– Ну, копия должна попасть в руки одного коллекционера, который… Оторвавшись от работы, Лиза заметила: – Я не о копии веду речь, а об оригинале. О том самом оригинале, на который вы имеете виды, так ведь? Юрбен, приблизившись к ней, заявил: – Не советую тебе повторять подобные опрометчивые слова! Значит, в самом деле афера – более того, кража «Моны Лизы» из Лувра или даже ее подмена на копию? На копию, изготовленную ею! Этот факт не то чтобы особо страшил Лизу. Ей требовались деньги – и она приняла заказ. Точнее, семье Сергея Апполинарьевича требовались деньги. А что, если в итоге выйдут на нее и она окажется в тюрьме? Ну нет, она всегда сможет отвертеться, заявив, что не знала, как заказчик распорядится изготовленной ею копией. Но поверят ли ей с учетом отца-революционера? – И Пабло ведь не имеет к этому ни малейшего отношения? – продолжила Лиза, и Юрбен заявил: – Не болтай! К началу августа все должно быть готово! – Не могу обещать! – заметила она. * * * И все же копия «Моны Лизы», которой Лиза осталась более чем довольна, была готова к концу июля. Оставалось только одно: искусственно «состарить» ее, дабы она походила на полотно, созданное в начале шестнадцатого века. Обычно Лиза таким не занималась, поэтому пришлось обратиться за помощью к пожилому реставратору, который жил неподалеку. Тот, не зная, о чем именно идет речь, дал ряд дельных советов, а потом помог Лизе «состарить» уже готовый парный портрет Клода и его беременной жены. Тех самых, которые на днях должны были вернуться из Штатов. Результат получился великолепный, и двойной портрет выглядел как шедевр, которому много столетий. С «Моной Лизой» девушка экспериментировала уже в одиночестве, повторяя все то, чему научил ее реставратор. У нее имелись две копии шедевра Леонардо – одна идеальная и другая похуже. Сначала она «состарила» вторую. Вышло приемлемо, однако результат все же не удовлетворил Лизу. Оставалась только одна попытка. Если и она не увенчается успехом, то Лиза провалит задание – Юрбен и те личности, что стоят за ним, будут крайне недовольны и потребуют вернуть деньги, которые были уже истрачены. Это в лучшем случае потребуют вернуть деньги… А в худшем? * * * …Когда, проведя бессонную ночь, Лиза распахнула дверцы особой камеры, в которой находилась картина, подвергавшаяся воздействию теплого воздуха и химикалий, осторожно извлекла ее наружу, то едва не уронила от волнения. А потом, дрожащими руками укрепив на мольберте, поняла – это покрытый сплошной сеткой трещин-кракелюров подлинный шедевр. Точнее, копия шедевра, причем копия идеальная. Вторая попытка превзошла все ожидания, и Лиза, чувствуя, что ее переполняет гордость, поняла, что ни с кем не может поделиться этой информацией: ни с пожилым реставратором, ни тем более с отцом. * * * Юрбен, который следующей ночью явился в сопровождении низкого неприятного типа, внимательно и долго осматривавшего копию при помощи вставленной в глаз лупы, все ждал вердикта, а эксперт наконец заявил с сильным акцентом: – Просто идеально! Мужчины переглянулись, Лиза накинула на «Мону Лизу», свою «Мону Лизу», простыню и сказала: – Вижу, вы остались довольны исполнением заказа. А теперь я хотела бы получить вторую часть гонорара. Прямо здесь и сейчас! Лиза ждала от этих типов чего угодно, однако те вручили ей сверток с деньгами, которые девушка внимательно пересчитала, все опасаясь, не фальшивые ли купюры? А затем заказчики, прихватив «Мону Лизу», ее «Мону Лизу», удалились, оставив Лизу с пачками денег, разложенными на столе. * * * Парижские газеты вышли на следующий день с заголовками: «Французский миллионер убит в Нью-Йорке!» Тот, кто пал жертвой преступления за океаном, оказался Клодом Моргенштерном. Лиза, обычно таких газет не читавшая и совершенно случайно заполучившая в руки один экземпляр, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание, все же заставила себя прочитать статью. Клод был мертв! Быть может, это ошибка? Но нет, не ошибка, а беспощадная реальность. И, хуже всего, он был застрелен накануне отплытия обратно в Европу своей молодой беременной женой! Всю ночь Лиза не сомкнула глаз: слез не было, однако душа, казалось, превратилась в труху. «Не может быть, не может быть, не может быть…», – твердила она себе. Хуже всего было то, что хотя в статье не упоминались причины, по которым жена Клода вдруг взяла револьвер мужа и хладнокровно выстрелила в Клода три раза, ее не покидала мысль: «Все произошло из-за меня!» Или все-таки нет? Она даже хотела наведаться в особняк матери Клода, но решила не делать этого. Все равно она ничем помочь не сможет, а ведь женщину постигла кошмарная трагедия: в течение двух с небольшим лет она потеряла сначала мужа, потом одного сына, а затем и второго – причем они оба оказались застреленными! А еще через день газеты оповестили читателей: «Жена-убийца французского миллионера скончалась во время преждевременных родов! Их сын – полный сирота и наследник одного из самых крупных европейских состояний!» Да, у жены Клода, которую после убийства взяли под арест, начались преждевременные роды, ребенка извлекли при помощи кесарева сечения, а вот мать спасти не удалось. Что же, с учетом того, что ей, не исключено, грозило долгое тюремное заключение или даже смертная казнь, как подводили итог газеты, это был не самый плохой вариант. И, наконец, еще через день вышло экстренное сообщение с крайне плохой фотографией, на которой ничего различить было нельзя: «Мать Клода Моргенштерна, бабка самого богатого младенца в мире, отправляется на “Олимпике” в Нью-Йорк, дабы вступить в права опеки». Лиза зареклась читать желтые парижские газеты, осознав, что часть ее самой умерла вместе с Клодом. Что же, она любила его, и он ее, вероятно, по-своему тоже. Но и молодая жена его любила, поэтому и застрелила, не желая ни с кем делить. * * * А спустя несколько дней, когда ночью, не в силах уснуть, Лиза сосредоточенно работала в мастерской над очередным заказом, в дверь грубо постучали. Испугавшись, что это кто-то из соседей или знакомых, явившихся оповестить ее, что с отцом что-то случилось, она отворила входную дверь. И заметила Юрбена, который, прижимая к груди большой пакет, буквально ввалился к ней в мастерскую. – Ты должна на одну ночь спрятать это! – заявил он, вручая ей пакет. – Потому что полиция устроила обыски… – Что это? – спросила Лиза, вдруг понимая, что в пакете картина, а Юрбен осклабился: – Ты что, газет не читаешь? Лиза качнула головой: – С некоторых пор действительно не читаю. Так что это? И вдруг поняла: она держит в руках «Мону Лизу» – оригинал, похищенный Юрбеном или кем-то по его заказу из Лувра. Лиза от этого открытия едва не уронила сверток, а Юрбен предостерег: – Эй, поосторожнее с ней! Ты знаешь, сколько она стоит?