– Примерно двенадцать суток. Эддралдер очень внимательно следил за тобой, чтобы ты не зачах в коме. Мы плывем независимо от «Веселой кобылы» уже шестнадцать дней. И не бойся, что пропустил путешествие, – до конца еще около двух недель. – Тфе нетели… Не так уш и плохо. Эш… эшкат’а кте-то ’ятом? – Возможно. Но мы точно не знаем, да и она, похоже, не определила наше положение. Иначе почти непрерывно обстреливала бы нас парус-сечью. – Он чувствовался ’ятом, капитан. Я не могу шкасать, как или почему, но так пыло. А мы не мошем как-то… п’офе’ить? – Нет, Рутер, нельзя. Иногда стоит пожертвовать собственной невидимостью, чтобы узнать позицию противника, но игра не стоит свеч, если знаешь, что он превосходит тебя численностью и вооружением, как в нашем случае. Если бы я хотела тебя обмануть, то сказала бы, что в радиусе ста тысяч лиг от нас нет другого корабля, кроме «Веселой кобылы». Но правда в том, что Сталлис может находиться в десяти тысячах лиг, и мы этого не узнаем. У него хорошие корабли, очень послушные, и они будут плыть так тихо и незаметно, как только позволят погодные условия. – Я… мок пы… – Он остановился. – Я имею ф фиду… Если пы мне п’ишлошь фе’нуться ф комнату… я пы штелал это, капитан. – Да, Рутер, ты бы сделал, несмотря ни на что. Но мне дорого мнение доктора Эддралдера, и я не стану испытывать его терпение подобным образом. И если я заставлю тебя пройти через такое дважды… – Она покачала головой. – Кроме того, это бесполезно. Сталлис чересчур быстро забрался тебе в голову. В следующий раз ты не узнаешь ничего нового. – Могу я шем-нипудь помошь? – Как только окрепнешь, приглашу тебя в обзорную рубку. Нам пара зорких глаз не помешает. – Так и стелаю, – сказал Рутер. Затем его поразило какое-то тревожное воспоминание. – Фаша пот’ука… Та, что в ласа’ете. – Он поискал в памяти имя. – Шш… Ст’амбли? – Да? – Она фыка’апкалась? – Нет, Рутер, – вздохнула Фура. – Увы, Страмбли не выкарабкалась. Лагганвор втянул дыхаль через ноздри, пристально глядя на собеседницу, как будто та была немного не в фокусе. Адрана представила себе борьбу в его голове, борьбу между ясностью мыслей и сонливостью. Она применила мягкое средство, недостаточно сильное, чтобы лишить сознания, но Лагганвор не должен был этого понять. – Продолжай, – сказала Адрана. – Что еще остается рассказать? – Очень многое. Как вы с братом отдалились друг от друга. Я знаю костяк истории, но хочу услышать все из твоих собственных уст. Продолжай с того момента, когда Иллирия полетела с Полом в последний раз. – Ты знаешь, что случилось. – Все равно расскажи. – Появилась Боса. Ты знаешь. Она забрала Иллирию и в конце концов превратила в саму себя. Было бы гуманней сразу убить Пола, но она позволила ему жить и даже вернуться к его ремеслу. – Но ты все равно не простил брата. – Как же я мог простить, если столько раз предупреждал его, чтобы он не брал Иллирию с собой. Начнем с того, что он был раздавлен чувством вины и ужасным знанием, что она все еще где-то там, преображенная. Он приполз домой и умолял о прощении и поддержке, которую мог дать ему только брат. Я не дал ни того ни другого. – Лагганвор моргал, борясь с усталостью, которая захлестнула его. – Я отверг его. Более того… очень ясно дал понять, что презираю сам факт его существования; хотел бы, чтобы он никогда не появлялся на свет. Я отрекся от брата и сделал все возможное, чтобы разрушить его репутацию и лишить его веры в себя. Это не было игрой с моей стороны. Я действительно ненавидел его. – Итак, он был погублен дважды, – сказала Адрана с холодной рассудительностью прокурора. – Во-первых, из-за потери дочери, а во-вторых, из-за жестокости его родного брата, Бриски Ракамора. Он слегка откинулся назад, принимая приговор: – И все же я здесь. – Стремишься отомстить за Пола. Подвергаешь собственную жизнь постоянной опасности, пытаясь захватить или уничтожить Босу Сеннен, кем бы она ни была. Выдаешь себя за одного из ее людей. Позволяешь себя изувечить ради более убедительной маскировки. Какая храбрость, какая самоотверженность! Тебе не приходило в голову, что завершение твоих поисков могло означать гибель самой Иллирии? – Она была мертва с того момента, как Боса забрала ее. – Я не была мертва, – возразила Адрана. – Я сопротивлялась. Я… терпела. – Говорит женщина, направившая веерный клинок мне в живот и готовая в любой момент воспользоваться им. Палец зудел на спусковом крючке. Если бы только Лагганвор знал, как силен был соблазн выстрелить. Если бы он мог ощутить ярость, которая бушевала в ней, искала выход… – Вынь глаз. Даже навеянный транквилизатором туман не ослабил его изумление. – Ты же понимаешь, что я гораздо опаснее, когда глаз находится вне тела? – Вынь, – повторила она. У Лагганвора имелась театральная