Послышались смешки, кто-то скабрезно заметил, явно не испытывая ни малейшего пиетета к покойнику: – Хе-хе, тебе ли не знать? Это ведь он тогда в тебя стрелял в этом ночном клубе, когда застукал тебя с его тогдашним любовником… Председатель, брякнув в колокольчик, прервал пикантные воспоминания: – Братья, почтим минутой молчания смерть Клода Моргенштерна, который хоть и не являлся членом нашей Лиги, однако был близок нам по духу! Размышляя над тем, что именно имеет в виду председатель и о каком именно духе он ведет речь: меценатства, коллекционирования или совершенно ином, – я вместе с прочими членами Лиги поднялась из кресла. И пока они молчали, я подумала, что в прошедшую ночь в Париже скончались два известных эксцентричных коллекционера: Клод Моргенштерн и месье Шахрияр. Совпадение? Видимо, все дело в несчастливой мистике числа тринадцать… – Благодарю вас, братья, – произнес председатель и снова обратился ко мне: – Брат Леонардо, быть может, ты изменишь свое решение и позволишь нам взглянуть на кодекс, когда получишь его? Еще до того, как я успела отреагировать на вопрос, послышался чей-то голос: – А что будет теперь с его коллекцией? Говорят, там были интимные письма Леонардо! Последовал ответ председателя: – Не исключено, что были, потому что никто не в курсе, что находится в его квартире. Но если это так, то, не исключено, скоро они попадут на один из аукционов! – Я все сделаю, чтобы купить их! – послышался голос с сильным заморским акцентом, и я даже поняла, кто находится под маской: тот самый американец, который боролся с нами за кодекс. – Нет, это я их куплю! – взвился кто-то, и ситуация грозила вновь перейти в словесную потасовку. Положение спас обладатель сочного баса, сидевший напротив меня: – Забудьте о письмах! Тем более у Клода в его квартире, где я в свое время бывал, и не раз, когда он еще окончательно не свихнулся и не принял решение стать отшельником, на самом деле много сокровищ, но в первую очередь начиная с эпохи барокко вплоть до кубистов. Леонардо и его шедевров там нет. Но… Сделав паузу и убедившись, что все молчат, ожидая его слов, весомо добавил: – Но у него были открытки Лизы Ф.! По комнате прокатился коллективный вздох, я же нахмурилась. Какая такая Лиза Ф.? В глубинах памяти что-то зашевелилось. Какая-то русская художница, впрочем, третьеразрядная, дочка известного революционера, не добившаяся славы в Париже начала двадцатого века и умершая молодой. – Ведь у деда Клода был с ней роман. Ах, вы не знали об этом? Посыпались вопросы, и я, уже готовая покинуть под благовидным – ну, или даже не очень – предлогом заседание этого клуба пенсионеров, возомнивших себя членами тайного общества, приняла решение остаться. Потому что кто-то негромко, но так, что до меня донеслось, произнес: – Ну да, это же она изготовила поддельную «Мону Лизу», которая висит в Лувре. Информация о том, что в Лувре висит не оригинал «Моны Лизы», а копия, не была для меня новостью. Во время войны «Мону Лизу» увезли из Парижа, хранили в провинции, потом американцы вернули ее обратно в Лувр. И, по несмолкающим слухам, привезли именно что копию, забрав на правах победителей оригинал себе. То, что это не так, было понятно любому человеку, мало-мальски знакомому с историей шедевра Леонардо и, в особенности, его искусствоведческого изучения, потому что «Мона Лиза» после войны и эвакуации была однозначно та же самая «Мона Лиза», что и до. И это было многократно, независимо друга от друга, документально доказано, а подозревать всемирный заговор, где все доказательства подделаны, уже даже не точка зрения, а психиатрический диагноз. Крайне неутешительный. Но это история после войны, а вот до… До войны, еще даже не до Второй мировой, а Первой, в далеком 1911 году «Мона Лиза» была украдена из Лувра простым итальянским рабочим и всплыла только два года спустя, и то случайно. И вот в отношении этой кражи существует масса альтернативных версий. Что не простой патриот-итальянец, желавший вернуть шедевр Леонардо в Италию, ее похитил, а кто-то иной, хотя он за это даже срок получил, правда, небольшой, и потом до конца жизни гордился своим поступком, не оставляя сомнений в том, что все это исключительно его идея. И пусть он и вынес ее из Лувра, но по чьему-то заданию. И, вообще, не он вынес, а ему заплатили, дабы он взял вину на себя, подставился, позволив «отыскать» наконец «Мону Лизу» во Флоренции, в чемодане, под кроватью его дешевого номера в третьеразрядном отеле. Только отыскали там и вернули в Париж, предварительно провезя с триумфом по всей Италии, уже не подлинник, а находившуюся в чемодане под кроватью в дешевом номере флорентийского отеля копию. А подлинник попал в Америку. Осел в Европе. До сих пор находится в Париже, но не в Лувре. Или был уничтожен во время войны – что Первой мировой, что Второй. Или попал по случайности на блошиный рынок и, будучи проданным за гроши, кочует из гостиной в гостиную. И так далее и тому подобное. Ну, то что на блошином рынке или, во всяком случае, в далеко не самом шикарном антикварном салоне можно наткнуться на «Мону Лизу», пусть и не оригинал, а копию одного из леонардесков, которая тоже стоит миллионы, я буквально несколько часов назад убедилась на собственном примере. Члены Лиги Леонардо наверняка бы наперегонки да вприпрыжку помчались, несмотря на свои хвори, возраст и лишний вес, прямо с заседания в салон к Барбаре, дабы, разбив витрину, всем скопом пролезть туда и завладеть «Моной Лизой». Хотя бы и копией, однако исполненной одним из учеников, возможно любимым, столь почитаемого ими Мастера. В жизни, как я убедилась несколько часов назад, нельзя предсказать буквально ничего: и сложнее всего то, что произойдет пять минут спустя. Знала бы я, что произойдет со мной через пять минут, я бы, может быть, все же покинула заседание этой смехотворной Лиги Леонардо. Хотя нет, осталась бы! – Это она изготовила? Разве не американцы потом в 45-м подменили? – переспросил кто-то, а обладатель сочного баса снисходительно пояснил: – Америкашки, не исключено, и подменили, потому что по Европе тогда рыскала специальная команда, якобы отыскивавшая стыренные нацистами шедевры и действительно их отыскивавшая, но не для того, чтобы вернуть в разграбленные музеи, а увезти с собой, подсунув музеям копии. Но если и подменили, то у них в Америке у какого-нибудь миллиардера висит далеко не подлинник «Моны Лизы», а та самая копия, на которую она подменена еще до Первой мировой. И да, эту копию изготовила Лиза Ф.! Художница она была так себе, а вот копиистка – гениальная! Говорил он это так уверенно и в то же время так небрежно, что я поверила ему, потому что убедилась: он и сам верит. А что, если это правда? – Но где тогда оригинал? – закричал кто-то, а сосед толкнул его в бок. – Ну, эту историю он уже сто раз нам рассказывал. Не помнишь, что ли? Может, и рассказывал, но она все равно всех завораживала. Как мысль о том, что в Лувре висит копия «Моны Лизы», не исключено даже, копия копии. Хотя не эта мысль, естественно, а мысль о том, что где-то на белом свете, быть может у нас под носом, имеется подлинник «Моны Лизы». Только протяни руку – и забери себе. Я бы забрала. – Спрятала, – произнес сочный бас. – Потому что то ли сама у того, для кого копию делала, украла, то ли чего-то иного боялась. Где именно спрятала, зашифровала, а шифр – в этих самых открытках. Причем в тех, которые помечены инициалами «ML», понятно что обозначающими, и сопровождающим текстом на итальянском. А чтобы запутать всех, нарисовала еще и другие, без инициалов и шифра, ведущего к тайнику с «Моной Лизой», не содержащие. Только это не каждый знает… Я поняла, что пора уходить. Ну да, точно, Дэн Браун для пенсионеров! Делать какой-то копиистке нечего, пусть и написавшей копию «Моны Лизы», пусть и заполучившей каким-то непостижимым образом подлинник, как прятать его и, рисуя какие-то там открытки, нашпиговывать их ключами и шифрами, указывающими дорогу к тайнику. Да, для пенсионеров и детсадовцев! Кто-то язвительно заметил: – Ну да, у тебя же все были без заветных инициалов, а ты все время охотился за теми, что с инициалами. Так что, не нашел пока украденную из Лувра «Мону Лизу»? Все издевательски захихикали, а сочный бас спокойно произнес: – Ну не было с инициалами, а вот совсем недавно появились. А что, думаете, если бы я «Мону Лизу» нашел, то поставил бы вас в известность? Нет, продолжил бы, внутренне хохоча, принимать участие в заседаниях вашей дурацкой Лиги Лодырей и Лузеров! – Попрошу, брат Леонардо, без оскорблений в адрес нашей Лиги! – заявил в раздражении председатель, по тону крайне недовольный, что сочный бас перехватил у него пальму первенства и завладел всеобщим вниманием. – И, вообще, мы сильно уклонились от повестки! – По вашей вине, брат Леонардо! – парировал сочный бас. – Вас и вашей дурацкой Лиги Лодырей и Лузеров! Председатель, выпрямившись, заявил: – Брат Леонардо, ты, пренебрегая моими словами, повторно оскорбляешь Лигу, а тем самым всех нас. Это грозит тебе немедленным исключением из ее рядов, ведь членством в ней ты, как я уже давно подметил, явно тяготишься и всех нас презираешь. Похоже, у стариков были давние счеты. Пора уходить, но момент уж слишком неподходящий. – Ну отчего же именно я? – Обладатель сочного баса, тоже поднимаясь, быстрым жестом снял носатую маску – я увидела физиономию несколько обрюзгшего, но все еще красивого пожилого мужчины. – Это запрещено статутами! – завизжал председатель. – Ты автоматически немедленно теряешь членство… Снявший маску швырнул ее на стол и заявил: – Я его вам дарю – как и этот маскарадный наряд. Потому что у меня, как я уже сказал, с недавних пор имеется открытка Лизы Ф. с инициалами и текстом. Она укажет мне путь к «Моне Лизе», а не вам, дурачье! С этими словами он сбросил плащ, оставшись в костюме, из кармана которого извлек что-то небольшое, прямоугольное и цветное. – Что так уставились? По вашим идиотским статутам я был бы обязан поделиться с вами информацией относительно шедевров Мастера, но вот ведь незадача – я сам вышел из вашей Лиги Лодырей и Лузеров! Это вульгарное выражение явно пришлось ему по душе. Председатель же завизжал: