Фура увеличила мощность передатчика: – Я сказала, что мы видим на экране подметалы стены с признаками повторяющейся структуры. Связь нарушается, потому что мы удаляемся от оси «глотки». Вы снова услышите нас через несколько минут, когда мы вернемся к оси. – …осторожнее, – послышался ответ сквозь шипение и треск. Адрана выключила трещальник, предпочтя тишину. Она решила, что снова выйдет на связь, как только появятся новости. Приближаясь к стене, она периодически включала подметалу, чтобы не наткнуться на дрейфующие объекты. Результаты сканирования были расплывчатыми, но для продвижения их хватало. Некоторое время спустя прожекторы лучше осветили рельеф стен. Углубления были огромными – не разглядеть с помощью луча в один прием. Фигуры действительно повторялись и были взаимосвязанными: вытянутые ромбы, десять лиг по вертикали и три в поперечнике, отделенные от соседей узкими стенками. Узор продолжался во всех направлениях, постепенно изгибаясь вместе со стенами. Сестрам, разглядывающим гипнотический рисунок, не нужно было объяснять очевидное: углубления имели ту же длину и ширину, что и Тревенца-Рич. Любой из этих ромбов с изогнутыми гранями мог быть ячейкой, из которой отправился в полет мир-веретено. – Их были сотни, – наконец проговорила Фура. Адрана вела подсчет: – Точно не скажу, но пустых ячеек здесь по меньшей мере тысяча. Они продвигались все дальше. Через сотню лиг стены снова начали сближаться, образуя воронкообразное отверстие. Здесь, как и подсказывал подметала, узор изменился. Примерно тридцать ячеек оставались заняты веретенообразными кораблями. Они не походили в точности на Тревенца-Рич: ни окон на гладком корпусе, ни каких-либо приспособлений для поддержания жизни или ведения коммерции. Но было яснее ясного, что когда-то Тревенца-Рич занимал свое место среди этих объектов. – Звездный Кит посылал их наружу, – сказала Фура. – По одному зараз, каждые двадцать две тысячи лет. Вначале их были многие сотни, но теперь осталось несколько десятков. – Даже меньше, – сказала Адрана, когда они подлетели чуть ближе к занятым ячейкам. – Вряд ли некоторые из них когда-нибудь отправятся в путь. Они повреждены… Каждое четвертое из оставшихся судов пострадало так или иначе, и повреждения варьировались от некритичных трещин и кратеров до разломов шириной в лигу. Попадались даже расколотые напополам или с крупными дырами в оболочке. Адрана допускала, что и у кораблей, невредимых с виду, внутри могут быть самые разнообразные поломки. – Теперь у нас есть ответ на твою вторую загадку, – сказала Фура. – Ты хотела знать, почему интервалы между Заселениями становятся все длиннее. Судьба всегда была неласкова к судам, выпущенным отсюда в Собрание. Но в последние несколько миллионов лет стало еще хуже. Должно быть, Кит отправляет их наружу частично или полностью поврежденными. Некоторые обречены на провал еще до того, как покинут ее чрево. Она похожа на сумасшедшую птицу, вышвыривающую птенцов из гнезда, даже если они мертвы или оперились только наполовину. – Она не сумасшедшая, – сказала Адрана. – Просто решительная. Отчаянная. Знает, что ей ничего не остается, кроме этой почти бесполезной деятельности. Она будет продолжать, пока не опустеют все ячейки. Что не займет много времени… – Она покачала головой. – Я бы не назвала это безумием или заблуждением. По-моему, это мужество. – Сосчитай их, – сказала Фура. – Уже. Их меньше тридцати. В среднем, чтобы осуществить одно Заселение, таких кораблей нужно тридцать три. Пожалуй, здесь достаточно, чтобы начать еще одно Заселение после того, как закончится наше, – но только при благоприятном стечении обстоятельств, а у нас нет причин на него рассчитывать. – Значит, нам крышка, – сказала Фура. – Гнездо почти опустело. Скорее всего, Тринадцатое Заселение станет последним. Звездный Кит и дальше будет кружить возле Старого Солнца, но мы стали последней искоркой цивилизации, которую ей удалось зародить. Адрана остановила катер в одной лиге от веретенообразных миров. – Значит, вот с чего все начинается. В этих судах должны быть люди или зародыши людей, готовых проснуться и начать новый процесс колонизации. Они распространяются по мирам вокруг Старого Солнца и живут в течение нескольких тысяч лет – дольше, если повезет, но ненамного. Они ничего не помнят о своем происхождении, не знают о Ките. Если и помнят, то вскоре забывают в борьбе за выживание. Должны пройти поколения, прежде чем люди остепенятся достаточно, чтобы вести хронику событий. К тому времени утрачиваются все знания, которые были вначале. В одном из веретенообразных миров была трещина. Фура указала на другую трещину в его корпусе, примерно в пяти лигах дальше: – Не будет мне покоя, если мы не заглянем в один из них. – Надо предупредить Квелла. – И потратить топливо на возвращение в зону действия трещальника – только для того, чтобы дать Квеллу лишний повод для беспокойства? Он ведь будет возражать, а мы все равно сделаем по-своему. – Тогда летим насквозь и не останавливаемся, что бы ни нашли. Договорились? – Договорились. Адрана подвела катер к миру, снизив скорость до тысячи пядей в секунду. Трещина в обшивке была шириной с озеро, но все равно требовалась ловкость в управлении ракетными двигателями, чтобы благополучно провести сквозь нее катер. Мимо проплыл слой твердой кожи толщиной в две тысячи пядей, а затем пронесся хаос: не меньше сотни этажей, смятых, как страницы заплесневелой книги. Последний изувеченный слой промелькнул за иллюминаторами, и вот катер во мраке главного внутреннего помещения. Адрана дала локационный импульс, но пространство оказалось недостаточно просторным, чтобы от этого был толк. Зато лучи прожекторов подтвердили, что сестры движутся через полость шириной в две-три лиги и длиной в два-три раза больше. – Это не то же самое, что Тревенца-Рич, – сказала Адрана. – Форма и размеры такие же, но Тревенца никогда не был многослойным. Туннели вокруг «Бара Квелла» прорублены в твердом материале, а двигатель в пещере был погребен в камне, пока его не размыло водой. – Видимо, не все миры сделаны по одним лекалам, – ответила Фура. – Есть и другая вероятность: Тревенца-Рич был таким, как эти, но очень давно, миллионы лет назад. Веретено пережило многие Заселения, не так ли? За такой срок с ним могло произойти все, что угодно. Люди доставляли в него обломки других миров и строили из них все, что хотели, сносили этажи, которые их почему-то не устраивали. Постепенно новый материал раздавил постройки, и образовался практически сплошной слой. Затем случилось что-то еще, и миллионы лет спустя эрозия обнажила двигатель. – А почему им не нравились этажи? Это же избавляет от хлопот по строительству городов. У Фуры не было ответа, хотя Адране показалось, что сестра напряженно ищет его. Они скользили примерно в одной десятой лиги над темной плоской поверхностью. Пока веретенообразный мир ждал в гнезде своей очереди, у него не было гравитации, а следовательно, не было верха и низа. Но, вероятно, едва он покидал чрево Звездного Кита, как начинал вращаться и внутреннее пространство становилось полностью пригодным для жизни. – Если все миры были готовы к эксплуатации, когда Кит прибыл сюда, – сказала Фура, – то они так же стары, как и наше Заселение. Возможно, еще старше, поскольку мы не знаем, как долго корабль странствовал до прибытия. Вполне возможно, у всех реликвий, что мы с тобой видели, возраст гораздо больший. Историки не могут договориться даже об интервале между Расколом и Первым Заселением, не говоря уже о каких-либо событиях, которые произошли раньше. – Если и договорятся, – сказала Адрана, – сразу найдут другой повод ломать копья. Смотри-ка, тут что-то есть. Из тьмы выступил бледный утес, и она слегка откорректировала курс, чтобы не задеть его поверхность. Прожекторы высветили диковинное покосившееся здание, похожее на круглую башню, построенную на неустойчивом фундаменте. Она казалась полупрозрачной, стеклянной – как будто полой. Верх был зазубренный. – Что это? В Тревенца-Рич нет ничего подобного. Адрана отвела прожекторы от здания и направила их в центр мира-веретена. До центра было всего полторы лиги, так что лучи без труда озарили бледную трубу, которая тянулась из конца в конец. Она была бы безупречна, если бы не отсутствие части, которая в точности соответствовала размерам башни. – Вот почему не нужны окна, – сказала Адрана. – На каких бы принципах ни работала эта труба, наверняка она светила ярче, чем все наши лампы. Однако что-то разбило ее – возможно, то же самое, что продырявило оболочку. – Деревья, – сказала Фура, когда Адрана направила прожекторы прямо по курсу. – Парк или лес. Заросли выглядели бесцветным кружевом у павильона, который вполне годился для танцев или чаепитий. К красивому входу с колоннами вела широкая лестница. В некотором отдалении угадывались бледные очертания других зданий – побольше павильона, кое-где стоящие рядом, – но не было видно ни городов или поселков. Значительную часть внутренней поверхности мира-веретена занимали леса и такие же плоские темные участки, как и тот, над которым недавно скользили Адрана и Фура. Они решили, что это озерные ложа, так и не наполнившиеся водой. Попадались холмы и скалы – определенно, кто-то не пожалел времени на сотворение пейзажа. – В этом есть логика, – сказала Адрана. – Должно быть, это место для отдыха и развлечений. Один огромный парк размером с любой из наших миров. В зданиях поместятся максимум несколько тысяч человек, но миллионы могут жить и работать на подземных этажах. Возможно, населению было бы вдоволь досуга… Представляю, как приятно было бы бродить по этим лесам и паркам весь ковальник напролет… или любой другой день недели… Она на несколько секунд отвлеклась и не заметила, что поверхность начала подниматься. Впереди возникла стена деревьев, Адрана попыталась отвернуть, но было слишком поздно. Катер пронесся сквозь заросли беззвучно. Не было ни малейшего намека на контакт; ветки не оставили на корпусе ни единой царапины. Адрана хотела развернуться и проверить, какой ущерб она нанесла, но в этом не было необходимости: картина говорила сама за себя. Эти деревья – вероятно, приспособленные для жизни в невесомости, так что парки и леса успевали вполне созреть к тому моменту, когда мир-веретено отправлялся в путь, – были колоннами пыли, сохранившими очертания только потому, что ничто их не тревожило. Когда на них обрушился катер, они рассеялись в вакууме. Адрана содрогнулась при мысли о том, на что способно время. До сего момента она не ощущала по-настоящему грозной, неумолимой древности этого исполина. Ничто из испытанного ею в шарльерах не шло в сравнение с призрачным безмолвием мертворожденного мира. Сразу захотелось оказаться подальше отсюда. – Нам не стоит здесь задерживаться, – сказала она. – Согласна. Прямо по курсу трещина, вылетим через нее. Квелл небось сгрыз ногти до локтей. – Жаль, что нам почти нечего ему рассказать. Что мы узнали такого, о чем даже не догадывались? Звездный Кит выбрасывает веретена, и иногда благодаря им начинаются Заселения. Почти все они терпят неудачу, и осталось слишком мало миров, чтобы хоть одному из них повезло. К тому же возникшие Заселения никогда не длятся долго. – Квелла вполне устроит наш отчет, сестра. Остальным твоим вопросам придется подождать. – Фура бросила на Адрану сочувствующий взгляд. Трещина впереди была меньше первой, но все же достаточно велика. Окажись иначе, сестры просто развернулись бы – на обратный путь ушло бы совсем немного топлива. – Опять этажи, – сказала Адрана, когда они летели сквозь изувеченные слои. – Но не так сильно смятые, как в той трещине. – Сбавь скорость, – попросила Фура. Этажи проносились за иллюминаторами, как будто катер превратился в кабину лифта. – Мне казалось, ты спешишь успокоить Квелла. – Да, спешу… Но меня кое-что беспокоит. Давай еще чуть-чуть замедлимся. – Узоры светлячка на лице Фуры запульсировали от всплеска эмоций. – Ты плохо слышишь? Притормози. Здесь что-то не так. Адрана уменьшила скорость, и теперь на преодоление этажа катер тратил несколько секунд. Прожекторы направились перпендикулярно борту, сестры успевали мельком увидеть комнаты и коридоры, уходящие к далекой линии горизонта. У границ пролома архитектура была очень сильно повреждена, но уже в нескольких десятках пядей выглядела почти нетронутой. Однако сестры могли видеть только ближайшие отсеки и отрезки широких и узких коридоров, которые их соединяли. – В чем дело? – Эти помещения созданы не для нас. Разве не видишь? Расстояние между полом и потолком не больше семи пядей. – Возможно, обезьяны были меньше ростом, когда отправляли Звездного Кита в полет. – Сомневаюсь, – возразила Фура. – Этот павильон выглядел бы вполне уместно в парке Джонсери. Он построен не для людей нашего роста, а для детей. Останови катер. Адрана подчинилась, встревоженная наблюдением Фуры, хотя ее одолевал мощный соблазн покинуть веретенообразный мир как можно скорее. Когда катер замедлился, она тоже заметила кое-что необычное. – Хочешь пойти туда, – сказала Адрана. Фура дразняще улыбнулась: – Ты тоже. Адрана кивнула: – Там есть… даже не знаю, как назвать. Узор, маркировка на одном из структурных элементов. Очень похоже на символы, которые появились на двигателе, когда его пробудил щелкун. – Не факт, что это алфавит щелкунов. С чего бы ему тут быть? – Фура кивнула на иллюминатор. – Обезьяны сделали Звездного Кита. Обезьяны создали веретенообразные миры. Это наши миры, наши Заселения. – И все же… щелкун и его письмена… – И все же, – эхом отозвалась Фура.