привычка подносить одну руку к глазу, а другой хлопать себя по затылку, так что глаз выскакивал, как шарик в аркадной игре. Но сейчас он этого не сделал. Просто взял глаз двумя пальцами, и тот вышел, тихо чавкнув, и остался лежать, чистый и блестящий, на ладони. – Всегда предполагал, что ты захочешь его забрать. У Фуры есть рука, пусть и без одного пальца, а у тебя ничего, кроме собственного ума. – Положи на стол. Зрачком ко мне. Он опустил глаз. Стеклянный шарик не двигался, будто устремив снизу вверх на Адрану причудливый взгляд. Лагганвор тоже смотрел на нее: – В чем дело? Она не ответила. – Расскажи, что случилось, когда ты прогнал Пола. – Разве это не очевидно? Моя непреклонность по отношению к нему вскоре породила такую же твердую решимость. Годы спустя, немного повзрослев и поумнев, я захотел загладить вину. Я пытался связаться с ним, писал письма, отправлял разные сигналы. Но все мои усилия были отвергнуты. Через посредников я узнал, что для него я умер. – Лагганвор сидел, обратив к Адране живой глаз и пустую глазницу, словно провоцируя отвращение. – Это ранило меня, но, полагаю, не сильнее, чем мой отказ ранил его. Я не принял это близко к сердцу. – Правда, Лагганвор? – Ну… разве что самую малость. – Он улыбнулся ее проницательности. – Может быть, и не малость. Я очень хотел все исправить. Возможно, когда-нибудь мы бы и помирились, но Боса не оставила нам ни шанса. Если у меня и были причины ненавидеть ее раньше, то участь Пола лишь удвоила силу моих чувств. – И тогда ты решил ее уничтожить. – Это было прекрасное намерение. Оно давало мне некоторое утешение… Откуда было знать, что две дочери Мазариля справятся с этой задачкой вместо меня? – Ты знаешь, что она мертва. В этом не может быть сомнений. – Что-то мертво, – признал Лагганвор с двусмысленностью, которая пробудила в Адране беспокойство. – Но ты думаешь, что ее дух угас не полностью. – Ты и сама так думаешь. Ты, как и твоя сестра, хорошо знаешь собственную натуру. Боса в вас обеих. Вы сами в этом признались. Он выдержал паузу и протянул руку за глазом. Адрана ткнула веерным клинком так резко, что Лагганвор отдернул руку, как от броска змеи. И посмотрел на нее вопросительно, с надеждой: – Могу я поинтересоваться о твоих намерениях насчет глаза? – Ты солгал мне о телеграфном сообщении. Он изобразил удивление: – Да неужели? – Ты хотел передать фальшивое послание, чтобы вынудить «Мстительницу» раскрыть свои координаты. – Но текст зашифровала Коссел. Это просто список газовых смесей, необходимых Эддралдеру. – Эддралдеру никогда не требовались эти газовые смеси. Он не способен забыть важную книгу на другом корабле, но даже если бы такое случилось, он наверняка помнит все составы смесей. Это твоих рук дело: ты сфальсифицировал сообщение от «Мстительницы». – Как я мог это сделать? – С помощью глаза. У него не та дальность действия, чтобы передавать сигналы между нашими кораблями или отправлять сообщения твоим хозяевам, это я уже поняла. Но я не учла другой возможности. Глаз может отойти на относительно небольшое расстояние – скажем, на несколько сотен лиг – и светить оттуда, имитируя телеграфную передачу. Лагганвор ущипнул себя за кожу между бровями и нахмурился, словно его одолела мигрень. – Но я же был внутри, когда поступил этот сигнал. Ты даже… – Он сделал паузу: какая-то часть головоломки встала на место. – Ты даже заставила меня вытащить глаз, когда мы были с Ласлингом. – Я заставила тебя вытащить глаз, – сказал Адрана, – и тогда поняла, что их должно быть два: тот, который мы видели в действии, наделенный впечатляющими возможностями, и второй, который ты можешь держать в глазнице, пока другой на задании. Когда мы были с Ласлингом, ты поздно вернулся – потому что отправил главный дрон с поручением. – Два глаза, – сказал он, качая головой в притворном замешательстве. – А это, по-твоему, который? – Я думаю, второстепенный. – Адрана взяла глаз свободной рукой и поднесла к собственному лицу, провоцируя Лагганвора на какую-нибудь глупость. Штуковина была холодная, слегка влажная и липкая на ощупь. Похоже, это были не физиологические выделения – протез сам источал смазку, чтобы проще было помещать и вынимать его из орбиты. – Главный… либо все еще за бортом, парит рядом с нами в космосе, либо спрятан. Второе вероятнее. Он на тебе или в твоей каюте. Ты имел возможность его забрать, когда мы отправились телеграфировать. Этот глаз двигается быстро, и он может прятаться – вряд ли я заметила бы, как он вернулся к тебе. – Значит, я снова вставил глаз, находясь снаружи, в вакуумном скафандре? – Нет, но есть такая штука – называется карман. Ты мог тайком пронести глаз обратно на борт, чтобы вставить его позже. – Но ты заставила меня продемонстрировать Ласлингу, на что способен глаз.