем этом я размышляла, заказав себе при помощи приложения на мобильном такси с одной из соседних улиц и отправившись обратно в Париж. На заседание Лиги Леонардо. * * * Прибыла я туда с более чем солидным запасом времени. Здание оказалось большим и мрачным, с окнами, закрытыми ставнями, около которого никого не было. Заняв стратегически важную позицию на углу соседней улицы, я принялась наблюдать. Наконец показалась одинокая фигура. Человек приблизился к зданию, чуть замешкался, а потом прошел в темную пасть внезапно отворившейся двери. Через пару минут показался еще один гость, а вслед за ним – еще два. Поглядывая на дисплей мобильного, я вела слежку и, когда часы показали без двух минут три, увидела ковылявшего путника, который явно спешил на заседание. Это был двенадцатый. Ну да, двенадцать – число со множеством смыслов и значений. Мне отчего-то вспомнилась знаменитая «Тайная вечеря» Леонардо с Иисусом и апостолами. Только фигур на фреске было тринадцать (плюс чья-то лишняя рука с ножом)! Ну да, тринадцать – и тринадцатым должен быть месье Шахрияр, который посетить заседание физически не мог. Хотя кто сказал, что не мог? Ну хотя бы тот факт, что у меня элементарно не было ключа. Я не думала, что предыдущий гость оставлял дверь открытой для последующего. В кармане пальто я вдруг нащупала рубиновый перстень, и мне в голову пришла неплохая мысль. Я подошла к двери, и еще до того, как сумела ее внимательно рассмотреть, заметила: несмотря на то, что на двери имелись большая старинная ручка и даже глубокая замочная скважина, на каменном портале виднелась и знакомая мне пластинка. Ее-то я и ожидала там увидеть. Поднеся перстень к пластинке, я с замиранием сердца услышала звук отмыкаемой двери. И, уже давно приняв решение, толкнула ее от себя. Я оказалась в темном коридоре. Однако как только дверь за мной тихо захлопнулась, в коридоре вспыхнул приглушенный свет, и я увидела на потолке огромное изображение уже знакомого мне золотого сечения человеческого тела, а на желтоватом мраморном полу выложенные черными камнями буквы: «LL». Я попала туда, куда надо. Задаваться вопросом, куда идти, нужды не было: никакой лестницы ни вверх, ни вниз, а коридор вел прямо. Идя по нему, я размышляла о том, не стоит ли развернуться и двинуться в обратном направлении. Потому что не могла же я ворваться на заседание тайного общества и произнести: «Господа, месье Шахрияр занемог и просил меня приехать вместо него. Кстати, это вы охотитесь за формулой превращения свинца в золото, открытой Леонардо?» Ну, или что-то подобное. Информации у меня было предостаточно, я знала, что ЛЛ существовала, я имела представление, где и, вероятно даже, когда проходили встречи. Недаром эти, судя по всему, тринадцать человек встречались тринадцатого числа. Воротыйло мне будет руки целовать, когда я ему об этом расскажу. Представив целующего мне руки босса, я еле сдержала вздох. Коридор внезапно кончился, и я заметила высокую дверь, вернее, даже своего рода портал, причем не из дерева, а из металла, причем на каждой створке виднелись гигантские буквы «L». Там, за этими дверями, и проходило заседание. Что же, я и так много узнала и увидела, пора ехать обратно в отель на Елисейских Полях, тем более Воротыйло наверняка уже вне себя, желая узнать, о чем же я договорилась с месье Шахрияром. Не говорить же ему о том, что практически дала согласие пудрить моему боссу мозги и, крысятничая, активно впаривать ему подделки. Еще более активно, чем я делала это последние годы. Сбоку от двери, в углу, я заметила длинные старинные столы, на которых покоились странные, более приличествующие венецианскому карнавалу предметы – черная треуголка, свисавший до пола длинный черный плащ, пара черных же перчаток, уродливая носатая маска, похожая на клюв гигантской птицы и напоминавшая ту, что до изобретения марлевых повязок в Средние века носили врачи, дабы защититься от чумы, а сбоку была прислонена трость с набалдашником в виде бюста Леонардо. Точно такого же, который, свалившись, угробил месье Шахрияра. Сие опереточное одеяние наверняка предназначалось для того, кто уже никогда не примет участия в заседаниях Лиги Леонардо.