Она развернулась и зашла в класс, явно давая понять, что дальнейшего диалога не будет. И тут его осенило: адрес Авроры должен быть в ее медицинской карте. За час, что длилось занятие, Ник успевал дойти до клиники и вернуться. Было начало седьмого вечера, администратор уже ушел. Ник сел за компьютер и понял, что не помнит фамилию Авроры. Решил искать по датам посещения. Сделав несложные подсчеты в голове, он ввел дату. Но в выпавшем списке никакой Авроры не значилось. Тогда он просто забил в поисковой строке «Аврора». На компьютере появилась окошко «Ничего не найдено». Через час он ждал дочь около студии. Настроения у него не было никакого. Лиза вышла довольная и уставшая, она лепетала что-то про занятие и про хореографа – по всей видимости, Анна понравилась Лизе больше. Ник не спал всю ночь, ворочался. То ему было жарко, то холодно. Выпитый на ночь виски плескался в желудке с каждым его движением, в итоге Ника начало тошнить. Он сел на кровати, испытывая мерзкий коктейль из ощущений: желание спать смешалось с невозможностью уснуть; от виски его тошнило, но он выпил бы еще. И плюс ко всему начала болеть голова. Утром он меньше всего хотел видеть Веронику. Чтобы эта обманщица опять пялилась на него своим взглядом в стиле «я все знаю». Что она знает? Что она вообще может знать? Она всю жизнь заботилась только о себе. Ник услышал голос из ее комнаты. Время было уже выходить из дома, но он медленно подошел к двери. Вероника лежала на боку и стонала. Ник подошел к ней ближе. Интересным показалось то, что еще вчера она могла говорить, а сегодня просто показала жестом, что обмочилась. Ник не шевельнулся, он молча смотрел на нее сверху вниз с презрением и отвращением. Через несколько секунд он развернулся и вышел за дверь. На работе его ждала Мила Гринн. Большая женщина уже ютилась в его врачебном кресле, которое казалось маленькой синей лавочкой под ее грузным телом. Пациентка тут же начала жаловаться и тыкать Нику в лицо рентгеновским снимком своего зуба, который Ник уже лечил. Доктор закатил глаза – когда же Ирма уже начнет его предупреждать о приходе таких пациентов, к которым нужно морально готовиться! Он был и так зол, еще и с похмелья мутило. – Посмотрите, доктор Кауфман, вам не кажется, что опять нужна пломба? – она растянула рот. Ник быстро осмотрел пациентку. – Пломбу ставить уже поздно, – сообщил он холодным тоном. – Придется удалить. Ее лицо вмиг осунулось, будто все мышцы одновременно расслабились. Ник отвернулся от женщины, полез в выдвижной ящичек, в котором лежали инструменты, и стал демонстративно их перебирать. Он старался не выдать улыбки, которую вызвала реакция пациентки. Хоть что-то подняло ему настроение. – Как удалять? – медленно переспросила миссис Гринн. – Зуб внутри совсем разрушен. Его, к сожалению, уже не восстановить. Давайте начнем с анестезии. Я предлагаю местную, чтобы мы могли общаться. Ник тут же достал шприц и наполнил его жидкостью. – Доктор, мне не все лекарства подходят, – волнуясь, напомнила пациентка. Он сжал ее толстую руку чуть повыше локтя. – Не волнуйтесь, я знаю про своих пациентов все и помню, какой препарат нужен именно вам, – он растянул рот в блаженной улыбке. – А может, все-таки удастся спасти? – заныла она. – Нет, к сожалению. Я как врач часто с таким сталкивался. Потом одни проблемы с этим зубом будут. Откройте рот. Женщина повиновалась. Ник направил ей в лицо свет лампы и сделал укол. – Ждем пять минут и приступим. Пока они ждали, Ник приготовил инструменты. Женщина смотрела на него испуганным взглядом. Доктор был сегодня такой решительный и уверенный, что не повиноваться казалось неправильным. Доктор точно знает, что делает. – Приступим, – коротко бросил он. Пациентка открыла рот, лампа светила ей в глаза, и женщина зажмурилась. Как только Ник потянул зуб, она тут же потянулась вслед за щипцами, которые соскользнули с зуба и с щелчком захлопнулись. Из горла женщины вырвался крик. Она замахала руками, и Ник достал щипцы из ее рта, сожалея о том, что дает ей возможность высказаться. – А! Доктор! Больно! – Хм, странно, – он нахмурил брови. – Давайте еще один укол обезболивающего. – Да, доктор, давайте. После второго укола ей все равно было больно, но уже не так – объяснила миссис Гринн. – Это прекрасно, – прокомментировал Ник. Доктор взялся за щипцы для удаления зубов и потянул снова. Услышав хруст, он почувствовал, что его настроение начало подниматься. Женщина впилась ногтями в его локоть и закричала. Щипцы снова соскочили, и Мила успела зажать руками рот. – Ну что опять? – недовольно спросил он. – Но я все чувствую, доктор! – пробурчала она сквозь свои толстые пальцы. Глаза пациентки уже слезились. Она убрала руки от лица и попыталась встать. Ник прижал щипцы к ее губам, разжимая челюсти и усаживая ее обратно в кресло. – Откройте рот, – сказал он тихо, глядя ей в глаза. Потом положил свою ладонь ей на лоб и просунул инструмент в рот. – Шире! – скомандовал Ник совершенно спокойным голосом. Женщина повиновалась и открыла рот, из десны уже начала сочиться кровь. Ник дернул зуб со всей силой и злостью, что в нем скопилась за эти дни. Женщина взвыла, зарыдала. Ник держал зуб в щипцах, от него растянулась струнка кровавой слюны. Во рту у миссис Грин растекалась густая красная жижа. Ник зажал рану тампоном. – Сожмите челюсти. Она послушно зажала тампон во рту, из которого сочились кровь и слюни. – Скоро перестанет болеть, – Ник слегка похлопал по щеке пациентки, оставив кровавые отпечатки. Они быстро смешались со слезами, катившимися из ее больших испуганных глаз. Глава 10 2005 Ник оставил машину на парковке возле галереи. Внутри его ждала Вероника. Она позвонила уже три раза, с вопросом, где он. Хотя сама послала его домой за забытой папкой с бумагами, будь она неладна. Он вбежал на второй этаж. За время его отсутствия посетителей прибавилось. Ник нашел свою жену стоящей в центре зала. Она впитывала внимание порами. Она его вдыхала. Люди подходили к ней, здоровались, задавали вопросы. Ник не мог не согласиться, что в тот момент Вероника выглядела шикарно. Она за время подготовки к выставке сбросила несколько килограммов, и темно-синее платье демонстрировало эти изменения. Собранные в пучок волосы подчеркивали высокие скулы. «Как часто мы перестаем замечать, насколько прекрасны женщины, находящиеся рядом», – задумался он на секунду. Из забытья его вывел грубый толчок в бок. – Ник! Дружище! – вопил стоящий рядом мужик так, что все обернулись. Вероника нахмурилась в ответ на эту выходку. Хассан Хан, старый знакомый, чья жена открыла уже целую сеть магазинов, продающих органические овощи и фрукты. А сам он уже больше десяти лет просиживал штаны в риэлторской конторе. Он распахнул руки для объятий. – Вот это да! – воскликнул он. – Твоя жена теперь художник, галерист. Кто бы знал! – Хассан казался счастливее Вероники. – Ты-то как? Доволен? – Да, я очень рад за нее. К ним подошел официант, молоденький парень, с подносом бокалов, наполненных шампанским. Хассан допил залпом остатки своего шампанского и взялся за второй бокал. – А что это у тебя в руке? – он кивнул на серебристую папочку для бумаги, похожую на женскую сумочку. – Сумку за женой носишь? Ха, вот так у них все и начинается: сначала она выращивает рассаду для удовольствия, а потом ты по одному ее щелчку мчишься в машину за сумочкой. Ник сунул папку под мышку. – Это всего лишь папка с исправленным текстом для интервью. – Да что хочешь, – махнул рукой Хассан. Теперь мужчины стояли и смотрели на своих жен, которые совместно с журналистами обсуждали одну из картин. Эльза Хан любила внимание не меньше Вероники и при любом удобном случае переводила его на себя. – Королевы, – констатировал Хассан и залпом допил шампанское. Ник пожалел, что не прихватил с собой бутылку виски. Кауфман подошел к своей жене и передал ей папку. – Ты довольна, милая? – Да, все идеально. Посмотри, сколько народа пришло! Мне уже задают вопросы о покупке картин, – она светилась от счастья. – Представляешь? Мои картины хотят купить, у меня безусловно были мысли, что такое может произойти, но не так скоро. Ее отвлек подошедший журналист из какой-то местной газеты. Она с удовольствием, написанным на лице, начала щебетать на любимую тему. Ник вернулся к Хассану, подхватив по дороге бокал шампанского. – Ты же не пьешь эту кислятину. – Иногда приходится сдаться и принять, – грустно усмехнулся Ник.