– Джон О. Берг, биограф Ханса Фалка… Дверь приоткрылась, в щели возникло лицо издателя, бледное и смущенное. – Впустите меня? Я все объясню. Старый издатель нерешительно отворил дверь. