Море было покрыто рябью, поднимались невысокие волны. Ник стоял у воды и не отрывал глаз от темной поверхности. Авроры долго не было. Ник настолько близко подошел к кромке, что холодная морская вода начала заливаться ему в ботинки. Но он не чувствовал этого. Голова Авроры появилась над поверхностью воды, девушка помахала ему и поплыла в сторону буйков. Ник переминался с ноги на ногу, вода в его ботинках неприятно хлюпала между пальцев. Он думал, идти в воду за Авророй или нет, и пока он раздумывал, девушка уже подплыла к берегу. Она вышла на песок, Ник еще раз оценил ее фигуру: длинные сильные ноги, выделяющиеся ребра, облепленные мокрой майкой серого цвета. Он сразу вспомнил свое отражение в зеркале – пузико над ремнем, зачесанные залысины. Сейчас тонкие волосы некрасиво раздувались ветром с моря. И роста Аврора с Ником были почти одинакового, даже в этом у него не было преимущества. Аврора села на расстеленный им джемпер. Майка у нее на спине задралась, и Ник увидел шрам. Он тянулся от поясницы, исчезал под резинкой нижнего белья и заканчивался на середине ягодицы. Шрам был уже белым, но сильно выделялся на веснушчатой коже. – Ого, какой шрам! – Ах, этот. Это я спасалась от пожара. – Это ожог такой формы? – Нет, я вылезла через разбитое окно в доме, в котором загорелась проводка. А из рамы торчал осколок. Я даже не заметила, как порезалась. Но кровищи было – жуть! – Испугалась? – Очень, это было лет шесть назад. Здание было старым и сгорело минут за двадцать. – Она встала. – Что-то мне уже прохладно. – Пойдем в машину. – Ник накинул ей на плечи джемпер. Глава 14 2012 – Вчера я купила новое масло с лавандой, ванильное уже надоело, – Рита раскладывала массажный стол, слегка пошатываясь. – Думаю, если Ник опять не придет, я помогу тебе принять ванну вечером. Хорошо? – Угу. Вероника сидела в своем кресле, пытаясь поочередно поднимать ноги. Они плохо слушались, но вот пальцы на правой руке уже сжимались активнее. Рита принесла ей мягкий эспандер для руки, и Вероника его сжимала и разжимала, пока у нее не заканчивались силы. И параллельно двигала пальцами на ногах. Пальцы рук слушались лучше, это хорошо. Этого Вероника ждала больше всего. Ведь картины можно писать сидя у холста. Ник пропадал в клинике до позднего вечера, ссылаясь на полностью забитый график. Ее мужу было тяжело без администратора. Жаль, что с Ирмой пришлось расстаться. Но Вероника знала, что на него поступила жалоба. Якобы какой-то пациентке он удалил зуб без анестезии. Вероника в это не верила: такое невозможно, Ник не ошибается в лекарствах. Просто этой тетке захотелось внимания, старые все такие. Рита помогла Веронике лечь на кушетку для массажа. Сиделка делала прекрасный массаж. Затекшие мышцы Вероники приходили в тонус, она чувствовала силу и прилив энергии. После массажа Рита отвезет ее в их укромное место – домик для гостей в саду Риты, переделанный под художественную мастерскую. Этот домик был больше похож на захламленный сарай, но в качестве мастерской он был идеален. Муж Риты Эбнер давно от нее ушел, сказав, что ему не нужна спившаяся жена. И оставил половину своих вещей, обещая, что заберет позже. Но так и не вернулся за ними. Где он сейчас, Рита не знала. Но, говорят, в последний раз его видели вновь женатым на какой-то немолодой вдове. Сама Рита искать мужа не собиралась. Ушел и ушел – решила она и, поправив высветленные пергидролем жидкие волосы, отправилась в недельный загул. Теперь не нужно было перед кем-то оправдываться. Рита не стала расстраиваться даже когда ее попросили уйти по собственному желанию с работы, на которой, по ее мнению, ее не ценили. Будучи медсестрой с сертификатом массажиста, Рита неплохо устроилась. Она работала на себя и составляла свой график в соответствии с запоями. А Верника для Риты была просто подарком, даже ходить далеко не нужно, просто пересечь две лужайки. Поскольку Рита давно знала Ника Кауфмана, ей удалось договориться, чтобы он хорошо оплачивал комфорт его супруги. Теперь еще и Ник реже стал появляться дома, значит, больше проведенных часов вместе, которые хорошо оплачивались. Они с Вероникой начали добиваться прогресса не так давно. Она уже лучше шевелит руками и ногами. Ходить пока не может и говорит, комкая слова, но понять можно. Ее понял даже детектив Вальяк. «Вот красавец мужчина!» – подумала Рита, когда увидела его в первый раз. То же подумала и Вероника, они даже успели пошутить на эту тему. Вообще, они с Вероникой были подругами, так Рита считала. Им было о чем поговорить, над чем посмеяться. С ней Ника была другой. Ей как будто было легче, чем в присутствии мужа, тот был какой-то странный и даже шутки у него были не смешные. В общем, Рита предпочитала ходить к другому дантисту. Детектив Вальяк смотрел, как говорят, прямо в душу. Рита обожала общаться с такими мужчинами: сильными, умными. Он задавал вопросы про семью Кауфман и Анну. В общем-то, сказать было нечего. Рита не наблюдала за ними так пристально, как думал детектив. Поэтому разговор был недолгий, но приятный. Рита кокетничала, как умела, ей было все равно, что Давид мог ее как-то не так понять. «Один раз живем», – подумала Рита, закидывая ногу на ногу, при этом ее халатик распахнулся на бледном бедре. Детектив проводил взглядом часть откинувшегося подола и снова поднял свои серые глаза на Риту – холодно и серьезно, от чего показался еще более привлекательным. На фоне полицейского приехавший домой Кауфман предстал каким-то перепуганным: рубашка на пузе топорщится, волосы торчком, бледный. И когда Вальяк переключил свое внимание на Ника, Рита чуть расстроилась, но чувствовала, что детектив тут не в последний раз. Массаж был окончен, и скоро они отправятся в сарай к Рите. Сама она его называла гостевым домиком, но сарай есть сарай. В нем была свалена куча всякого хлама, пришлось расчистить много места. Основную массу вещей бывшего мужа Рита оставила, отнесла на мусорку только самое ненужное. В «гостевом домике» было достаточно света, и небольшие окна выходили в яблоневый сад. Ее подруга Вероника ценила заботу. Они даже начали писать первую ее картину. Рука Вероники двигалась неуверенно, быстро уставала. Рита держала слабую руку под локтем, и таким образом они делали несколько мазков в день. Ей пришлось даже почитать про живопись маслом и подружиться с местными студентами художественной школы, чтобы помогать Веронике. Ведь все, что осталось от большой коллекции картин, это только четыре пейзажа, которые Вероника успела продать. И те неизвестно где. Рите они казались особенно ценными. После массажа размятое тело Вероники раскраснелось и стало мягким. Рита помогла ей сесть обратно на кресло и выкатила ее в сад, оттуда через полянку и небольшую калитку, окутанную плющом, они прошли к домику. Каждый раз Рита сооружала пандус из двух досок, как могла, но функцию он свою выполнял. В домике было все, что нужно. Холст, масло, мастихин, кисти. Ника посмотрела на свою работу: снова оценив ее на отлично, девушка взяла мастихин в левую руку. Того набора, что купил ей муж, было недостаточно, и Рита помогла с покупкой красок и масла. Вообще, с Ритой Эбнер было легко, и она даже понимала, что Ника ей говорила. Приятно иметь такого человека рядом. Ведь Ник перестал слышать свою жену, и его любовь к ней таяла, как масло на солнце. Даже набор красок, что он купил, был для «юного художника». Ее мужа уже не интересовало, что Вероника хотела сказать. Он все больше видел в ней живой труп и все время удивлялся, что она пытается выбраться из этого состояния. Веронике было тяжело осознавать, что ее муж отчаялся увидеть ее здоровой и опустил руки. Как же ей хотелось прийти хоть к какой-то независимости от посторонней помощи. Вполне хватило бы умения передвигаться с костылем, чтобы быть Лизе настоящей матерью, а не мешком с костями и мясом, привязанным к креслу на колесах. Вероника знала, что сможет добиться своего. У нее уже был прогресс – пальцы двигались на правой руке и ноге. Это совсем немного, но очень значимо. Она знала, что люди после инсульта восстанавливаются, могут ходить, жить по-настоящему. Ник не знал, как она к этому стремилась и как упорно над этим работала. А ведь именно сейчас она так хотела поддержки от мужа. Возможно, когда он узнает, насколько она продвинулась, то снова к ней потянется. Вероника задумалась и сделала неуверенное движение, рука соскользнула вниз. Масляный мазок получился широким, но лег достаточно удачно. В этот раз холст заполнялся океаном на закате: синяя вода с персиковыми рефлексами заходящего солнца. Рита принесла ей холст уже хорошо подготовленным студентами местной художественной школы – у них получилась хорошая имприматура4. Краски, смешанные с льняным маслом, полупрозрачно ложились на бледно-голубую поверхность холста. Вероника четко видела в голове переход от темной воды к яркой солнечной полосе, и как сияющие золотые лучи растворяются в сине-зеленом небе. Ника писала, как чувствовала, как слышала музыку, которую ей включала Рита. Как помнила ту лампу, подаренную ей Александром, хозяином антикварного магазина на первом этаже. Глава 15 2005 Спустя две недели после того, как Вероника начала сотрудничать с Лукасом, она продала четыре своих картины. Писать на заказ оказалось сложнее, чем она думала. Приходилось все согласовывать с заказчиком. «Можно привыкнуть», – рассуждала она после очередных высказанных желаний какой-нибудь мадам, которая старалась подобрать картину исключительно под интерьер. Веронику это расстраивало, но тем не менее ей нравилось работать на себя. Хоть кто-то будет ими любоваться у себя дома, пусть даже просто потому, что они невероятно идут к определенным обоям или мебели. И еще ей нравилась таинственность, с которой приходилось теперь работать. Врать Вероника не любила, особенно близким, но ей нравилось хранить свою тайну. Она даже взяла псевдоним для большей секретности. Гараж перестал быть местом для творчества, теперь она работала в своей новой студии, которую оборудовала в галерее. Под студию Вероника выбрала самую светлую комнату. В ней поставила диван с распродажи, стол и пару стульев. Мебель помог найти Александр, хозяин антикварной лавки, и в качестве подарка на новоселье принес безумно красивую старую лампу. – Она не работает, – сообщил он, – но выглядит отлично. Тут провода старые, хрупкие. Я не стал пока менять. Но если ты хочешь, я отремонтирую. Такая лампа дает красивый мягкий свет, при нем хорошо отдыхать. – Это было бы отлично, я обожаю вещи с историей. Лампа действительно была красивая, собранная из разноцветных кусочков стекла, как мозаика. Снизу по краю насыщенно-синие контрастировали с оранжевыми кусочками, и к верхней части лампы цвета градиентом переходили в нежно-персиковый. – Ну вот и договорились. Только сейчас не включай ее, а то не работает. – Хорошо, я пока поставлю лампу в углу и буду любоваться. – Вот и славно. А я куплю для нее провод, и на этой неделе она будет освещать твою мастерскую. Вероника поставила лампу в угол на тумбу из мореного дуба, которую тоже помог выбрать Александр. В это время Нику было чем заняться. Он совершенно спокойно общался с Вероникой – будто и не было того громкого скандала, и будто Лукас не появился в их жизни. Он много времени проводил в стоматологическом кабинете. У него быстро появились пациенты. Многие из них ждали, когда он откроет свою приемную и продолжит лечебную практику, чтобы попасть именно к нему. Поэтому запись к Нику велась уже на неделю вперед. Некоторые пациенты помнили Ника еще студентом медицинского. Например, Аслан Хан. Отец Хассана. На одном из зубов сохранилась пломба, которую ставил еще отец Ника. – Как там реликвия? – спросил Аслан, придя на очередной прием. – Историческая достопримечательность, я бы сказал. – Маска закрывала половину лица Ника, но по морщинкам у глаз было видно, что он улыбается. – Когда мы делали рентген последний раз? В ответ молчание. – Ой, прошу прощения, – Ник вынул инструменты изо рта собеседника. – Пару лет назад. – Думаю, пора повторить. Там и узнаем, но на вид хорошо. – Твой отец был мастер своего дела, и ты молодец. – Думаю, эту пломбу будет осматривать еще и мой сын, когда станет стоматологом. – У вас уже и сын есть? – удивился Аслан. – Нет, но будет же, – Ник довольно улыбнулся под маской. – Договорились, – подмигнул Аслан и открыл рот. Закончив последний прием, Ник собрал вещи и отправился домой. Рядом с его кабинетом стоял стол администратора. Ирма медленно собирала сумку. Ник закрывал кабинет на ключ и обратил внимание на картину за ее спиной. Картина стояла на полу, упакованная в прозрачную плотную пленку. Несмотря на множество слоев, было четко видно, что изображено на холсте. Ника словно током ударило. Он замер. – Чем займетесь на выходных? – спросила администратор воодушевленно. – Думаю, съездим с семьей к морю, – не отрывая взгляд от картины, ответил доктор Кауфман. – О да, ваша жена любит море, я помню.