– На борту корабля? – спросила потрясенная Сурт. – Обсудим практические аспекты позже. Сейчас я хочу лишь сказать, что у нас есть обязательства перед нашей подругой, а также перед другими экипажами. Конечно, если бы она оставила инструкции, даже просто о чем-то упомянула мимоходом… – Фура замолчала, желая, чтобы кто-нибудь что-то сказал, пусть даже это будет ложь, придуманная на ходу. – Ну же, подстегните свою память, – уныло прибавила она. – Если мы где-нибудь оставим Страмбли, – задумчиво проговорил Тиндуф, – то неплохо бы заодно оставить прочее барахло призрачников. Толку от него было немного, и я буду крепче спать, зная, что эта жуть больше не на «Мстительнице». – Мы с этим разберемся, – сказала Фура, – когда будем уверены, что нам уже не понадобятся острые предметы. Глава 16 Адрана ждала Лагганвора, вертя в руках голову горгульи и с благоговейной сосредоточенностью наблюдая, как ее глаза и язык то вываливаются, то снова западают. Сколько же этой штуковине лет? Адрана рассудила, что раз предназначение головы связано с черепами, то она моложе; но в остальном предмет оставался загадочным. Какая жалость, что рядом нет Фуры: они бы вместе подивились этой вещице и придумали независимые гипотезы о ее происхождении и роли. До разлуки Адрана не понимала, как хорошо иметь сестру, с которой можно поговорить в подобные минуты досуга; как прекрасно пускать в ход собственное воображение против воображения Фуры. Как прекрасно было, несмотря на все их различия и противоречия, странствовать вместе, а не в одиночку. – Ты наконец-то узнала, для чего нужна эта уродина? – спросил Лагганвор, входя. – Если да, то, пожалуйста, просвети меня. – Да, я знаю, что это такое. – Адрана налила порцию крепкого напитка, которым угощала Лагганвора во время предыдущей встречи. – Пей, раз тебе понравилось. Ты не мог бы сесть? Лагганвор занял свое место. Он снял внешние части вакуумного скафандра, но остался в стеганой поддевке с многочисленными трубками и проводами, которая напоминала вывернутый наизнанку организм с паутиной артерий и петлями кишечника. На ткани темнели пятна пота – и новые, и такие старые, что превратили ткань в настоящую корку. Он поднес бокал к носу, понюхал: – Тринспанский бренди? Я еще в тот раз хотел уточнить. – Почти угадал. Треннигарский. – Почти угадал. Странно, что ты не поделилась им со мной на «Мстительнице». – А как бы я смогла? Бутылка была под замком: личный тайник Верранвелла. Этот человек строгих правил, судя по всему, не чурался кое-каких удовольствий – и я сомневаюсь, что «делиться» стояло первым пунктом в его списке задач. – Давай не будем так сурово осуждать беднягу. Сомневаюсь, что во всем Собрании найдется хоть один капитан, который не скрывает от команды вообще ничего – пусть даже речь всего лишь о бутылке треннигарского бренди. – Лагганвор оглядел комнату, слегка нахмурившись. – Я понял, что чего-то не хватает, но не сообразил, чего именно. Где наш пассажир? – Я велела Вуге переправить его в лазарет. – Надеюсь, никаких проблем? – Нет, но мы хотим убедиться, что нет осложнений от слияния быстрого стекла и живой ткани. Вуга очень тщательно изучает швы, чем мы не осмелились заняться, пока Тазакнакак спал. На это уйдет некоторое время. Но все в порядке, мы можем говорить откровенно. – Адрана налила себе треннигарского бренди. Она держала бокал правой рукой; левая находилась под столом. – Вернемся к Верранвеллу. Думаешь, твой брат тоже был из тех, кто хранит секреты? – У моего брата были свои личные заботы. В каком-то смысле это секреты. Но не думаю, что он намеренно скрывал их от команды. – Он не рассказал про тебя. Лагганвор пожал плечами: – На