– Я отлично отдохнула. Спасибо, что вовремя меня вытащили, иначе вряд ли бы у меня прибавилось здоровья. Побаливает голова, и от присутствия щелкуна мне не становится легче, да и подташнивает иногда, но более серьезных последствий нет. – Напрасно мы разбили череп. – Ошибаешься. Это было необходимо, и не стоит переживать. – Сдается мне, тут можно найти новый. Точнее, не такой старый. Адрана натянуто улыбнулась: – Да, в Тревенца-Рич много чего можно купить. Не только череп. – Намеренно меняя тему, она добавила: – Если не будет весомых причин для иной тактики, мы причалим к ближайшему из двух стыковочных комплексов. Паруса можешь убрать, но оставь достаточно, чтобы срочно отчалить, – вдруг прием окажется не слишком теплым. – Она сложила подзорную трубу, удовлетворившись тем, что было видно невооруженным глазом. – Этот мир-веретено очарователен, правда? Напоминает игрушку, которую нам с Фурой подарили когда-то. Кажется, можно протянуть руку и встряхнуть его – и внутри разразится снежная буря. – Я никогда не видел снега. – Я тоже, – сказала Адрана. – В смысле, не видела наяву. Паладин показывал нам картинки, когда рассказывал сказки. Он здорово их рассказывал… Но снег бывает не только в сказках, верно? – Да. Особенно на тех мирах, которые вращаются по более холодным орбитам. Хотя я сам таких не видел и вряд ли когда-нибудь увижу. – Еще успеете, Ласлинг. – Сомневаюсь. Просто всего слишком много, а меня слишком мало. Потерял шестую часть тела, прожил две трети жизни, а не видел даже тысячной доли Собрания. – Он кашлянул, и голос изменился – казалось, Ласлинг решил взять менее сентиментальную ноту. – Но вы точно подметили: очаровательный мир. – Говорят, веретенообразные встречаются редко. – Редко, потому что очень легко ломаются, и если когда-то их было много – что не доказано, – до сего дня дотянули единицы. – Как думаешь, почему дотянул этот? – Напоминает вопрос, почему из набора красивых бокалов сохранился только один, а прочие разбились. Нет никакой причины – просто остальным не повезло. И когда чего-то остается так мало, наверное, о нем гораздо лучше заботятся. Мир-веретено был в длину в три с половиной раза больше, чем в ширину; максимальная ширина – точно посередине, в пяти лигах от концов. В сужающихся половинах – по шесть длинных треугольных окон; они шли почти от самой середины к концам, вперемежку с листами обшивки. Внутреннее пространство Тревенца-Рич почти полностью занимал город. Многочисленные связанные друг с другом жилые районы гнойной сыпью распространились по корпусу и кое-где даже заползли на окна мира-веретена, точнее, самые толстые части их средников. Телескоп у Адраны был мощный, но приходилось смотреть через стекло иллюминатора, чья прозрачность оставляла желать лучшего. Впрочем, размытость лишь делала мир-веретено более манящим, полным жизни и возможностей. Все сооружение вращалось вокруг продольной оси величаво и медленно; когда один ряд окон исчезал из виду, появлялся другой, как будто Адрана глядела на динамическую диораму, состоящую из замысловатых картин. Было три возможных места стыковки: кольцеобразный комплекс посередине, который, поскольку он вращался, подходил только для ракетных катеров, и два схожих сооружения на острых концах веретена. Эти части Тревенца-Рич, разумеется, тоже вращались, но причальные комплексы располагались почти на самой оси вращения, и поэтому условия там были настолько близки к невесомости, что прочее не имело значения. Даже солнечный парусник мог причалить к любому концу без особых трудностей. Вопреки своему первоначальному намерению Адрана теперь хотела, чтобы Ласлинг подвел «Веселую кобылу» как можно ближе: в этом случае они преодолеют на катере одну-две лиги, потратив больше времени на облачение в скафандры, чем на полет, зато не придется убирать часть парусов, достаточно будет обратить их зеркальной стороной прочь от мира-веретена. – Ласлинг, где-то внутри есть человек по имени Хаспер Квелл. Надеюсь, у нас не возникнет серьезных проблем с его поиском, хоть сейчас это и кажется невероятным. – Вы знакомы с этим джентльменом? – Нет. О нем рассказал щелкун – мол, это потенциальный связной, помогающий таким беглецам, как он сам. Имя показалось знакомым, но я же никогда не бывала в Тревенца-Рич. Но потом я вспомнила, что моя сестра успела здесь побывать. – Капитан Фура рассказывала вам об этом разумнике? – Она про него написала. В ее мемуарах упомянута встреча с Хаспером Квеллом. По крайней мере, это подтверждает, что он реален и с ним можно связаться. Этим и займемся для начала. Но у меня есть опасения. – Какие? – Этот разумник предал Фуру. Или предали его самого. Короче говоря, она обратилась к нему за помощью, и все закончилось тем, что ее схватили и увезли обратно на Мазариль. Не знаю, сделал ли Хаспер Квелл для нее все, что мог, и потерпел неудачу, или ему вообще нельзя доверять. – Что говорит щелкун? – Слишком поздно спрашивать, Ласлинг. Мы с Лагганвором вернули его в ящик, и теперь с ним не пообщаться. К тому времени, когда я вспомнила про «Истинное и точное свидетельство» Фуры, он уже спал. – Ну, так разбудите и выпытайте у него все про этого Хаспера Квелла. – Не рискну. Ящик ненадежен, а нам нужно, чтобы он работал, пока мы не окажемся внутри Тревенца-Рич. Если попытаемся протащить туда живого щелкуна, это вызовет слишком много вопросов. Я не говорю, что все таможенники будут высматривать Тазакнакака, но хватит одного неудачного стечения обстоятельств, и все наши планы полетят кувырком. – Тогда вы, уж простите за прямоту, в тупике. Вам придется довериться человеку, который может вас предать. – Лагганвор отправится первым и встретится с ним. У него это хорошо получается. Как только он меня успокоит, я возьмусь за дело. – Пару раз, капитан… Уж извините за нескромный вопрос… Пару раз я задумывался, все ли у вас ладно с мистером Лагом. Похоже, не очень-то вы ему доверяете. Она обдумала ответ: – Справедливое замечание. Между мной и Лагганвором возникли… трудности. Но это уже в прошлом. Кстати, мистер Лагганвор хочет обратиться ко всей команде, прежде чем мы сядем в катер. Уверена, вы все найдете его рассказ… занимательным. – То, о чем вы просите, будет очень сложно сделать, – сказал Паладин. – Придется почти постоянно корректировать снасти, чтобы паруса из ловчей ткани не понесло на нас и чтобы обычная парусина не отбрасывала свет в сторону противника. Еще возникает вопрос, как вообще произвести этот разворот. Существует множество вариантов, но у каждого свои недостатки, и… – Я и не надеялась, что это будет просто, Паладин, – перебила Фура. – Ты скажи: маневр возможен? – Думаю, да. – Вот и отлично. Это все, о чем я прошу. – Она снова потянулась к переговорному устройству. – Проз, у меня есть мысль, как расквасить кое-кому нос, раз уж они так упорно напрашиваются на драку. Но для этого придется резко повернуть, и я хочу, чтобы ты была на борту во время маневра. Ты далеко от шлюза? Послышались жужжание помех и громкий треск, но ответа не последовало. Фура опять щелкнула переключателем: – Проз? Где ты? – Я у шлюза, – сказал Тиндуф, включив тот же канал. – Смотрю в иллюминатор, но не вижу Прозор. – Я сказала ей, чтобы она прекратила передачу, – проговорила Фура, рассерженная и обеспокоенная одновременно. – Паладин, будь готов действовать по моей команде, но без нее разворот не начинай. Фура оставила пульт подметалы и двинулась по лабиринту коридоров и отсеков к главному шлюзу. Она была почти на месте, когда Эддралдер появился из-за угла и преградил ей путь. – Могу я занять немного вашего времени? – мягко спросил доктор. – А разве похоже, что можете? – У вас удрученный вид. Хотя в последнее время вы так выглядите почти в любых обстоятельствах. – Хорошо, позвольте мне объяснить нынешние обстоятельства, – раздраженно ответила Фура. – В нас стреляют. Противник попал по дальним парусам и может вскоре добиться большего успеха. У меня есть план, но… – Она глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. – Возможны жертвы. Вам придется что-то сделать с телом Страмбли, если хотите, чтобы в комнате доброты была свободная операционная зона. – Так уж получилось, что я пришел поговорить именно о теле Страмбли. Только этого не хватало… – Вам с Меррикс придется на время спрятать его куда-нибудь. Знаю, вы бы предпочли изучить его, не перемещая, но… – Труп уже исчез, – перебил Эддралдер. – Проблема в том, что мы его не трогали. – Пожалуйста, объясните. – Хотел бы я это сделать. – Врач смотрел на Фуру большими бледными глазами, придавая словам дополнительный вес. – Вы вызвали нас с Меррикс в рубку, и мы оставили комнату доброты без присмотра. Когда вернулись, тела уже не было. – Должно быть, трансформация достигла той стадии, когда вы не видите тело, хотя оно на месте. С изделиями призрачников всегда так. Доспехи, оружие… Стараешься их разглядеть, а они ускользают от осознанного восприятия. – Мы с Меррикс способны отличить пустую койку от непустой, капитан. – Так кто же забрал тело? – Никто. Сурт сидела в обзорной рубке, Тиндуф и Рутер были с нами в рубке управления, а Прозор снаружи. Она еще не вернулась? – Нет, и это… – Фура покачала головой, пытаясь хоть немного разогнать сгустившийся в ней туман. – Трупы не двигаются, Эддралдер. Произошла какая-то ошибка. – Если только Страмбли с самого начала не была права, капитан. Кажется, она знала, что происходит, лучше, чем кто-либо из нас. – Найдите его… ее, – сказала Фура. – И что потом? Приковать цепью? Засунуть в ящик и забить крышку гвоздями? – Возможно, именно так и следовало поступить, – раздраженно проговорила Фура. – Доктор, я должна идти. Хочу развернуть корабль, а пока Прозор снаружи, это слишком рискованно. – На борту этого корабля находится нечто непонятное и почти невидимое. – Этого корабля не станет, доктор, если мы не развернемся. Эддралдер медленно кивнул: – Меррикс обыскивает кормовые отсеки, как может. Я займусь передними. Мы доложим о результатах. – Действуйте, – решительно сказала Фура. – Но берегите себя. И помните, что я сказала: нам может понадобиться комната доброты. Она протиснулась мимо Эддралдера, один раз обернувшись, чтобы посмотреть, как доктор уходит. Затем содрогнулась при мысли о стеклянном трупе, каким-то образом ожившем и обретшем волю. Что нужно этому существу от команды «Мстительницы»? И осталось ли в нем хоть что-то от Страмбли? Как странно, что это загадочное и тревожное дело сейчас почти не занимает разум капитана…