После утреннего происшествия прошел уже час, но осадок у Ника остался. Он застегнул рубашку на слегка выдающемся животе, заглянул в зеркало. «Надо бы сбросить пару кило», – Ник заправил рубашку в брюки. От этого живот стал виднее – он его втянул. Вышло смешно, Ник выпустил рубашку из брюк. Пригладил расческой волосы, направив их на залысины на лбу, чтобы они стали менее заметными, и спустился в кухню. Там его ждала вся его семья, он обвел их взглядом и остановился на Рите. Та сидела, сгорбившись, с виноватым видом, и постоянно чесала красный нос. Лиза с восторгом поблагодарила за вкусный завтрак и ясно дала понять, что ждет таких сюрпризов каждый день. – Не обещаю, но постараюсь, – ответил он вопрошающей Лизе, которая повисла на нем, цепляясь за пиджак. Он вышел на улицу и сел в машину. Какая замечательная у него семья. Дочь не переставала его радовать, без нее Ник бы свихнулся. Тихая жена, любимая работа, красивый дом – в этот момент Ник Кауфман был счастлив. Он помахал рукой в сторону окна, в котором светилось радостью лицо Лизы. Потом появилась Рита, отодвинула ребенка от окна и закрыла штору. В затылке свербела мысль: он бы хотел, чтобы все было по-другому. После обеда Нику позвонила учительница Лизы и заявила, что его дочь ударила учебником соседа по парте. – У нее слишком много энергии. Лиза беспокойный ребенок, – заявила она в трубку. Ник скривился от звука голоса учителя. – Я поговорю с Лизой сегодня, – ответил он и повесил трубку. Ник медленно выдохнул и опустился в кресло за рабочим столом. В дверь его кабинета тихонько, едва слышно, постучали. – Проходите, – негромко произнес он. В ту же секунду в проеме нетерпеливо появилось милое женское лицо, обрамленное каштановой копной волос, собранных сзади в хвост. – День добрый, – прошептала она, – у меня назначено на четыре. Ник просто молчал. Он видел криво улыбающееся, уставшее лицо, алебастровую кожу, усыпанную веснушками, но не услышал ни слова, произнесенного ярко-розовыми губами. Молчание начало неловко затягиваться. Девушка улыбнулась шире, и, прочитав в ее глазах ожидание ответа, Ник торопливо сказал: – Простите, у дочери проблемы в школе. Девушка изящно проскользнула в кабинет. После этого он жестом пригласил ее в стоматологическое кресло. Ник заметил, как она двигается, как держится. Девушка, словно бы вышагивая своими бесконечно длинными ногами, приблизилась и села в кресло. – На что жалуетесь? – Что-то застряло в десне, даже кровь сегодня шла, – нахмурилась она. – Не могу понять, что это. – Не стоит переживать, сейчас все узнаем, – Ник улыбнулся и начал натягивать медицинские перчатки и маску. – Где именно вас беспокоит боль? – он включил лампу и направил на девушку. «Даже губы усыпаны веснушками», – сделал он заметку в памяти. Девушка ткнула пальцем в щеку и открыла рот. – Ах, да. Вижу, – Ник взял инструмент со стола. – Между десной и шестым зубом. Сейчас все исправим. Ему потребовалась всего пара минут. – Вот и все. Я же говорил, будет быстро. «А жаль», – продолжил он в голове. Но вслух сказал: – Возможно, будет еще кровоточить, но это быстро пройдет. Ник снял перчатки и маску. Мозг его судорожно искал темы для разговора, но девушка сама ему подсказала. – Спасибо большое! Так хорошо, что вы быстро справились, – она мягко улыбнулась. – У меня репетиция через полчаса, значит, успею. Улыбнувшись шире, она встала с кресла. – Вы актриса? – Я танцую и также хореограф в детской балетной школе. – Я мог бы догадаться, у вас такая осанка, – Ник говорил и сам не понимал, что несет. – Знаете… высокая. – Интересное замечание, – звонко засмеялась девушка. – А что танцуете? Если можно так спросить. Она опять засмеялась: – Я балерина. Девушка медленно начала продвигаться к двери. Выглядело это так, словно она хотела, чтобы этот разговор быстрее закончился. Нику это не понравилось. – Ого! Я ни разу не был на балете, – признался он и сам удивился: почему за сорок два года он ни разу не посетил балет? – Правда? – она искренне улыбнулась. – Вам обязательно стоит сходить посмотреть. Я танцую в труппе нашего Театра. Он тут единственный, как вы знаете, поэтому его легко найти. – Я обязательно приду, – пообещал Ник и точно знал, что это обещание он выполнит. – Сегодня в э-э-э… пять, верно? – Нет, – она так широко улыбалась, что все ее веснушки разбегались к слегка оттопыренным ушам. – Сегодня только репетиция. Спектакль будет через месяц, даже полтора. – Ах, как жаль, у меня как раз вечер свободен, – он действительно расстроился, и она это заметила. Его эмоции становились слишком очевидны, он разволновался еще больше. Ник