– Мне бы хотелось побольше узнать о деяниях твоего брата, когда у тебя найдется время. Похоже, он был хорошим капитаном, человеком, с которым стоило бы познакомиться. – Это так, – подтвердила Адрана. – Он был добр и к нам, и ко всей своей команде. Бриска, сдается мне, он неспроста сохранил книгу, которую ты ему подарил. – Он стер посвящение. – Но не выбросил подарок. Человек, располагавший одной из лучших корабельных библиотек в Собрании, мог приобрести любую книгу, но эту он держал при себе. Я думаю, ты давным-давно прощен. В течение десяти минут, которые потребовались Тиндуфу, чтобы выйти наружу и собрать все, что можно было собрать, эскадра продолжала вести огонь по «Мстительнице». Пока что врагам не удалось попасть в корпус, и, судя по показаниям тензометрических датчиков в системе управления парусами (Паладин воспринимал эти показания как щекотку и подергивания в собственной расширенной нервной системе), ближайшее попадание (не считая того, которое погубило Прозор) случилось в лиге от жизненно важного центра корабля, и маневренность не пострадала. Но если обстрел будет продолжаться в том же темпе, повреждения неизбежно накопятся до критического уровня, поскольку ловчая ткань не менее уязвима для снарядов, чем обычная парусина, и уж точно не превосходит ее по прочности. Гораздо больше Фуру беспокоил тот факт, что стрельба теперь велась куда точнее и полученный ущерб нельзя было списать на несколько удачных попаданий при шквальном обстреле области пространства, определенной благодаря трещальной передаче с «Мстительницы». Фура предположила, что противнику удалось уточнить координаты с помощью телескопов. Это было нетрудно. Среди парусов «Мстительницы» имелись обычные – множество квадратных лиг, часть маскировки, которую пришлось нацепить, выдавая себя за обыкновенный корабль, – и любое полотнище могло сверкнуть перед противником, облегчив задачу его умелым орудийным расчетам. Возможно, враги увидели свет иллюминатора или блеск какой-то части корпуса, не такой темной, как остальные. А может, засекли сполох оптического телеграфа, пока Прозор вела передачу за бортом. Конечно, Прозор хотела как лучше, но во Вселенной еще не бывало такого, чтобы добрый поступок не привел к нежелательным последствиям. Капитан эти десять минут провела с пользой. У Паладина появился шанс уточнить свои расчеты, и Фура наконец решилась освободить Сурт от вахты в обзорной рубке. Теперь туда предстояло подняться Рутеру, и он согласился с тем большей охотой, что уже знал о судьбе Прозор. Юноша считал ее коллегой, почти такой же, как и его товарищи с «Веселой кобылы». Фура, однако, отпустила его неохотно. – Не стану отрицать, мне не помешала бы пара молодых глаз там, наверху, – сказала она, положив руку ему на плечо. – Но ты должен понимать, что в этом стеклянном пузыре почти так же опасно, как и снаружи. Рутер потер щеку, словно все еще чувствовал, как его лицо растягивается, повинуясь воле Сталлиса. – Когда мы начнем отвечать им взаимностью, вы же захотите узнавать про парусные вспышки? – Меня бы устроил красивый взрыв, полностью уничтоживший вражеский корабль. Но ты ничего не увидишь, когда мы будем стрелять: паруса закроют тебе обзор так же надежно, как заслонят наши дульные вспышки от врага. А вот когда прекратим огонь и начнем разворот, у тебя появится возможность что-то разглядеть. Парусная вспышка, пламя, раскаленные орудия – докладывай обо всем. Враги у нас с тобой отняли дорогих людей – помоги же мне сделать так, чтобы они за это поплатились! – Мне жаль Прозор, – сказал чтец костей. Она мрачно кивнула: – Мне тоже. Но Сталлису будет еще хуже, попомни мои слова. – Вы хотите его убить? Фура подумала о клятве, которую она дала себе: – В