Но все же Фура поднесла перчатку к лицу, и та засияла. Казалось, ее залил чудесный очищающий свет. Он струился от лица через стекло и решетку визора, и было не так уж трудно представить себе уравновешивающее давление света, исходящего от руки, – света, заключенного в перчатку, но ищущего освобождения. Фура действительно увидела тонкий сияющий шов вокруг манжеты, как будто свет разыскал выход, недоступный даже для дыхали. Какое-то движение заставило ее вырваться из чар собственного сияния. Это была дальняя дверь – она неторопливо открывалась. Фура оглянулась и увидела, как золотое пятно скользнуло по стенам и исчезло в расширяющейся тьме. – Что-то приближается, – сказала она и повернулась к Адране. Ей захотелось немедленно убраться из этой комнаты, но вдруг нахлынула странная вялость. Возможно, она была послана светлячком. Возможно, светлячок хотел, чтобы Фура не уходила, потому что жаждал подчиниться тому, что надвигалось; тому, что ползло на голубой свет экранов и вожделенное живое тепло. Дверь между Фурой и Адраной начала закрываться. Адрана сорвала с пояса арбалет и сунула его между дверью и косяком. Арбалет согнулся, но выдержал. Фура повернулась к другой двери, теперь полностью открытой, а затем взглянула на свою руку. Ей хотелось уйти, очень сильно хотелось, но она не могла освободиться. – Фура! – Мне страшно, – тихо проговорила сестра. – Очень страшно, но я хочу знать. Я хочу знать все. С тихим хрустом арбалет согнулся еще сильнее, и дверь закрылась на полпяди. Это был тот толчок, в котором Фура нуждалась: мгновенное ослабление чар. Она с силой оттолкнулась от незанятого кресла, придав себе необходимое ускорение, и достигла полузакрытой двери, за которой стояла Адрана. В последний момент Фура снова посмотрела на дальнюю дверь и наползающую тьму. И ничего не увидела, но не могла избавиться от ощущения, что приближается нечто. Адрана протянула руку, и Фура попыталась ухватиться. Вместо того чтобы оттащить ее в безопасное место, рука уперлась в плечо, вынудив остановиться. – Я нашла мефрозин, – сказала Адрана все с тем же мягким спокойствием. – Дозы, которые для тебя достал Квелл и которые ты якобы принимала. Ты намеренно прекратила инъекции. Не удивлюсь, если ты не сделала ни одного укола с того дня, когда мы прибыли на Тревенца-Рич. – Пропусти, – сказала Фура. – Нет. Не пропущу, пока мы с этим не разберемся. Не пропущу, пока ты не дашь обещание. Изгиб арбалета достиг критической степени. Требовалось лишь чуть-чуть увеличить давление, чтобы он сломался. – Мне… это необходимо, – сказала Фура. – Ошибаешься, – сказала Адрана. – Светлячок проник достаточно глубоко, чтобы исказить твои представления о том, что тебе необходимо, а что нет. Но я знаю, какой ты была раньше, до того, как заразилась этой дрянью. Ты была сильнее светлячка и можешь быть сильнее сейчас. Тебе не нужна эта ярость, эта безумие. Тебе не нужно, чтобы в твоей голове сидела она. – Прошу тебя! – Боса Сеннен умрет в этой комнате, Фура. Она останется тут. Мы ее похороним. Мы уйдем, а она нет. – Мефрозин меня не вылечит. – Это так, но что-нибудь другое поможет. В Собрании найдется какое-нибудь средство. Нам требуется лишь время на поиски, и мефрозин его даст. Эддралдер рассказал мне, что ты сделала для Страмбли. – Ничего не сделала. Я потерпела неудачу. – Нет, не совсем. Это был акт доброты, акт верности. Не будь его, могла бы она почувствовать такую же необходимость защитить тебя и других? Ты вернулась, Фура. Ты пережила схватку с Инсером Сталлисом. Я не собираюсь терять тебя из-за этого безумия. – Я недостаточно сильна. – И я тоже – сама по себе. Но каждая из нас сможет поддержать другую. Адрана схватила Фуру и протащила через полузакрытую дверь. Когда ее пятка задела арбалет, тот свалился и вход в зал с экранами закрылся полностью. Сестры обнялись, но только на мгновение. – Теперь я поняла, что мы нашли, – сказала Адрана. – Это эксплуатационные ярусы веретена, надежно спрятанные под парками, лесами и озерами, которые мы видели выше. Здесь щелкуны могли спокойно заниматься своими делами, и никто их не видел из уютных зеленых парков. Совсем как подземные этажи величественных особняков в Хадрамо, где мы с тобой мечтали поселиться, когда разбогатеем. – Я не… – Мы нашли помещения для прислуги, Фура. – Это… немыслимо, – сказала та после короткого молчания. – Нет, – возразила Адрана. – Всего лишь мерзко. Трос Адраны вывел сестер к катеру, а они вывели его в просторный трюм Звездного Кита. Еще не успели достичь «глотки», как голос Квелла ворвался в эфир: – …Отвечайте немедленно! Возвращайтесь в Тревенца-Рич как можно скорее! Адрана включила передатчик: – Мы уже в пути, Квелл. Задержались, чтобы кое-что осмотреть, и оно того стоило. – Прошел почти час, Адрана! Вы уже выбрались из Звездного Кита? Адрана взглянула на Фуру. Обеих встревожила настойчивость Квелла. – Не совсем, но мы в пути. А что случилось? – Двигатель снова разгоняется. Он проходит тот же цикл, что и в первый раз, когда щелкун заставил его работать. Возможно, уже через несколько минут мир стронется с места. Фура наклонилась к переговорному устройству: – Как думаете, щелкун сможет заставить его дождаться нас? – Проблема в том, что он тут ни при чем. Это началось само по себе – мне сообщили люди, которые постоянно следят в пещере за двигателем. Щелкун рвется проверить, надеется заглушить двигатель или переключить на холостой ход, но я боюсь, что если он это сделает, то уже не сумеет заново запустить. – Тогда пусть и не пытается! – воскликнула Фура с таким пылом, что изо рта вылетели брызги слюны. – Это слишком большой риск. Позвольте двигателю делать то, что он задумал. Должно быть, он решил отказаться от любых попыток связаться со Звездным Китом и вернуться на свою старую орбиту, в пределы Собрания. – А если этого не произойдет и мы все окажемся в другом месте? – Тогда возвращение сестер Несс будет самой меньшей из ваших проблем. Мы летим к вам, Квелл, и у нас достаточно топлива. Мы справимся. – И Фура выключила трещальник. Адрана посмотрела на нее с восхищением: – Почему ты отключилась? – Потому что мне осточертела эта трогательная забота. Как только выйдем из «глотки», жми на полную мощность, не жалей горючего. Если из-за этого промахнемся мимо Тревенца-Рич, за нами просто отправят катер. А знать, работает двигатель или нет, нам совершенно ни к чему. – С твоего разрешения, начну разгон прямо сейчас. – А тебе не кажется, что Звездный Кит может обидеться, если мы уйдем так поспешно? – Плевать мне на Кита, – отрезала Адрана и, дав полную тягу, разогнала катер до одного g, после чего направила его к отверстию, ведущему в открытый космос. – Я в курсе, что он тринадцать раз породил жизнь вокруг Старого Солнца и за это мы должны быть ему благодарны. Но мы увидели здесь нечто отвратительное, и я бы многое дала, чтобы об этом забыть. – А я не знаю точно, что мы видели. Это похоже на рабство? Или что-то похуже рабства? – Фура опустила взгляд, с содроганием вспомнив случившееся в комнате с экранами. Светлячок прочертил линии на тыльной стороне ее руки, словно нарисовал карту светящихся извилистых рек. – Нет, исключено. Щелкуны лишь недавно вступили с нами в контакт, и это был их выбор. То же относится и к другим пришельцам. Они не имеют отношения к нашей истории. Они нам не слуги… не рабы. – И добавила жалобным тоном: – Такого просто не могло быть. – Думаю, они были нашими слугами, – сказала Адрана. – И еще я думаю, что их заставили забыть прошлое или поверить, что у них была другая история. Они слишком похожи на нас, сестра. Доказательство тому – мозаичники. Такой биологической близости не было бы и в помине, если бы наши цивилизации возникли вокруг разных солнц. Я думаю, мы создали щелкунов, придали им облик, соответствующий нашим потребностям. С другими, скорее всего, было то же самое. У ползунов была одна задача, у броненосцев – другая… Каждый вид создан для определенной функции, чтобы служить мужчинам и женщинам, которым суждено было наслаждаться жизнью на этих мирах. – А потом что-то случилось. – Да. Может, восстание, а может, медленная месть, и было это так давно, что не осталось даже воспоминаний. А недавно щелкуны и остальные прибыли в Собрание, и пришельцы убеждены, что они для нас совсем чужие, и мы охотно согласились с этим. Великая ложь была увековечена, и мы все живем в ней. – Пришельцы ведут себя так, будто они наши хозяева. – В данный момент это оправданно. Но они сами заблуждаются. Их роль в наших делах слишком проста, чтобы могло быть иначе. Мы добываем пистоли, они передают их кому-то – какой-то заинтересованной стороне, о существовании которой мы даже не подозревали. Они посредники, брокеры, не более того. Фура задумалась: – Если с ними когда-то поступили несправедливо, если ты права насчет предназначения этого места… тогда они просто отдали нам должок. – Ты так думаешь, сестра? – резко спросила Адрана. – Возможно, они высокомерны с нами и не принимают в расчет наши чувства. Возможно, временами они даже презирают нас. Это их право, мы действительно заслужили возмездие. Но я не вижу никаких признаков того, что они поработили нас. Я не вижу никаких признаков жестокого обращения. Во многих отношениях их покровительство пошло нам на пользу, если можно так выразиться. Но это не может продолжаться. Пора покончить с ложью! – в гневе воскликнула она и толкнула рычаг тяги до упора вперед. – Пусть это место катится в ад. Я хочу отсюда выбраться. Когда до стыковки осталась сотня лиг, подметала засек начало движения со стороны Тревенца-Рич. К тому времени Адрана убедилась, что топлива для возвращения достаточно. Пожалуй, это было расточительством, но она облетела весь мир-веретено, пока катер не оказался между ним и Старым Солнцем. Затем выравняла скорости, и катер будто завис на неизменном расстоянии от Тревенца-Рич. – Если веретено не изменит курс, – сказала она, – то пойдет в точности по траектории, которая привела нас сюда. Примерно через неделю Квеллу и его свежеиспеченному Свободному Государству придется снова общаться с остальным Собранием. Не думаю, что прием будет сердечным. – Возможно, он окажется холодноват, – согласилась Фура. – Он разобрался с Инкассаторами в Тревенца-Рич: худших перестрелял, упрямых посадил под замок, а остальным дал помилование и гражданство. Но есть еще двадцать тысяч миров, где придется приложить куда больше усилий, чтобы Инкассаторы и их приспешники увидели мир таким, каким его видит Квелл. Они не будут спешить с обменом пистолей на клочки бумаги, тем самым аннулируя свои богатства. Мы наверняка увидим, что они мертвой хваткой вцепятся в существующий порядок и властные структуры. – Но со временем ситуация изменится. – Изменится, – кивнула Адрана. – Когда наступят более светлые дни, в буквальном смысле. Это будет не быстро и не просто, но все перемены постепенно произойдут. – Этих перемен будет очень много.