– Привет, милая. Время принять ванну. Вероника протянула ему слабой правой рукой сложенную вчетверо салфетку. – О, – удивился он, – у тебя уже работают пальчики. Кто-то скоро снова будет в строю. Пойдем, я тебе приготовил все как ты любишь. Она снова улыбнулась, показав свои пожелтевшие зубы. – У тебя хорошее настроение, милая. Ник наклонился и поцеловал ее в макушку, задержавшись чуть дольше обычного. Вероника набрала воздух в легкие. – Я люблю, – она выдохнула это слово с каким-то облегчением. – Ого, мы сегодня разговорчивы как никогда. Его жена снова улыбнулась, и Ник осторожно покатил ее в сторону лестницы. Через некоторое время войдя в комнату дочери, он негромко сказал: – Тук-тук. – Я выбрала! – Лиза стояла в желтом пышном платье с короной на голове. – Я принцесса-балерина. – Отлично выглядишь. Лиза покружилась. – Пойдем сядем в машину, – он взял ее за руку. – А мама идет? – Мама сегодня отдыхает. Ник включил музыку, и Лиза, кривляясь в детском кресле, пела, изображая Мадонну. Белые колонны театра были подсвечены лампами, от этого с приходом сумерек он казался холодным величественным сооружением. На стене театра висела афиша, на которой Аврору Вивер назвали примой-балериной. Она была невероятно красива. Аврора вытянула ногу, тонкую, как струна, при этом за талию ее поддерживал партнер. Ник подумал, что он обнимает ее как-то по-хозяйски, и понадеялся, что между ними только профессиональные отношения. Ник с Лизой за руку пересекли широкое крыльцо и вошли в просторное фойе, залитое золотым светом. Большая люстра, висевшая под самым потолком, отбрасывала мягкое золотое свечение на людей, пришедших на премьеру. Ник окинул взглядом собравшихся и увидел несколько своих пациентов, они кивком поздоровались с ним. В глубине зала стоял Хассан с супругой. Он тут же помахал Нику, но Эльза его одернула. Хассан повернулся к жене, что-то ей сказал и, оставив ее стоять одну, направился к другу. – Привет, – пожал он руку Нику. – Как давно мы не виделись? С самого пожара? – Я недавно видел Эльзу в кофейне. – Да? Она мне не говорила. Ты же знаешь этих деловых женщин, все куда-то спешат, все забывают. Как у вас дела? Не дожидаясь ответа, Хассан повернулся к Лизе. – Привет, принцесса, – наклонился он к девочке. – Я принцесса-балерина, – поправила она деловито. – Простите, юная леди, – он оглянулся по сторонам. – А где Вероника? – Она решила остаться дома. – Как она? – Хассан понизил голос. Ника забавляло, что люди по прошествии стольких лет скорбно понижают голос, когда спрашивают про его жену. Они будто боятся его поранить своими словами, как будто ему все еще от этого больно. Им не дано понять, что Ник уже привык к тому, что все смотрят на него с сожалением и безмолвной эмоциональной поддержкой: его жена инвалид, давайте все вместе его пожалеем! Ника нервно передернуло. Ему захотелось послать Хассана к черту! – Прекрасно, уже совсем самостоятельная стала. Все сама, все сама, – ответил он, надеясь, что его душевный вопль внешне никак не проявился. – Очень сильная женщина. Что мы такого хорошего в жизни сделали, что бог наградил нас такими женщинами? – Надо вам с супругой зайти к нам в гости. Вероника будет рада вас видеть. – Обязательно зайдем, – заверил его Хассан. – Ну все, я пойду. А то моя принцесса-монстр меня съест. Когда все заняли свои места в зале, свет медленно погас. Музыка начала заполнять темноту. На сцене в медленно рождавшемся, как заря, свете стояла Аврора. Она начала двигаться в такт музыке и казалась неземной. Вопреки ожиданиям Лизы, Аврора была не в пачке, а в светлом платье, усыпанном мелкими камнями. Они переливались в правильно поставленном свете, и Аврора вся неярко мерцала. Из темноты появился ее партнер, имя которого Ник не потрудился запомнить, главное – это был не Маркус-друг-Авроры. Он прижал девушку к себе, и началась какая-то магия. Аврора так высоко поднималась в воздух, что Нику казалось, что она ничего не весит. Весь зал затаил дыхание и следил глазами за двумя людьми. Музыка уносила куда-то в космос. Как сказала Аврора с восхищением, это был исландский композитор, который специально для их спектакля написал эту музыку. Откуда бы он ни был, он был невероятно талантлив. Ник не переставал любоваться балериной и поверить не мог, что буквально вчера вечером они вместе пили виски у ее камина. Он смотрел на сцену, на которой развивались события, и думал о доме. О Лизе. О Веронике. * * * Когда они вернулись домой, свет горел всего в одном окне – в ванной комнате на втором этаже. Лиза уже спала в машине. Ник решил ее не будить. Он вышел на улицу и тихонько открыл дверь в дом. Дверь легко поддалась. Тишину дома пронизывали звуки капающей воды. Как ударные в спектакле Авроры. Ник поднял голову – с потолка капало. Он поднялся наверх, дверь в ванную была открыта. Сердце Ника тяжело билось в груди. Он на ватных ногах подошел к ванной. Пол был залит водой. На мокром голубом ковре лежала его жена. Ник ступил в воду и тут же почувствовал, как она залилась в ботинки. От его шагов раздавались звуки всплесков, они казались ему оглушающе громкими в тишине ванной комнаты. Он опустился на колени рядом с Вероникой. Она лежала на спине, ноги закинуты на бортик ванной. Вероника казалась неживой. Ник убрал уже высохшую прядь волос с ее лица. Вода, в которой она лежала на полу, была холодной, как и тело Вероники, но грудь ее вздымалась. Она была еще с ним. Ник взял на руки ее мягкое и холодное тело и прижал Веронику к себе. Она с хрипом выдохнула, и голова откинулась назад. Он поднял жену и положил обратно в ванную. Сделал он это очень аккуратно. Держа ее лицо над водой, Ник нежно поцеловал холодную, шершавую кожу на щеке. – Прости меня, малышка, – шепнул Ник, – это не больно. Не больно. Он стал медленно опускать ее голову в воду. Вероника открыла один глаз – полный злости, ненависти и разочарования. Второй глаз был наполовину закрыт веком и повернут куда-то в сторону. Ник замер, не в силах оторваться от всепоглощающей ненависти, исходившей из открытого глаза его жены. Он мог это сделать четыре часа назад, но не сейчас, не в тот момент, когда она смотрит на него вот так. Ник всю жизнь будет помнить взгляд синего глаза с красными прожилками на желтоватом белке. Полный ненависти взгляд наполнился слезой – такой огромной, что она немедленно заполнила глаз и скатилась на его руку. Ручей слез не останавливался и растворялся в холодной воде с ароматом персика. Казалось, это длилось бесконечно. – Па-па! * * * Час спустя они сидели в приемном покое. Врачи, проходя мимо, тихо шуршали обувью на мягкой подошве и негромко обсуждали свои дела. Лиза была как желтое облачко, увенчанное короной. Яркое пятно на серо-зеленом фоне больничных стен. Большие глаза девочки слипались, но она беспокоилась за маму и поэтому не хотела ложиться спать до тех пор, пока снова ее не увидит. Ник допивал вторую чашку кофе из автомата. «Вторая чашка, и все равно с сахаром. – Ник поболтал пластиковой ложечкой в стакане. – Странный автомат. Я не добавлял сахар в кофе. А он все равно там есть». Лиза нервно болтала ногой в фиолетовой туфельке. – Когда мы заберем маму? – Не знаю, дочь, – Ник смотрел в свой пластиковый стаканчик. – Врач сказал, что маме плохо. Ей придется остаться в больнице. На часах был уже второй час ночи. – Давай я отвезу тебя к Рите. – Не пойду к Рите, никуда не пойду. Я буду здесь. – К маме не пустят до завтра. Мы зря тут сидим, – он пошевелил пальцами в мокрых ботинках. – Нет, не зря. Ник встал и пошел к автомату за третьим стаканом кофе, в этот раз он яростно жал на кнопку со знаком «минус сахар». Но и третий стакан оказался сладким. Выпив его залпом, Ник похрустел кристалликами на зубах. Не прошло и получаса, как девочка уснула в неудобном коричневом кресле. Ник взял ее на руки и понес к машине. Сюда они приехали следом за машиной скорой помощи. Лиза всю дорогу сидела в детском кресле с выпученными глазами и молчала. Увидев мать в таком состоянии, она начала паниковать. Скорую Ник вызывал под аккомпанемент ее рыданий. Ехать домой Ник не стал, пол в комнатах был залит водой. Завтра нужно вызвать водопроводчика и ремонтную бригаду. У Ника волосы на затылке встали дыбом от мысли о ремонте. Вместо своего дома Ник поехал в сторону дома Авроры. Машина осветила фарами ее тонкую фигуру, стоящую на крыльце. Достав из машины Лизу, он отнес ее в одну из уютных комнат.