конце – да. Она помогла Рутеру войти в обзорную рубку, затем проследила, как он с помощью рычага гидравлической системы выдвинул эту часть корабля в рабочее положение. Сурт была измучена, тряслась от холода; глаза покраснели, пальцы посинели. Фура укутала ее в одеяло и дала выпить горячего. – В нормальных обстоятельствах тебе бы полагался отдых. Но мне нужна твоя помощь – надо проверить системы охлаждения орудий. Мы раскалим пушки до предела, и всем будет спокойнее, если утечек окажется как можно меньше. Сурт настороженно посмотрела на капитана Несс: – Проз не вернется, да? – Не вернется, – сказала Фура, удивляясь собственной прямоте. – Она погибла – то ли от снаряда, то ли от нашего поврежденного такелажа. За ней пошел Тиндуф. Она спокойно и деловито говорила о смерти женщины, которая спасла ей жизнь и стала подругой и наставницей, а также чем-то вроде голоса совести. Сейчас у капитана Несс в душе царила пустота, которую вскоре должны были заменить потрясение и скорбь. Фуре следовало бы ужаснуться собственной холодности, тому, как легко она командовала кораблем, понеся такую тяжелую утрату. Но если и была она чем-то обязана Прозор (а на самом деле не перечесть всего, чем обязана), так это умением держать удар, сохранять самообладание и делать все, что необходимо ради своего корабля и команды, ради этого микрокосма в корпусе «Мстительницы», который всегда значил для Прозор больше, чем все миры Собрания. Держаться, действовать и не упустить шанс отомстить. А потом – и никак не раньше – можно позволить эмоциям взять верх. – Они поплатятся, Сурт, – отчеканила Фура, как будто давала священный обет. – Если ты не справишься, – сказала Сурт, – это сделаю я. И тут из динамика вылетел звук, похожий на голос ветра – как будто сквозняк прошелестел по отсеку. И в этом шелесте можно было расслышать очень тихие слова: Призрачная… Я призрачное орудие… Ни Сурт, ни Фура не хотели признавать, что услышали их, и обе поспешили заняться проверкой контуров охлаждения: стучали гаечными ключами по трубам; щелкали по манометрам, заставляя стрелки дергаться; прислушивались ко всему, что могло разболтаться, затягивали гайки и проверяли кронштейны; убеждались, что тепловая изоляция надежна. Это занятие помогало, сопутствующие ему звуки гнали прочь мысли о том, что сейчас прозвучало по интеркому. Трубы были холодны, но Фура знала: стоит начаться стрельбе, как система охлаждения заработает со всем усердием, отводя избыточное тепло от соленоидов, и малейшая утечка будет означать как выброс струи перегретого пара в какую-нибудь каюту, так и снижение эффективности стрельбы. Систему нельзя было назвать запущенной, команда поработала над ней в рамках общего ремонта, но никогда не бывало так, чтобы что-то не нуждалось в отладке, и проверка перед боем представляла собой разумную предосторожность. Они не обнаружили ничего серьезного. Гаусс-пушки были заряжены и свободно вращались в кардановых подвесах. Паладин сделал пробный выстрел из каждой, направив ее в сторону от врага, чтобы не дать тому ни малейшего шанса на обнаружение, а затем подтвердил: все пушки, как и механизм управления парусами, у него под контролем. Робот был готов приступить к развороту. Фура уже возвращалась в рубку управления, чтобы отдать последний приказ, когда раздался громкий лязг и корабль содрогнулся. Как будто снова выстрелила одна из гаусс-пушек – похожая отдача передалась через корпус, но тембр был другим, как и сила встряски. Фура замерла и напряглась, ожидая услышать, как убегает в пробоину дыхаль, потому что не сомневалась: это прямое попадание. Только удар металла о металл, снаряда в корпус мог вызвать этот зубодробительный грохот. Прошла секунда-другая, а Фура продолжала жить и дышать. Давление не падало, корабль не разваливался. – Зацепило по касательной, – сообщил Паладин, когда она вошла в рубку управления. – Вероятно, снаряд пробил паруса, сильно сбавил скорость, отклонился и ударился о корпус. – Повреждения? – Не обнаружены. Она включила трещальник на ближнюю связь: – Тиндуф, ты в порядке? – Только что вернулся в шлюз, мисс Несс. – Тиндуф тяжело дышал и еле выговаривал слова. – Я увидел вспышку, когда закрывал дверь, и подумал: вот и смертушка пришла, сейчас башку снесет… Но мы вроде не слишком сильно пострадали? – В этот раз легко отделались, но если враги видели эту вспышку, то смогут прицелиться лучше. Нельзя терять ни минуты. Я начинаю разворот, и мы дадим полноценный залп, как только появится маскировочный экран. – Отлично, мисс Несс. Я сниму скафандр и присмотрю за лебедками и ионными двигателями. – Спасибо, Тиндуф. – Она поморщилась. – Я хотела спросить, ты нашел Прозор? – Да, нашел. И думаю, будет лучше, если она полежит в боковом шлюзе, пока мы не закончим с этим делом. – Я позабочусь о ней, Тиндуф. Ты сделал более чем достаточно. – Прошу прощения, мисс Несс, но о ней позабочусь я, если не возражаете. Есть вещи, которые капитан должен делать, и вещи, которые он не должен делать, и это одна из последних. Фура кивнула и отключилась. Спорить с Тиндуфом было совершенно бессмысленно. – Доктор Эддралдер, Меррикс, – сказала она по интеркому, – продолжайте поиски, если хотите, но имейте в виду: мы вот-вот развернемся и обстановка на борту ухудшится. Рутер, Сурт, будьте готовы. – Уже пора? – спросил робот. Она посмотрела на динамик интеркома, словно бросая вызов, но оттуда не донеслось никакого шепота. – Да. Поворачивай, Паладин. Глава 22 Когда катер отчалил от «Веселой кобылы», Адрана ощутила в голове пустоту, такую же жестокую и бескомпромиссную, как дыра на месте выбитого зуба. Хорошо, что было о чем подумать, помимо того, что означает это отсутствие. Адрана схватилась за рычаги – с управлением не было никаких трудностей, хотя на катере «Мстительницы» все было устроено по-другому, да и суденышко имело несколько иные полетные характеристики, на поворотах слушалось неохотно, а при усилении тяги начинало рыскать. Возможно, в более длительном путешествии Адрана потратила бы время и разобралась с балансировкой двигателя, но сейчас предстоял очень короткий перелет и такая щепетильность выглядела неоправданной. «Веселая кобыла» стояла на рейде в десяти лигах – один из нескольких солнечных парусников, припаркованных в шаговой доступности от хвостового стыковочного комплекса. Десять лиг можно пройти пешком. Даже не нужно пристегиваться к креслу. И все же Адрана пристегнулась, как и Ракамор, сидевший позади. Щелкунский ящик был втиснут рядом и надежно защищен от толчков и тряски. Адрана не знала, может ли такое воздействие отразиться на работе устройства эффекторного вытеснения, и не собиралась рисковать понапрасну. За Ракамором сидела Меггери – вот и весь маленький отряд. Ласлинг, Вуга и Коссел остались на корабле, и хотя Адрана желала, чтобы весь экипаж провел некоторое время на Тревенца-Рич, ее куда больше заботила доставка Тазакнакака. Как только завершится самый опасный этап – контрабандная переправка через таможню, – катер сможет летать туда-сюда по необходимости. Это совсем не означало, что Адрана расслабится – какое уж тут расслабление, пока неизвестна судьба Фуры, – но по крайней мере одной проблемой будет меньше. – Хаспер Квелл, – проговорил Ракамор, подавшись вперед, насколько позволяли ремни. – Расскажи что-нибудь об этом джентльмене. Адрана оглянулась на него, не смея отвлечься от приближающегося мира больше чем на мгновение. – Я о нем знаю только по мемуарам Фуры. Это знакомый Прозор – разумник, с которым ей довелось когда-то вести дела. Прозор и Фура ездили к нему на трамвае. Заведение называется «Бар Квелла». Мне неизвестно, легальное оно или подпольное. – Если оно все еще существует, найдем без труда. А что можешь сказать о самом Квелле? – Описан как крупный, хорошо одетый мужчина. И у него было что-то с глазами… Да, точно: искусственные глаза, но совсем не такое чудо техники, как твой. – Нельзя ли подробнее? – Жаль, что у меня нет под рукой «Истинного и точного свидетельства». Кажется, там сказано, что глаза как-то странно выпирали. – Адрана кивнула. – Да, вспомнила: как дымовые трубы. Две дымовые трубы торчали из его глазниц. Их сделали ползуны – он обращался к пришельцам за исцелением. – Думаю, его и впрямь нетрудно будет разыскать, – заметила Меггери. – Обойдемся без риска, – решил Ракамор. – Поиском Квелла займусь я. Есть преимущество в том, что мы не встречались раньше; я смогу прощупать его, прежде чем в уравнении появится какой-нибудь намек на сестер Несс или щелкунов. Если сочту, что все в порядке, свяжусь с вами и мы займемся передачей. – Есть ли гарантия, что я не останусь внакладе? – спросила Адрана. – При нынешнем раскладе – вообще никакой. И все же единственная надежда на какое-либо вознаграждение заключается в доставке щелкуна. Жаль, что мы не можем разрезать его на куски и предложить один в качестве задатка. Подметала пискнул, предупреждая о быстром сближении со стыковочным узлом. Адрана запустила тормозные двигатели и сбавила скорость катера до пятисот пядей в секунду. Движение вокруг катера становилось все более оживленным, другие суденышки так и шныряли, оставляя за собой выхлопы, словно нарисованные мелом флаги, которые неторопливо рассеивались в вакууме. Тут были и солнечные парусники, припаркованные очень близко, и не все полностью убрали паруса, поэтому Адрана, без малейших угрызений совести следуя примеру других, вела катер через просветы в парусах, не обращая внимания на то, что реактивные двигатели заставляют ткань трепетать и вздуваться. Уж такова цена, которую платили капитаны, причалив настолько близко к Тревенца-Рич, что почти не нуждались в катерах. Некоторые корабли были пристыкованы к гибким проходам длиной в несколько лиг, позволяющим ходить без скафандра, в то время как экипажи других надевали вакуумное снаряжение и перепрыгивали с корабля на мир и обратно. Отдельные смельчаки действовали в одиночку, но большинство предпочитало перемещаться в связке, и со стороны они походили на гирлянды из крошечных морских звезд цвета латуни. Многие летали с багажом. Адране пришлось резко повернуть, когда бесформенная груда личных вещей, оторвавшись от своего владельца, обрушилась на катер: нанизанное на веревку скопление чемоданов, сундуков, упаковочных ящиков и плетеных корзин хлопало многочисленными багажными ярлыками, как атрофированными крыльями. К тому времени катер преодолел самый сложный участок пути и скорость снизилась до ста пядей в секунду. Адрана видела веретенообразный мир в телескопы, а затем собственными глазами, но теперь, когда она приблизилась к сужающейся оконечности Тревенца-Рич, его форма существенно исказилась из-за смены перспективы. У Адраны закружилась голова. Казалось, катер превратился в птицу, которая кружит над вершиной шпиля. Его высота сама по себе ошеломляла, но к тому же мир вращался, словно насаженный на вертел, и катеру пришлось подстроиться под это вращение. Впрочем, опасалась она зря. Из узкого конца выступали многочисленные платформы и причалы, где уже стояли разнообразные корабли. Поскольку Адрана подошла к оси вращения на минимальную дистанцию, гравитация почти не ощущалась и было легко как швартоваться, так и высаживаться.