– Милая, – позвал он жену. Ответа не было. Он обошел кровать и приблизился к Веронике, она лежала с открытыми, неподвижными глазами. Ник спокойно встал рядом, подождал несколько секунд. Она все так же не двигалась и даже не моргала. Он протянул руку и тронул ее за плечо. Она перевела на него взгляд больших, глубоко посаженных глаз. – Пора вставать, дорогая, – Ник откинул ее одеяло. – Твоя дочь хочет к морю, думаю, вы в этом солидарны. Давай я помогу тебе собраться. Он поднял ее с постели и отнес в ванную комнату. Туалет, душ, чистка зубов – для Ника это была уже рутина, которую он исполнял последние несколько лет. Нику очень помогала Рита. Несмотря на свое пристрастие к алкоголю, она была незаменима. Рита жила в соседнем доме и всегда могла быстро к ним прийти, если была нужна ее помощь. Более того, она была медсестрой на пенсии, ее знания и опыт всегда пригождались. И в свои пятьдесят шесть она оставалась крупной, сильной женщиной и с легкостью могла поднять худенькую Веронику, если это было нужно. Ник усадил жену в кресло-каталку, вывез на кухню и принялся за приготовление завтрака. Время подходило к восьми. На втором этаже слышался топот – малышка мчалась на кухню. Спустившись к завтраку, Лиза первым делом подбежала к матери и обняла ее за шею. – Доброе утро, мамочка. Вероника в ответ вяло улыбнулась, она говорила редко и едва слышно. Лиза чмокнула ее в щеку. – Оброе уто, – прошептала она в ответ девочке. Наконец-то Ник рассадил всех вокруг стола. Он любил воскресные совместные завтраки. Лиза что-то щебетала про своих кукол, которых так же садила рядом. За окном светило солнце, заливая кухню светом, и глаза Вероники становились озорными. Как удивительны глаза человека: Вероника, не имея способов коммуникации через речь или действия, могла выразить все свои чувства, эмоции, просто посмотрев с определенным выражением. Когда она смотрела на Лизу, ее глаза светились теплом и лаской, появлялись озорные огоньки. Потом она переводила взгляд на мужа, и было видно, как тепло в ее глазах сменяется на холод, который становился почти осязаем. Ник мог поспорить, что в этот момент ее глаза становились темнее. Когда завтрак был окончен, вся семья расселась в автомобиле: обычно Веронику вместе с коляской помещали в салон автомобиля через заднюю дверь, рядом устраивалась Лиза в детском сиденье. Сам Ник усаживался за руль, и они ехали всей семьей к морю. Для купания было холодно, но дышать морским воздухом и бегать по пляжу можно, и Лиза всегда находила себе компанию из таких же шумных одногодок и расплескивала свою энергию вдоль кромки моря. Вероника в это время была в прекрасном настроении, ее даже можно было посадить на расстеленное покрывало. Ветер раздувал ее волосы, собранные Ником в неаккуратный хвост на затылке. Вероника трогала песок непослушными пальцами. Нику всегда было больно смотреть на ее руки – если бы она не была одержима мыслью стать великим художником, ничего этого бы не было… Глава 2 2004 Волосы Вероники, раздуваемые морским бризом, поднимались в воздух золотистым ореолом. На ней было ситцевое платье в голубую полосочку, вроде бы он даже видел его в шкафу совсем недавно. Это платье ей очень шло, простое и элегантное. Они только узнали, что Ника беременна, она вся светилась от счастья. Как она была прекрасна в своей легкости, в те дни она казалась моложе своих тридцати двух лет. Словно ребенок вдохнул в Веронику жизнь. Они сидели на покрывале, закапывая в песок ступни и перебирая его между пальцами. – Ник, – она посмотрела на него своим озорным взглядом, – очень важно открыть мою выставку до рождения малыша, иначе потом совсем не будет времени. Она повернула лицо к морю. – Конечно, – улыбнулся ей Ник. Как она была прекрасна в тот момент. Он мог все для нее сделать. Милая, прекрасная Ника. Они вдыхали морской воздух на пустынном пляже в начале августа их последнего счастливого года вместе. Всю свою жизнь Вероника безумно любила строить планы, они были для нее как локомотив для поезда. В ее мастерской лежали пара десятков отличных картин. Это целая выставка, а собственная выставка была ее главной мечтой. Немногочисленные друзья Вероники давно уже имели семьи. Но сама она не спешила и жаждала явить миру свое творчество. И, настроившись на удачную карьеру художника, встретила своего будущего мужа уже после тридцати. До Ника ее отношения складывались не совсем удачно. Даже можно сказать, плачевно. Одни-единственные серьезные отношения длились около семи лет и закончились болезненным расставанием. Веронике даже пришлось проходить терапию и пить антидепрессанты. Лукас. Боже, как он был прекрасен! Лучший друг ее старшего брата. Ей было всего семнадцать, когда они познакомились, ему двадцать один. Дерзкий красавец моментально украл ее сердце. И вот по прошествии семи лет она горстями пила таблетки и ходила, как она это называла, «плакаться» к психотерапевту. Поначалу сеансы давались ей крайне тяжело, ведь на тот момент это было расставание с любовью всей жизни, настоящая трагедия! И совладать со своими мыслями, находясь в депрессии, ей было не под силу. Особенно в моменты, когда она в очередной раз осознавала, что у них с Лукасом все кончено. Она часами лежала на кровати и смотрела в одну точку, не было сил даже плакать. Ее родителям постоянно приходилось за ней следить, и они обратились к врачу. С его помощью по волнам безразличия Вероника добралась до бушующего океана истерик. «У ее состояния есть название», – усмехнулась тогда Вероника, но принять сразу эту информацию она отказалась. Ну как можно такое принять – тебе кажется, что это изюминки твоего характера, а психотерапевт с легкостью обличает твои «изюминки» в диагноз. Как же это было ужасно, ведь жизнь ее закончилась в двадцать четыре. Все вокруг счастливы, только она одна одинока и психически больна. При всем при этом ее психотерапевт наверняка ее ненавидит. Но Вероника по настоянию матери продолжала ходить на терапию еще несколько лет. Со временем Вероника нашла свое лекарство от одиночества – через полгода она осознала, что ей становится намного легче, когда она берет в руки кисти. Однажды она совершенно случайно проходила в парке мимо студентов художественной школы, которые с очень сосредоточенными лицами вышли на пленэр к озеру. Она обошла группу по кругу, чем привлекла внимание ребят. Юные таланты начали смущаться, ведь Вероника не просто смотрела, а буквально пялилась, как завороженная. И в тот же вечер она начала писать картины. Они не были похожи на те, что писали студенты в парке, – все красиво и облагорожено, все по правилам, эдакая стерильная живопись. Вероника писала абстрактные изображения морей, озер, океанов. Вода ее успокаивала. Картины эти были выражением ее эмоций и чувств. Бушующие океаны давались ей лучше всего, когда она была в гневе и сметала все вокруг со столов и полок. Она ощущала просто физическую потребность в звуке разбиваемого стекла и виде разлетающихся по сторонам осколков. Кружки, книги, лампы – все летело в стену. Сама загоняя себя в угол, она ощущала физическую боль от мыслей в ее голове. Вероника была словно без кожи, а люди вокруг посыпали ее перцем. Потом, когда мать приказывала ей успокоиться, девушка мчалась в гараж, хваталась за кисти и гневно била ими по холсту, оставляя синие, черные, голубые крупные мазки. Было несколько неудачных моментов, когда она разрывала холст или прокалывала его кистью, а потом сидела с ним в обнимку и рыдала. Как будто в гневе ударила свое дитя и очень-очень об этом жалела. Бушующих морей и океанов было написано больше всего, хотя многие из них просто летели в мусорный бак после «сеанса цветотерапии», как называла этот процесс ее мать. Когда терапия и лекарства дали свои плоды, Вероника отправлялась в гараж и бралась за кисти. Позже у нее начали получаться и спокойные воды. Озера и моря, покрытые мелкой рябью, вводили ее в некую медитацию, и тогда она забывалась на долгие часы, водя кистью по холсту. Если выставить ее картины в один длинный ряд, то можно увидеть, как состояние Ники постепенно улучшалось. Чему ее семья была несказанно рада. Глава 3 2012 Вероника любила воду не только на холсте, поэтому Ник каждый вечер готовил для нее ванну. Все как в романтических фильмах: мягкий свет ароматических свечей, тихая музыка, густая пена. В ванной Вероника ощущала легкость, наполнялась силами и успокаивалась. Какое-то время Ник возил ее на водные процедуры в бассейн. Там симпатичная инструктор по плаванию Анна, держа ее на руках, опускала в воду, плавала с ней, заставляла двигать ногами. Продлилось это недолго. Когда Вероника спросила про бассейн, Ник ответил, что плавание в бассейне нецелесообразно и затратно по времени. И смысла никакого в этом нет, раз через полтора месяца не видно прогресса в отклике мышц и гибкости суставов. И вот – по его мнению – Вероника не оправдала ожиданий своего супруга. Он хотел, чтобы через месяц его жена побежала по ромашковому полю, а она всего-то научилась самостоятельно чуть сильнее сгибать ноги в коленях. «Наверное, у них с Анной ничего не вышло, но признать свою вину не в стиле Ника Кауфмана», – сделала вывод Вероника. У нее были подозрения, что у ее мужа с физиотерапевтом Анной Лева что-то было. Возможно, это были просто ее мысли, навязчивая идея, потому что ей было страшно остаться одной. Ведь в реальности она инвалид, прикованный к коляске, неспособная на физическое выражение любви своему мужчине. Ей стоило больших усилий держать свою ревность под контролем, она не хотела превратиться в жену-истеричку, находясь в слабой позиции относительно других женщин. Вероника запуталась в том, что ей казалось, и что было реальностью. «Ведь Ник хороший человек, и, если бы он хотел меня бросить, он сделал бы это уже давно, – говорила она себе. – Сдал бы в какую-нибудь лечебницу, а не возился с мной, как с дитем малым». А он продолжал готовить ей ванны каждый день, Вероника любила эти моменты. Они были очень интимными, наполненными любовью. Она видела, что Ник ее все еще любит – по человеку это всегда видно. То, как он аккуратно поднимал ее на руки, как нежно укладывал в ванну. Ведь Ник мог оставлять ее с Ритой, но он сам проводил эти полчаса рядом. Веронике было сложно самой держаться на плаву, и Ник всегда наливал такое количество воды, чтобы у нее не было возможности захлебнуться. И этой возможности никогда не было, но муж все равно сидел рядом. Иногда что-то рассказывал, подливал горячую воду, если та остывала. Вероника любила эти вечера. И любила мужа. * * * Наступил еще один рассвет еще одного дня, в котором все повторится. Ник лежал с открытыми глазами уже давно, ждал, когда взойдет солнце. И думал: нужно хоть что-то изменить. Решил начать с завтрака – сегодня он опередит Лизу и приготовит завтрак-сюрприз. Лиза действительно удивилась, когда вбежала в комнату отца, а там никого не оказалось. Она сразу помчалась вниз по лестнице на кухню. И там никого не было. Но на столе в сияющем солнечном свете стояли… ванильные вафли с клубникой и взбитыми сливками. Кроме того, сверху они были политы шоколадным сиропом. От такого обилия сладостей с утра ребенок испытал неописуемый восторг. Она закричала голосом, похожим на ультразвук: – Па-а-а-апа-а-а-а-а! Ник вбежал в кухню через три секунды после вопля. – Что случилась? – он был напуган, глаза навыкате. – Это все мне? – спросила Лиза невинно. Ник выдохнул. – О боги, Лиза, что за крики. Я чуть ума не лишился! – воскликнул Ник. – Это нам. Я у мамы в комнате, скоро к ней придет сиделка. – Большая Рита? – спросила Лиза. Однажды она увидела Риту, когда та пьяная сшибала углы в их доме. Нику пришлось отправить сиделку домой. – Да, она. Скорее наверх, мне нужно помочь маме собраться. Ник услышал, как его зовет Вероника из своей комнаты. Дверь была приоткрыта. Он заглянул в комнату и увидел, что его жена лежит на полу, едва перебирая руками и ногами в попытках встать. Ник понял, что помчался на зов ребенка так быстро, что не усадил свою жену в кресло как следует и она кулем сползла на пол. Он не мог отвести взгляд, просто стоял и смотрел на ее слабые попытки как-то себе помочь – словно огромное насекомое перебирает лапками по полу. Эта мысль заставила Ника ухмыльнутся. «Какая же она жалкая», – улыбка плавала на его лице. – Может, все-таки помочь? – раздался за его спиной голос Риты. Ник вздрогнул. – Зачем так подкрадываться? – возмутился он. – Я жду, когда она сама встанет. Если ее все время оберегать, никакого прогресса не будет. Он одним движением распахнул дверь в спальню жены. – А если вы, Рита, будете так подкрадываться, то инсульт будет и у меня, и вам придется убирать утки уже за нами двумя. Ник был зол. Его поймали как мальчишку, еще и пристыдили, будто он подглядывал за голой сестрой в ванной. Рита вплыла в комнату. – Прошу прощения, Николас. Я думала, вам это доставляет удовольствие. Ник усаживал Веронику в кресло, та вопросительно смотрела на него. – Не волнуйся, милая, у Риты сегодня с утра разыгралось воображение. Наверное, это последствия алкоголизма. Рита фыркнула, он повернул Веронику к ней лицом. – Отведите Веронику к завтраку. * * *