– Конечно, есть риск, – сказала Фура. – Да, есть риск потерять все. Проблема насильственных переворотов в том, что они легко копируются. Смелый узурпатор часто становится мишенью для следующего заинтересованного лица. – Адрана посмотрела на Фуру. – Паладин привел нам много примеров из истории. Квелл задумался. Его голова поворачивалась из стороны в сторону, как безглазый прожектор. Действительно, было невозможно понять, где находится мир по отношению к Старому Солнцу и Собранию. Ни миры, ни звезды не просматривались сквозь длинные окна Тревенца-Рич. Ночной хаос продолжал переливаться красными и золотыми бликами и пестреть беззвучными вспышками энергетического оружия. Как будто некие мыслительные процессы заставляли искриться огромный мозг, то ли охваченный лихорадкой, то ли погружающийся в безумие. – Пожалуй, вы правы, – сказал наконец Квелл. Затем повторил чуть тише и мягче: – Да, вы правы… По местным часам было утро, когда без особых церемоний подняли ставни. Свет полился внутрь мира-веретена, и оказалось, что он… иной. Различие было настолько заметным, что жители осознали случившееся мгновенно и даже не стали ничего между собой обсуждать, лишь обменивались встревоженными взглядами. Свет Старого Солнца был не просто слабее обычного, как если бы окна покрылись слоем грязи, – он падал под другим углом, освещая Тревенца-Рич по всей протяженности, от заднего конца веретена к переднему, а не пересекая мир перпендикулярно. Теперь все тени лежали непривычно, а поверхности, которые всегда пребывали в сумерках, озарились бледным светом. Ни Фура, ни Адрана не прожили в этом мире достаточно долго, чтобы остро почувствовать эти перемены, но они легко улавливали настроение окружающих. Казалось, пока были опущены ставни, геометрия города гротескным образом исказилась, приобрела сюрреалистическую мрачность по вине тускнеющего с каждым часом Старого Солнца. Хотя перемена в освещении была очевидной, причина эффекта оставалась неясной, и это вызвало растерянность и страх. Однако, вопреки низменным страстям, уже успевшим пробудиться у многих граждан, явных нарушений порядка не случилось. Впрочем, стоило признать, что порядка как такового и не было, просто не стало хуже. Квелл продолжил расширять свое влияние в тех частях города, которые ему еще совсем недавно сопротивлялись. Его помощники быстро организовали радиовещание и объяснили населению: двигатель запустился самостоятельно и пока не поддается попыткам его выключить. Газеты продолжали печататься, хотя и в сильно урезанных версиях, и на первых полосах помещались одни и те же сообщения, сопровождаемые уверениями в том, что делается все возможное для исправления ситуации. В течение дня появилось несколько выпусков газет, в зависимости от поступления хороших или плохих новостей. В помощь этим каналам распространения информации был привлечен транспорт: из трамваев и автобусов разбрасывали наспех состряпанные листовки, а на их крышах стояли громкоговорители, так что голос Квелла имел шанс проникнуть в каждый уголок города. Похоже, это возымело действие. Если бы все рухнуло из-за паники, в свидетельствах не было бы недостатка: бегство рабочих с электростанций и подстанций, обесточенные дома и улицы, остановившиеся трамваи и электропоезда. Сейчас в домах горел свет, несмотря на то что у мира были подняты ставни. Но это не означало, что жизнь шла как прежде. Адрана и Фура, глядя с высоты вокзала, видели крошечные фигурки жителей, и хотя не могли разглядеть их лица и услышать разговоры, этого и не требовалось, чтобы уловить настроение. Нервозность угадывалась в том, как они ходили; сдержанная тревога – в том, как собирались группами где-нибудь на углу или под навесом. Мужчины сводили счеты, решив, что настал идеальный момент для того, чтобы припомнить старые обиды или укрепить свое место в