– Спасибо, сэр, вы так любезны и деликатны, – поблагодарила Адрана и отключилась. – «Мой бедный покойный отец», – весело передразнил ее Ласлинг. Адрана смахнула слезинку: – Не знаю, что ты себе вообразил, но это была не совсем игра. Мы можем приблизиться, как велел этот разумник? – С моими-то парусами и ионными двигателями Меггери? Все сделаем красиво, комар носа не подточит. Хотя в голове неустанно вертелись мысли о Фуре, Адрана нашла в себе силы улыбнуться ему в ответ. Лагганвор откинул со лба челку, вынул фальшивый глаз – ни дать ни взять иллюзионист, готовящий публику к эффектному фокусу. Но он не заставил глаз исчезнуть. – Я не тот, за кого себя выдавал. В течение многих месяцев, проведенных на наших двух кораблях, и еще дольше на Колесе Стриззарди я жил под чужим именем, стараясь не забывать, что у меня есть свое. Только одному человеку было известно о моей двойной личности, и я знаю, что ему дорого стоило сохранить это в секрете. Он кивнул Адране, как ей показалось, с некоторой долей искренности и сочувствия. – Эта женщина разрывалась на части, выбирая между благом для команды и честностью в отношениях с сестрой. Она сделала правильный выбор. И в награду я предал ее. – Он сверкнул смущенной улыбкой. – Или почти предал. Она оказалась мудрее и проницательнее, чем я думал, и мне не смыть позор. Я обещал ей, что не буду отправлять сигналы моим хозяевам, пока нахожусь на ее корабле. Но все же попытался это сделать, попытался создать ситуацию, в которой «Веселая кобыла» выдала бы свое местонахождение. – Кто твои хозяева? – спросил Ласлинг. Лагганвор отвел взгляд, прежде чем ответить: – Это те, кто убил вашего капитана. Наступила тишина. Нервно рассмеялась Коссел, недоверчиво фыркнула Меггери. Вуга смотрел с веселым безразличием – так наблюдают за дракой посторонних людей, когда сочувствовать некому, но можно заключить одно-два пари. Ласлинг сохранял бесстрастный вид. – Мне понадобится ответ получше. – Хотел бы я его дать. Но я говорю чистую правду: я агент корыстных интересантов, которые финансировали эту эскадру и поручили Сталлису возглавить ее. Я подослан теми, у кого на руках кровь Верранвелла. Коссел снова рассмеялась: – Если ты пытаешься покончить с собой, разумник, то выбрал очень надежный способ. – Предлагаю начать с пальцев. – Меггери изобразила, что вытирает нож об рукав. – Подождите, – медленно поднял руку Ласлинг. – Я хочу услышать остальное. Тогда и решим. – Разве мы еще не наслушались? – спросила Коссел. – Ты забываешь, – сказал Вуга. – Его защищает капитан Несс. Если имеешь что-то против него, будь готова разбираться с той, кого Верранвелл выбрал своей преемницей. – Он кивнул Адране, которая до этого момента хранила молчание, прекрасно зная, как воспримет экипаж признание Лагганвора. – Разве не так, капитан? – Предлагаю выслушать его до конца, – деликатно произнесла она. – То, что сейчас кажется черно-белым, через минуту-другую может выглядеть иначе. Но имейте в виду еще одну вещь: я действительно ваш капитан, как любезно напомнил Вуга, и не потерплю никакого самосуда на моем корабле. Если хоть волос упадет с головы Лагганвора, вы поймете, что значит обидеть меня. – А я думала, только ее сестра свирепа, – пробормотала Меггери. – Ты ошибалась, – сказал Лагганвор. – И поверь, ошибалась очень сильно. Я разозлил ее один раз и на собственной шкуре понял, чего это стоит. – Объясни, почему ты так поступил, – велела Адрана. Он сложил пальцы домиком, напряженно глядя на космоплавателей. Наверняка понимал, что у него только один шанс искупить вину и что каждое слово должно быть тщательно взвешено. – Боса Сеннен убила моего брата, – начал он, глядя на лица собравшихся. – Его звали Пол Ракамор, и сестры Несс были знакомы с ним. Думаю, они бы подтвердили, что он был честным и справедливым капитаном. Однако задолго до того, как Боса убила Пола, она забрала его дочь Иллирию и сделала с ней нечто чудовищное, и это едва не сломило его. Со временем он оправился от потери, но наши братские узы не пережили катастрофу. Я винил Пола в том, что случилось с Иллирией. Как раз тогда, когда он больше всего нуждался в моей помощи, я обрушился на него с упреками. Он отвернулся от меня, вычеркнул из своей жизни. Я ни в малейшей степени не виню его за это. Я глубоко раскаивался в содеянном; я надеялся, что еще будет возможность залечить рану, нанесенную мной. Но Боса отняла эту надежду. Она убила моего брата, и поэтому я решил отплатить ей тем же. – Расскажи о настоящем Лагганворе. – Лагганвор был ее агентом. Она посылала его на миры заниматься тем, чем не могла заниматься сама. Закупки, шпионаж, вербовка и все такое прочее. По этой причине химические цепи, связывавшие Лагганвора с Босой, были слабее тех, которыми она сковала остальную команду. Его нужно было держать на длинном поводке, позволяя некоторую самостоятельность действий и независимость мышления. Однажды Лагганвор разорвал эти цепи. – Слова были сопровождены взмахом рук. – Он сбежал и навлек на себя гнев Босы, но надеялся, что сможет оставаться на шаг впереди и постепенно изменить свою личность. К несчастью для него, он столкнулся со мной. – И… кто же ты? – поинтересовался Ласлинг. – Меня зовут Бриска Ракамор. Я стал агентом – очень эффективным агентом – и поверил, что лучший способ добраться до Босы – поймать Лагганвора. Поймать, выдать себя за него и расставить ловушку. Если бы удалось устроить так, чтобы Боса меня схватила, и если бы моя маскировка выдержала такое испытание, я бы подал сигнал тем, кто меня нанял, и помог им приблизиться к ней. – Думал, что сможешь обмануть Босу Сеннен? – спросила Меггери, качая головой. – Ты просто не знаешь, на что я был готов, – ответил он и поднес ладонь к щеке. – Поймав Лагганвора, я украл его лицо. Существует специальная процедура. Она очень неприятна для обеих сторон, поэтому ее редко используют по доброй воле. Вообразите нечто вроде маски, у которой с внутренней стороны выскакивают тысячи шипов. Они прокалывают кожу, проникают в мышечную ткань и создают точный слепок формы черепа. Затем маску снимают и надевают на реципиента, который сперва принимает остеоморфный препарат, вызывающий локальное размягчение костных структур. Когда маска прижимается ко второму лицу, она заставляет его преобразиться в соответствии с контурами первого. Маску снимают, действие препарата проходит, и к костям черепа возвращается нормальная жесткость. Через несколько дней с помощью восстановительных лекарств кожные покровы начинают заживать. Кто-то проглотил возникший в горле ком. – А твой глаз? – спросила Коссел. – С этим было проще. Лагганвор получил глаз в подарок от Босы. Я забрал его и связанный с ним нейронный механизм. Нашел хирурга, который брал деньги не только за работу, но и, что не менее важно, за молчание. К этому моменту… скажем так, потеря глаза стала наименьшей из проблем Лагганвора. – Что ты с ним сделал? – спросила Меггери. – То, что будет мучить меня до гробовой доски. – Он вяло улыбнулся. – Но мне пришлось это сделать, и я ни о чем не жалею. Я давил на него, пока он не выдал оперативные секреты Босы, все до одного. А потом я сломал его окончательно, потому что мне надо было убедиться, что он не соврал. Но я понятия не имею, удалось ли добиться правды. К тому времени, когда я занял его место – можно сказать, усовершенствовал роль, – Боса Сеннен была мертва. Хотя я тогда об этом не знал. Мне было известно одно: корабль, очень похожий на ее собственный, появился у Колеса Стриззарди, и капитан этого корабля ищет Лагганвора. Поэтому я… предложил себя. – Это действительно так? – спросил Ласлинг у Адраны. Она смущенно кивнула: – Он нас обеих обвел вокруг пальца. Так хорошо знал корабль, словно уже побывал на нем. Знал, как проникнуть в секретное хранилище пистолей. Не было причин сомневаться, что это Лагганвор. – Адрана принижает свои способности, – сказал человек, который теперь хотел, чтобы его звали Ракамором. – Думаю, она раскусила меня раньше, чем сама это осознала. Взять хотя бы легкость, с которой сестры Несс «поймали» меня. Конечно, это была моя ошибка. – Я думала об этом, но