то были причины. Если бы я мог прожить жизнь заново, то повел бы себя с ним иначе. – Он поморщился. – Пол и так достаточно настрадался, спору нет. Однако я не мог притвориться, будто забыл о своих предупреждениях. Я неоднократно говорил, что он спровоцирует катастрофу. Адрана вспомнила то, что услышала от Прозор: – Взяв с собой Иллирию в эти путешествия. – Я понимал его привязанность к девочке. Она была живым воплощением своей матери, во многих отношениях – постоянным напоминанием о ней. Душевной болью и одновременно утешением. – Что случилось с ее матерью? – Умерла в эпидемию. Адрана медленно кивнула: – Тогда я сочувствую Иллирии сильнее, чем раньше. Так мы с Фурой потеряли мать, и нас в одиночку воспитывал отец на Мазариле. – Выходит, последствия тебе знакомы. Отец способен очень сильно привязаться к ребенку. Дочь стала для Пола настоящим сокровищем. – Тогда почему, ради всего святого, он рискнул взять ее в рейс по шарльерам? – Сперва не брал. Он улетал, а я оставался дома в качестве опекуна Иллирии. Я немного моложе Пола и тогда еще не был уверен, что хочу потратить жизнь на экспедиции в шарльеры. Это не значит, что я не хотел повидать миры Собрания, но мне казалось, что этого можно достичь другими способами. – Он взглянул на маленький бокал в своей руке, как будто лишь теперь по-настоящему ощутил аромат треннигарского бренди. – В конце концов я решил присоединиться к коммерческим разведывательным службам. Пол уже отправился на поиски сокровищ, но мне предстояли годы учебы, и не было никаких причин, по которым Иллирия не могла остаться на моем попечении. Он виделся с ней достаточно часто, и я всегда старался разграничить наши роли. Она любила своего отца и восхищалась его профессией. Я бы сказал, даже слишком восхищалась. Она захотела отправиться с ним в очередной рейс. Пол сперва был против, но она уговорила, и никакие мои возражения не возымели действия. – Лагганвор вяло махнул свободной рукой. – Они улетели. В тот раз все обошлось. Они вернулись через несколько месяцев, и она осталась со мной, а он отправился в новый рейс. Но… Иллирия уже успела войти во вкус. – И захотела стать полноценным членом команды? – Пол уступил ей. Предоставил отдельную каюту и организовал дальнейшее обучение. Я… не одобрял. Это было совершенно бесполезно. Я… – Он поставил бокал на стол, разглядывая его со слабым, но растущим подозрением. – У меня какой-то туман в голове. – Должно быть, подействовало успокоительное, которое я подлила в бренди. Он воспринял эту новость с удивительным прагматизмом: – Понятно. И для чего же понадобилось это… успокоительное? – Чтобы ты не делал резких необдуманных движений. У меня под столом оружие, направленное на тебя. Он кивнул: – Я задавался вопросом, что у тебя в другой руке. – Но вряд ли предположил, что я на самом деле собираюсь убить тебя. – Больше не было нужды играть роль, и Адрана подняла руку. Она держала изящный энергетический пистолет нефритового цвета. – Это я тоже нашла в вещах Верранвелла. Веерный клинок – очень специфическое оружие Восьмого Заселения. Слыхал о таком? – Не исключено. – Освежу твою память на всякий случай. Его второе название – кишкодёр. Он испускает пучок частиц с коротким периодом полураспада, которые очень быстро перемещаются туда-сюда по дуге в двадцать градусов. – Она причмокнула от восхищения. – Красиво, правда? Сдается мне, это половина дуэльного набора. – Жаль, что у меня нет второй половины, – вздохнул Лагганвор. Парнишка снова бормотал во сне, поврежденный язык превращал его речь в кашу. Рука Фуры замерла над страницей вахтенного журнала. Капитан напряженно вслушивалась: что-то о темнице, свече, деревянном