иерархии. Споры вспыхивали с неимоверной быстротой и легко превращались в кулачные поединки или беспорядочные уличные потасовки, которые возникали тут и там, словно маленькие циклоны, всасывающие в себя энергию и гнев всех, кто оказался поблизости. Наблюдался общий рост грабежей и вандализма. И все же катастрофы так и не произошло. Общественный порядок худо-бедно держался, анархию и волнения почти везде удалось взять под контроль. – Получается, мы были правы, – сказала Адрана тихо, как будто ее голос мог разрушить хрупкие чары. – Мэбил была права, – напомнила ей Фура. – Мы просто ее поддержали. Но очень хорошо, что пока ничего не рухнуло. Как думаешь, через десять дней тут будет так же красиво? А через сто? – Если щелкун не сумеет остановить мир, мы скоро умрем. И так ли важно, от голода погибнем или растерзаем друг друга в клочья? Но надо быть оптимистами. – Легко сказать. – Если бы я была пессимисткой, не стала бы тратить силы на то, чтобы предотвратить окончание нашего Заселения. Нам надо… очень не хочется произносить вслух слова «верить в лучшее», потому что сама-то я не верю, но не могу придумать ничего другого. Могу я кое-что предложить? – Да, пожалуйста, – сказала Фура. – Пройдемся по магазинам? – А я думала, что меня одну обуревает стремление к безумствам. Тебе же никогда не нравились магазины, за исключением старых букинистических лавок или тех мест, где продавались карты и головоломки. И я тебя понимала. – Думаю, для всех будет лучше, если мы продолжим вести себя так, будто ситуация нормальная, – настаивала Адрана. – Кроме того, под словом «магазины» я имела в виду кое-что конкретное. Не книги, не карты и не головоломки. Мне нужен магазин костей. Колокольчик над дверью звякнул, когда сестры вошли в магазин костей – небольшое, но респектабельное заведение примерно в сорока кварталах от вокзала и в пределах зоны, которую контролировал Квелл. Ему не понравилось, что девушки собрались гулять без сопровождения, но они настаивали, что надо делать вид, будто жизнь идет своим чередом. Квелл в конце концов согласился, однако Адрана и Арафура не сомневались, что за ними наблюдают издалека и что вмешаются, если горожане станут их оскорблять, преследовать или нарываться на драку. Этого не произошло. Хотя формально сестры Несс все еще были вне закона, мир-веретено не очень-то сочувствовал официальным властям. Поэтому к девушкам относились скорее с веселой настороженностью, чем враждебно, и они могли заниматься своими делами без проблем. Адрана и Фура побывали во многих костяных лавках и в этом последнем заведении не увидели ничего необычного. В передней части обстановка была заурядная: многочисленные полки и шкафы, уставленные неповрежденными черепами поменьше или фрагментами тех, что побольше. Один-два крупных целых черепа выглядели многообещающе, но сестры знали, что не стоит поддаваться соблазну, ведь эти образцы на самом деле существовали только для того, чтобы облегчить карманы более доверчивых клиентов. Как обычно, ценные товары находились в задней части магазина или в подвале. – Вежливости ради мы представимся, – сказала Адрана продавцу – коротышке, похожему на крота. – Я Адрана Несс, капитан «Веселой кобылы», а это моя сестра Арафура Несс, в недавнем прошлом капитан солнечного парусника «Мстительница». Но полагаю, вы сразу поняли, с кем имеете дело. – О вас ходят слухи, – проговорил владелец, поправляя сползающие с короткого носа круглые очки в тяжелой черной оправе. – Вы дружите с Хаспером Квеллом? Уж вы-то должны знать, что происходит на самом деле. – Вам рассказали то, что известно всем остальным, – сказала Фура. – У мира Тревенца-Рич имеется двигатель, и он уносит нас от Старого Солнца. Пока это не удается прекратить, но инопланетянин – щелкун – старается изо всех сил. Это все, что он может сделать, а у нас не было другого выбора, кроме как предоставить ему время и свободу действий. Он однажды завел этот двигатель, чем спас жизнь мне и моим друзьям, и сможет его заглушить. – Значит, это не затея Квелла? – Квелл честен с населением, – сказала Адрана. – И конечно же, повторное включение двигателя не входило в его планы. Он хотел устроить небольшую демонстрацию возможностей Тревенца-Рич и сделал это, но потом… Мы в одной лодке, сэр. Вы, я, моя сестра, Квелл и все остальные. Надо просто доиграть наши роли до конца с достоинством. Если приложим достаточно усилий, все может закончиться хорошо. А теперь мы не прочь взглянуть на кости. – Вы заплатите? – Он снова поправил очки. – Впрочем, глупый вопрос. Вы сестры Несс. Держу пари, вы можете купить все кости в наших магазинах. – Ну, не факт, что все, – сказала Фура. Колокольчик снова звякнул, когда Адрана и Фура вышли из магазина в угрюмый полумрак дня. Несколько мгновений они простояли под полосатым навесом у входа. Черепа у сестер не было, и они не заплатили за покупку, чтобы забрать ее позже. Пока в этом не было необходимости. Хотя у них был корабль, один на двоих, в ближайшее время он бы никуда не уплыл. – Не надо делать поспешных выводов, – сказала Фура, взяв Адрану за руку. – Череп может не сработать по тысяче причин. – Не сработали все черепа – мы опробовали штук восемь-девять. – Но у меня тоже с некоторыми ничего не вышло. – Так не со всеми же! – Черепа не очень хорошо функционируют рядом с поглотителями, помнишь? Возможно, то же самое происходит и вблизи двигателей. И есть причина, по которой на корабле должна быть тишина, когда идет работа в комнате костей. Любой шум, любые помехи способны повлиять на кости. – Я знаю, но это не объясняет, почему ты все еще слышишь шепот костей, а я нет. – Зайдем в другой магазин. – Нет, – решила Адрана. – Мы этого не сделаем, чтобы не тратить время зря. Здесь нет никакой тайны, сестра. Мы обе знаем, что произошло. Я потеряла талант. Это все равно случилось бы рано или поздно… Нет причин жаловаться. Я увидела и сделала больше, чем рассчитывала, и только потому, что мне посчастливилось иметь этот дар. Теперь его нет. Я чувствовала это и боялась, но должна была узнать наверняка. Думаю, его выжег отравленный череп. – Мне следовало предупредить тебя. – Твоей вины здесь нет, и ты предотвратила нечто гораздо худшее – за это я всегда буду благодарна. – Не делай поспешных выводов. Мы попробуем еще раз, через несколько дней, и если не получится, мы доберемся до другого мира и попробуем снова. Всегда есть шанс. – Его нет, – отрезала Адрана. – Когда я предлагала пройтись по магазинам, это не было прихотью. Мне просто нужно было избавиться от сомнений. Гораздо лучше навсегда отказаться от иллюзий, чем лелеять глупую надежду. – Она крепче сжала руку сестры. – Не жалей меня. Это было так же неизбежно, как мой следующий день рождения. Случилось раньше, чем ожидалось, ну и черт с ним. – Скоро наступит и мой день, – сказала Фура. – Так будет, нет смысла отрицать. Но возможно, он наступит через несколько лет. Мистер Казарей сохранил дар, хотя ему было далеко за двадцать. Ты можешь протянуть дольше. Поживем – увидим. – Адрана вывела сестру из-под навеса. – Со мной действительно все в порядке. На фоне наших главных трудностей эта проблема – мелочь, о которой вряд ли стоит упоминать. Не стоит слезинки или даже слова сочувствия. Этот дар, даже в лучшие дни, не был слишком уж приятным. – Но иметь особый дар, приятный или не очень, не так уж плохо, – заметила Фура. – Вовсе нет. Но что было, то было. Я привыкну, как все привыкают. – Адрана помолчала, набираясь смелости. – А мы не потратили ни одного пистоля. Очень скоро они обесценятся, так какой смысл их беречь? Тут поблизости есть чайные, и вроде я видела симпатичные пирожные в витрине. Кто-то их все еще печет, а такую промышленность