недостаточно, – сказала Адрана. – Все изменилось, когда я застала его при попытке отправить сигнал хозяевам. На тот момент у меня было два варианта. Либо поставить в известность сестру и надеяться, что ее месть не погубит корабль. Либо согласиться с тем, что послания Лагганвора играют нам на руку – за нами следили, а не нападали – и что следует оставить его в живых, сохранить его тайну от Фуры и позволить ему и дальше оповещать хозяев. Я выбрала второй вариант. – И правильно сделала, – подхватил Ракамор. – Я сдержал слово. Пока я оповещал хозяев, им не нужно было нападать. План заключался в том, чтобы с моей помощью они захватили корабль без кровопролития и взяли сестер живыми. – Чтобы потом их повесить? – спросила Коссел. – Нет. Я рассуждал так: при наличии столь веского вещественного доказательства, как целый и невредимый корабль, и свидетельств многочисленных очевидцев преступления сестер будут выглядеть как последствия психологического вреда, прямо или косвенно нанесенного Босой Сеннен. Им придется ответить за какую-то часть содеянного, но не за самое худшее. После неизбежного расследования сестер освободили бы из-под стражи и отправили на реабилитацию. Все это неприятно, однако лучше смерти. Я был убедителен, не правда ли, Адрана? – Ты был слишком убедителен, – ответила она. – Я поверила тебе, потому что ты верил самому себе. И я совершила ошибку, допустив, что твои хозяева намерены действовать в рамках приличия. – Теперь ты знаешь, что это не так, – сказал Ласлинг. – Теперь мы все это знаем, – мрачно кивнула Адрана. – Теперь у нас нет иллюзий. Они убили Верранвелла и готовы убивать снова, чтобы защитить свои драгоценные интересы. Пока ситуация не изменится, нам будет негде укрыться. Ради Фуры я брошу все силы на то, чтобы добиться перемен. – А как быть с ним? – спросила Коссел, кивнув на Ракамора. – Неужели мы должны забыть, что он работает на врага? – Работал, – поправил Ракамор. – Это была другая жизнь, Коссел, – глава, которую я только что закрыл. Я ведь мог вам ничего не рассказывать, верно? Меггери почесала один из своих шрамов: – А почему рассказал? – Потому что предпочитаю, чтобы вы знали правду. Если кто-то из вас решит мне врезать, мы оба поймем, что за этим стоит. Я устал носить чужое имя, устал носить лицо другого человека. К тому же маскировка оказалась несовершенной – Адрана довольно скоро поняла, кто я такой. Она узнала во мне черты брата, несмотря на то что остеоморфный процесс сделал свое дело. – Твой брат был человеком чести, – сказала Адрана. Ракамор посмотрел ей в глаза со смесью печали и нежности. Печаль относилась к тому, что было необратимо утрачено, а нежность – к добрым воспоминаниям, которыми он все еще дорожил. – Да, это так. – Он любил этот пузырек обитаемого пространства вокруг Старого Солнца. Он любил миры и посвятил жизнь их сохранению. – Насколько это было в его силах. – С этого момента ты будешь носить свое подлинное имя как преступник. Тебя изобразят врагом цивилизации, а не ее защитником. Тебя ославят вандалом и вредителем. Тебя превратят в полную противоположность Пола Ракамора. – Но куда бы это меня ни привело, – сказал Бриска Ракамор, – я буду знать, что поступил правильно. Мой брат не ждал бы от меня ни большего, ни меньшего, а я не ждал бы другого от Пола. Я не в силах вернуть Иллирию и ее отца, но, присоединившись к вам, отрекшись от всего, чем был, я могу исправить часть вреда, который причинил Полу. – Он опустил глаза, как будто бремя всеобщего внимания внезапно стало невыносимым. – По крайней мере, это успокоит мою совесть. – Это примерно то, на что может надеяться любой из нас, – сказал Ласлинг с видом человека, решившего высказаться от имени своих товарищей. – Вы правы, капитан Несс: нам нужно было услышать его историю. – А что теперь? – спросила она. – Если все остальные согласятся, мы сможем оставить в прошлом печальную повесть мистера Лагганвора. И еще, мистер Ракамор… Бриска поднял глаза в растерянности, – похоже, к надежде примешалось опасение, что это какая-то ловушка. – Да, мистер Лас?