люке в полу и о том, что под этим люком. Рутера все сильнее лихорадило, его отчаянные всхлипы перешли в стоны бессловесного ужаса, а затем в крик, такой громкий, что бедняга окончательно проснулся. Широко распахнув глаза и дрожа всем телом, еще не выбравшись из тисков кошмара, он окинул каюту растерянным взглядом. Фура подошла к нему с кружкой воды: – Пей. Рутер прижался губами к кружке и отхлебнул, сперва осторожно, затем увереннее. – Я ошень… – Он замолчал и уставился на нее круглыми от изумления глазами, затем сунул палец в рот и ощупал язык. – Што… Што со мной шлушилось? – Ничего такого, что не заживет, Эддралдер это обещал твердо. Ты чуть не откусил себе язык, когда через череп связался с Инсером Сталлисом. Что-нибудь помнишь? Рутер секунду-другую молчал, – казалось, причина бессознательного состояния попросту стерлась из его памяти, – а потом лицо напряглось, как будто он получил первый слабый укол боли и осознал, что тяжело травмирован и худшее впереди. – Я не шмок… Не шмок его оштанофить. – Ты не виноват. Похоже, он сильнее нас с Адраной, и я совершила глупость, возомнив, что его можно обмануть, подключив к черепу тебя. Он слишком умен, чтобы поддаться на такую уловку. – Пошему… Пошему я сдесь? – Очень уж ты шумел в комнате доброты. Тебе снились жуткие кошмары. И сейчас был такой. Рутер трогал скулы и челюсть, изучал свое лицо, как будто оно могло измениться, пока он спал. Он запустил пальцы в белую прядь и взлохматил ее, словно собачью шерсть. – Он пыл… Я пошуствовал, как он вошел в мою колову. – Парнишка снова глотнул воды. – Я мок ощущать его, как бутто штал ма’ионеткой или какой-то полой весью ис де’ева. Просто машкой… маской с ты’ками тля глас… Фура кивнула, веря ему, но недоумевая, каким образом его воспоминания о контакте со Сталлисом связаны с кошмаром о подземелье. Она прокрутила эту головоломку в уме, не нашла приемлемого решения и не в первый раз пожалела об отсутствии сестры, на которую всегда можно было положиться в вопросах, требующих проницательности или наблюдательности. Не слишком ли поспешно она подарила Адране корабль? Нельзя ли было придумать что-нибудь еще? Одно дело раздражаться из-за непрошенных замечаний и придирок сестры, когда та рядом, и совсем другое – осознавать расширяющуюся пропасть между ними и прикидывать, как бы пригодился ей сейчас совет Адраны. – Тебе пока не нужно говорить, – сказала Фура, пытаясь взять более добродушный тон и избавиться от резкости. – Пусть язык заживет. Эддралдер сшил его, но сказал, что отечность не спадет еще несколько дней. В любом случае ты оказал мне огромную услугу, и я не позову тебя в комнату костей, пока не буду уверена, что Сталлиса нет на другом конце. – Моя колофа… – Рутер нахмурился, подыскивая нужное слово. – Как путто… г’ясная. – Внутри тебя побывало что-то такое, что оставило неприятный след. Я чувствовала то же самое, когда контактировала со Сталлисом. Но ты сильный, Рутер. Ее похвала вызвала у парнишки застенчивую улыбку. Он был моложе Фуры не больше чем на пару лет, и в последнее время повидал немало, однако она знала, что их разделяет пропасть жизненного опыта: ужасы, потери и добытые горькой ценой знания, которые уже не забыть. – Фы… слишком фысокого мнения обо мне. – Мы допустили ошибку, но и Сталлис тоже. Он слишком много о себе рассказал. Когда он завладел тобой, я почувствовала его личность гораздо четче, чем в прошлый раз. – Она оглядела каюту в поисках какого-нибудь несчастного жука, которого можно было бы размазать металлическим пальцем. – Я хочу отомстить. И отомщу. Рутер кивнул, безоговорочно веря ее словам: – Как толго… я пыл в отклюшке, капитан?