не умел врать, ведь вечер свободен не был, впереди были еще два пациента. – Не расстраивайтесь так, я вас лично приглашаю на премьеру – Согласен! – улыбнулся он, но в груди немного сжалось от нетерпения. – Буду ждать. – Меня зовут Аврора Вивер, – представилась девушка и первая протянула руку. – Я Николас Кауфман, Ник, – он аккуратно сжал прохладную ладонь. И задержался чуть дольше положенного по этикету. – Будем знакомы, – она двинулась к двери. – Нужно бежать, а то я вас задерживаю своими разговорами. – Это прекрасно, когда есть о чем поговорить, – успел произнести он, когда Аврора была уже у двери. – До свидания, – улыбнулась она и выпорхнула из его кабинета, не закрыв за собой дверь. Мысли его были на паузе, Ник стоял и смотрел на открытую дверь еще несколько секунд. Потом, очнувшись, он поспешил к окну. Аврора легкой походкой переходила дорогу, даже не глядя по сторонам. Ее волосы, собранные в тугой пучок, отливали медью в послеполуденном солнце. «Аврора…», – прозвенело ее имя у него в голове, как колокольчик, как сигнал к действию. Ник быстро скинул врачебный халат и выскочил на улицу вслед за ней. – Я буду позже, Ирма! – крикнул он, сбегая по лестнице. Его пожилая помощница даже не успела ничего ответить. Аврора шагала легкой походкой, не оборачиваясь. Ник Кауфман прошел за ней до самого театра, ему даже прятаться не пришлось. Всего лишь десять метров разделяли их, потом пять, а когда он приблизился настолько, что мог почувствовать запах ее духов, он сбавил темп. Впереди виднелось здание театра: красивое, белое сооружение. Парадный вход с колоннами и огромными дубовыми дверями. Около входа толпились молодые люди. Они весело поздоровались с Авророй, кто-то даже ее приобнял, отчего у Ника заныло в груди от ревности. Они все вместе вошли в театр, парни пропускали девушек и, судя по звонкому девичьему смеху, весело шутили. Ник постоял на улице еще несколько секунд и уверенно двинулся в сторону входа. В холле театра пахло старым деревом и пылью, но людей не было, будто никто и не входил. Сразу при входе в театр по обе стороны от дверей находились лестницы, ведущие вниз, – в гардероб и уборные. Ник прошел вперед, в большой холл с огромными золотыми люстрами, и представил, как они, должно быть, красивы, когда включены. Где-то в глубине коридоров были слышны удаляющиеся голоса, он немедленно последовал за ними, скрипя паркетом под ногами. Идя по длинному темному коридору, Ник заглядывал в маленькие окошки в дверях – за каждой из них был тренировочный зал, они различались только размерами. Ник услышал музыку. Фортепиано и виолончель отдавали мелодичным эхом. Звук шел из самой последней двери, расположенной в конце темного коридора. Внутри зал был освещен солнцем, отчего Нику казалось, что он видит свет в конце тоннеля. Он прильнул к маленькому окошку, и даже если бы он умер в этот момент своей жизни, он бы ни секунды не пожалел об этом. Аврора. Она двигалась с такой силой, изяществом и красотой, что Ник забыл, как дышать. Девушка скинула теплый свитер, под ним было надето бежевое боди, облегающее ее тонкое тело, отчего она казалась обнаженной до края теплых серых гетр. Сильные бедра были открыты. Уже распущенные каштановые волосы отливали медью и метались в стороны в такт ее движениям. Аврора начала двигаться под музыку, в которой появился звук ударных. Низкие басы гипнотизировали. Аврора была как неудержимый медный ураган, постоянно меняющий направление. Ее длинные руки и ноги двигались словно по отдельности и вместе одновременно. Секунда – и она одним прыжком в шпагате достигает середины зала. Казалось, что она замерла в воздухе, пронизанном солнечными лучами. Музыка начала подходить к завершению, и Аврора замерла на полу танцевального зала, демонстрируя удивительный прогиб в пояснице. Залитая лучами вечернего солнца, она глубоко дышала. Ее маленькие груди, обтянутые тонкой бежевой тканью, устремились в потолок, ребра поднимались в ритм дыхания. Ник и сам дышал в ритме ее дыхания так тяжело, что стекло запотело. Каждое движение девушки отпечаталось в его памяти, как фото. Словно в его мозгу каждую секунду сверкали вспышки. В тот день он точно понял, что полюбил балет навсегда. * * * Вечером Ник не находил себе места. Поднявшись на второй этаж, включил воду и сел на край ванны. Под шум льющейся воды он вспоминал изгибы тела Авроры, бедра в веснушках, маленькие груди. Ник почувствовал тепло в паху. Добавил пену и снова уселся на край. Вскоре ванна заполнилась ароматом спелого персика. К тому времени, как ванна наполнилась, влажная футболка на Нике начала липнуть к спине.