стоит поддерживать. Подкрепимся, а потом наведаемся к брокерам по конечностям – может, удастся что-нибудь сделать с твоей рукой. У них не найдется красивее той, которую ты потеряла, но я знаю, что ты не тщеславна. – Сестры Несс, – произнес звучный механический голос. Фура и Адрана обернулись. Пока они находились в магазине, прибыла группа роботов, почти перекрыв узкий переулок. Сестры были так заняты, что не замечали их. – В чем дело? – спросила Фура, расправляя плечи. – Вы не должны вставать у нас на пути. Квелл приказал вам оставить нас в покое. Жернов двинулся вперед, блоки его тела терлись друг о друга с ужасающим хрустом. – Голова Паладина у вас? – Да, – ответила Адрана. – Мы оставили его на вокзале. Вы же видели его в офисе Квелла. Он очень сильно поврежден, но было бы гораздо хуже, если бы Фура не спасла его. – Вы принесете его в Сад Покоя. Мы будем ждать. Не медлите. – Похоже, чаепитие придется отложить, – прошептала Фура. И все же им понадобилось почти два часа, чтобы вернуться на вокзал, объяснить свои намерения Квеллу, забрать Паладина и затем проделать обратный путь через изрядную часть веретена к тому месту, где Адрана впервые встретилась с Жерновом. Там их встретили роботы, от имени которых выступал Жернов; они различались формой, размерами, а также степенью немощи, телесной или умственной. В самых крайних случаях роботы превращались в увитые плющом неподвижные статуи, в которых, если судить по внешнему виду, не теплился интеллект. Но были и роботы, похожие на Жернова, которые приняли облик статуй ради подслушивания и сохранили способность передвигаться самостоятельно. – Не скажу, что мне нравится это место, – призналась Фура. – Здесь тоскливо, как на кладбище. И даже хуже. Люди не уходят на кладбище, чтобы бродить там годами, пока наконец не умрут. – Сомневаюсь, что роботам тут нравится больше, чем тебе, – сказала Адрана, которой внезапное задание позволило отвлечься от мыслей об утраченном даре. – Этот образ существования им навязывали люди на протяжении многих веков. Считалось, что ненадежному старому роботу в парке самое место. Черная неблагодарность, если вспомнить, сколько хорошего сделали для нас эти создания. – А ты сменила пластинку. В детстве только и делала, что разыгрывала Паладина. – Я уже не ребенок. Гляжу со стороны и вижу причудливый кукольный домик, полный игрушек, с которыми уже не хочется играть. – Адрана похлопала по выпуклости на животе: в мешке лежала голова их старого наставника, завернутая в мягкую ткань. – Буду рада, если ему здесь помогут. Но не думаю, что это будет достаточным вознаграждением для него. Приблизился Жернов: – Опусти его на землю. Адрана повиновалась, открыв мешок и выложив разбитую полусферу. Никакого мерцания внутри, ни малейших признаков жизни. Паладин был мертв, как и в тот день, когда оказался на борту «Мстительницы», – до того, как Сурт помогла восстановить его когнитивные процессы. – Объясните, почему он находится в столь плачевном состоянии. Фура начала сбивчиво рассказывать о своем побеге с поврежденного корабля, но Адрана покачала головой и мягко перебила ее: – Ей нечего объяснять, Жернов. Это я относилась к нему плохо, а не Фура. Она обращалась с ним превосходно, и он пережил побег с Мазариля только благодаря ей. Паладин сам сделал выбор, решил жить с нами. Он согласился стать частью корабля; он был полноправным и добровольным участником всего, что последовало. Нам было бы очень жаль потерять его, как мы потеряли Тиндуфа, и Прозор, и в каком-то смысле Страмбли. Я буду скорбеть об этих троих, но не о Паладине, ведь ни одна важная часть его конструкции не утрачена. – Сестра, – тихо сказала Фура, – ты можешь все испортить. – Наплевать. Жернов получит правду или не получит ничего. Извиняться не буду, и ты не будешь. Паладин бы этого не хотел! Жернов прогремел: