– Надеюсь, так и было. Но не знаю наверняка. – А… Страмбли? Последнее, что мы услышали. – Эддралдер готовился к операции. Ее с вами нет – надо полагать, операция прошла неудачно? Фура тщательно взвесила слова. Не то чтобы она собиралась что-то утаить от Адраны, но ей не хотелось, чтобы объяснение выглядело бредом сумасшедшего или попыткой оправдаться за потерю корабля с помощью нелепой лжи. Но был ли у нее выбор? – Он действительно пытался вырезать из Страмбли заразу, но действовал недостаточно быстро. События развивались в ураганном темпе, и когда уже казалось, что нет никакой надежды… я велела Эддралдеру провести эвтаназию. Это может показаться бессердечным, но… – Меня там не было. Уверена, на твоем месте я распорядилась бы точно так же. – Ну, это сработало… и не сработало. Мы думали, что она мертва. А потом разверзся настоящий ад, в нас стрелял Инсер, и в этой суматохе… Не будешь придираться к словам, сестра? Обещаешь? – Не буду. – Страмбли исчезла. Она стала призрачницей. Мы обыскали корабль и не нашли никаких следов. Но она все еще была с нами. И не настолько далеко зашла, чтобы утратить верность своей команде, хотя не рискну гадать, как долго сохранились бы у нее теплые чувства. Когда Инсер пробрался к нам и зарезал Тиндуфа… и был готов схватить меня… Я увидела ее, Адрана. – Фура поймала себя на том, что говорит тихо и благоговейно, как будто рассказывает о чудесном событии. – Вернее, я ничего не увидела, потому что мой взгляд скользил по ней, нигде не застревая, как будто она вся была сделана из брони, которую мы нашли в Клыке. Но это была она, и она знала меня, и она испытывала отвращение к Сталлису. – Должно быть, слабоватое отвращение? – О, ему повезло – он удрал. Страмбли спасла меня, доставила к катеру, хотя я не имела права на это рассчитывать. Я сказала, что отдаю ей корабль. Это было… правильно, как думаешь? – Ты заключила сделку с призрачницей и тебе нужна моя санкция задним числом? Фура, я бы на твоем месте забилась в угол, обливаясь слезами. – Адрана помолчала. – Ладно, будем надеяться, что она должным образом позаботится о нашем корабле. Пусть сейчас мы и не являемся его капитанами, но полагаю, все еще можем претендовать на это имущество. – Рада, что ты не сердишься. – Я не сержусь. – Это прозвучало, как слабое насмешливое эхо сестры. – И вижу, что недели без моего общества ничуть не притупили твой язычок. Я не жалуюсь. Ты так освоилась с ролью, что мне было бы грустно увидеть перемену. Мы обе повзрослели и изменились, пусть и не всегда выбирали свои пути. – Я рассказала о Страмбли и теперь должна спросить об остальных членах команды. – Ласлинг, Вуга и Коссел в порядке – мы скоро их увидим. Что касается Лагганвора и Меггери, то утешить тебя не могу. Одна мертва, а другой никогда не был живым на все сто процентов. – Я не в настроении разгадывать загадки, сестра. – Что ж, скажу прямо: Лагганвор был шпионом. Носил чужую личину. Настоящий Лагганвор умер на Колесе Стриззарди задолго до того, как мы туда добрались. Человек, которого мы привели на борт «Мстительницы», работал на Инкассаторов. Фура тихо зашипела, как кошка: – Тогда я рада, что он мертв. Что его выдало? Адрана отвела взгляд, затем снова посмотрела на сестру: – Не стоит радоваться. Его настоящее имя было Бриска. – Для меня это ничего не значит. – Бриска Ракамор. Он был братом Пола, нашего капитана. И не был фанатиком-Инкассатором. Хотел отомстить Босе Сеннен за гибель своего брата. Вот для чего он проник в нашу команду: чтобы выведать наши секреты и узнать, в какой степени Боса все еще владеет «Рассекающей ночь». – Адрана почувствовала, как в сестре закипает ярость, но бесстрашно продолжила: – Он был не только шпионом, но и храбрецом. – И когда же ты узнала об этом? Трамвай прогрохотал еще полквартала. – Почти сразу, когда он оказался у нас на борту. Я скрыла это от тебя. Время от времени я даже позволяла ему отправлять сигналы хозяевам. Фура хотела ударить сестру, но забыла, что у нее отсутствует часть руки. Адрана схватила поврежденную конечность и так сдавила, что Фура взвизгнула от удивления, боли и негодования. – Нет, ты не ударишь меня. Ты не тронешь и волоска на моей голове, Фура. Я очень рада, что ты вернулась, действительно очень рада, что ты жива. Я действительно люблю тебя, и ничто не заставит разлюбить. Но когда Сталлис вытащил тебя из катера и я увидела твое лицо, мне стало ясно, что ситуация критическая. – Она немного ослабила хватку. – Когда ты перестала принимать мефрозин? – Я не… переставала, – ответила Фура, тяжело дыша. В трамвае, кроме сообщников Квелла, ехали Эддралдер, Рутер, Меррикс и Сурт. Но все они находились в половине вагона от сестер, наблюдая за ними издалека. – А что же случилось? – Он закончился. Эддралдер повысил голос: – Я подтверждаю, Адрана. Она отдала часть мефрозина Страмбли, надеясь остановить развитие болезни. Жертва оказалась напрасной, но у Фуры были добрые намерения. – Он сделал паузу, чтобы промокнуть кровоточащий нос платком. – Я поговорил с Бранкой на пристани. Он сказал, что у Квелла не должно возникнуть трудностей с поиском мефрозина и при первой же возможности препарат будет доставлен мне. Болезнь, конечно, усугубилась… но благодаря мефрозину может наступить улучшение. Несмотря на то что на лице и в глазах Фуры все еще горел светлячок, Адрана почувствовала прилив нежности и сочувствия к сестре. Она взяла Фуру за здоровую руку: – Это был очень благородный поступок. Фура опустила глаза, будто устыдившись: – Я не создана для добрых поступков. – А я не создана для недобрых, но наши поступки были продиктованы обстоятельствами. Я оставила Ракамора и Меггери умирать. Видин Квиндар пытался отобрать у нас щелкуна, и возникли проблемы. – А щелкун? – Жив, слава богу. Иначе тебя бы не было здесь. Он заставил этот мир сместиться. В Тревенца-Рич есть двигатель – огромная, мощная машина инопланетного производства. Очевидно, пришелец знал об этом с самого начала. Можно сказать, обманом заставил меня привезти его в Тревенца-Рич. Но я не жалею. – Он обещал тебе ответы. Обещал нам ответы. Ты их получила? – Довольна ли я ими? – У Адраны не было времени обдумать этот вопрос, и она поймала себя на сомнении. – Понятия не имею. Чувствую, что стала менее невежественной в некоторых вещах и куда более невежественной в других. Я… в растерянности, сестра. Ощущаю себя на пороге ужасного открытия и знаю, что еще не поздно отступить. Но отступать не хочется. Я должна узнать правду, даже если буду сожалеть об этом до конца моих дней. – Иначе бы ты не была моей сестрой. – Фура погладила ее по руке, затем вздрогнула. – Что с пальцем? – Я его потеряла. Узнаешь металлический на моей кисти? Меггери отдала. Решила, что он должен вернуться к тебе. На самом верхнем этаже вокзала на Шестисотой улице располагались просторные офисы, конференц-залы с высокими потолками и роскошные столовые, которые теперь полностью принадлежали Квеллу. Здесь находился вспомогательный штаб, почти равный тому, который устроили на очистной станции. Квелл и его соратники вселились сюда дерзко, как будто приобрели здание в собственность; никто не озаботился бережным обращением с мебелью и прочими деталями обстановки. Они сняли двери с петель, пробили дыры в стенах, заменили оконные стекла на грубо сколоченные щиты из дерева и металла. Сорвали со стен картины и фотографии – те валялись на полу, разорванные. Теперь повсюду были установлены мерцательные ящики, трещальные и подметальные консоли; по коридорам и лестницам пролегло уродливое сплетение черных проводов. В одной из столовых поставили рядом два огромных стола – слишком узкий дверной проем демонстрировал свежие шрамы, результат их перемещения, – а дорогие часы под хрустальным колпаком и шкафы из шпона убрали так бесцеремонно, что пришлось заметать по углам щепки и осколки. Пробираясь через этот хаос вместе с Адраной, Фура переступала через спящих и пьяных и размышляла о том, как бы она себя чувствовала, если бы их старый дом в Мазариле вот так взяли штурмом. Но таково истинное лицо революции: не красивые речи в учебниках истории, не благородные поступки, приукрашенные художниками; а шум, насилие, разруха, погубленная собственность, захват общественных благ и учреждений сомнительными личностями и общая атмосфера опасности, нервозности и грубости. Раз ей такое не по нраву, надо было дважды подумать, прежде чем трогать рычаг, который перевернул миры вверх тормашками. «Но я бы все равно это сделала», – призналась Фура самой себе. Сдвинутые вместе столы ломились от еды и питья, это был настоящий, пусть и хаотичный пир, собравший всех выживших членов обеих команд: Сурт, Эддралдера, Меррикс, Рутера, Вугу, Ласлинга и Коссел. Еще было отведено место для головы Паладина и пустовали два стула для сестер Несс. Здесь был Квелл, его главные революционеры – те, кто не отсутствовал по важным делам, и около дюжины граждан разного статуса, которые если и не были инициаторами переворота, то уж всяко разделяли приведшие к нему идеи. Даже щелкун присутствовал, устроившись на подушках: словно четырехрукую куклу усадили за стол на детском чаепитии. Собравшиеся быстро перезнакомились, и наконец у Адраны и Фуры появилась возможность обратиться к экипажам друг друга и поделиться опытом, накопленным с момента расставания. – Первое, чем я всем вам обязана, – сказала Фура, держа бокал вина в уцелевшей руке, – это извинения. Я потеряла наш корабль. – Оставила его на время, – поправила ее Адрана. – Моя сестра права. «Мстительница» не погибла, она где-то в космосе, под присмотром той, кто, я надеюсь, защитит ее от любых захватчиков. Но я действительно больше не владею этим кораблем, и поскольку он был общей собственностью наших объединенных экипажей, его потеря для вас так же неприятна, как меня была бы потеря «Веселой кобылы». – Но ее-то мы не потеряли, – сказала Адрана. – Только благодаря тому, что вы самоотверженно отвлекали Сталлиса, пока мы добирались до Тревенца-Рич. Мне тоже жаль, что корабль теперь не наш, но еще больше жаль, что наши друзья не празднуют вместе с нами ваше счастливое прибытие. – Я бы сказал, – ответил Эддралдер, – что Прозор и Тиндуф погибли так, как им хотелось: защищая хороший корабль от врага, который был его недостоин, и прекрасно зная, что поставлено на карту. – Он взял дочь за руку. – Мы с Меррикс никогда их не забудем. – А что со Страмбли? – спросил Ласлинг. Он сидел в инвалидном кресле, поскольку его самодельные протезы подходили только к скафандру. – Она стала призрачницей, – ответила Адрана, избавляя Фуру от необходимости повторять историю, уже изложенную в трамвае, и давая понять сестре, что верит каждому ее слову. – Знаю, что кое-кто нипочем не поверит, даже узнав о случившемся из первых уст. Но нас не надо ни в чем убеждать. Она помогла Фуре сбежать и сделала из абордажной группы Инсера Сталлиса фарш. Теперь «Мстительница» в ее руках. – Но сам парень выжил, – сказал Ласлинг, выковыривая из зубов крошку хлеба. – Можно узнать, какие у вас планы на его счет, мистер Квелл? Он еще жив? – А почему бы и нет? – произнес Квелл тоном здравомыслящего человека. – Это у сестер Несс с ним счеты, не у меня. Но за ним очень хорошо присматривают шестью этажами ниже этой самой комнаты, и, судя по докладам, он уверен, что союзники спасут его в ближайшие часы. – Я убью его, Квелл, – сказала Фура. – Не обсуждается. – Придется соблюсти формальности, – ответил Квелл. – Есть кое-какие нюансы. Нам нужен хороший прецедент на будущее. Фура осушила бокал: – Хороший прецедент будете создавать с тем, кто этого достоин. – Она потрясла головой, словно пытаясь отогнать назойливую муху. – Не могу поверить, что я сижу тут с тобой, деликатничаю, как полагается гостье, а надо бы вцепиться тебе в глотку! Ради Проз, если не ради кого-то еще, я просто обязана поквитаться с тобой за содеянное. – Вам обоим причинил зло Видин Квиндар. – Адрана встревожилась и решила погасить ссору в зародыше. – Это он – истинная причина твоих бед, а не Квелл. – Об этом мне судить. – Нет, – твердо сказала Адрана. – Мне тоже. Я пострадала от Квиндара не меньше, чем ты, – я потеряла Меггери и Ракамора. Квелл спас меня, как и тебя, и поверь, он оставил Квиндару кое-что на память. – Квиндар жив? – моментально воодушевилась Фура, предвкушая, как доберется до него и обрушит на его голову какую-нибудь чудовищную кару. Ее рука пульсировала, кожа зудела, и она поспешила спрятать кулак под столом. Впрочем, спрятать отметины на лице и блеск светлячка в глазах было не в ее силах. – Возможно. – Квелл пожал плечами. – Я ослепил его и оставил завывать во тьме и забрал то, что изначально было моим. Если он еще не подох, то могу вас уверить, что каждая прожитая минута стоит ему неимоверных страданий. Он замолчал и отвел от Фуры черные провалы на месте глаз: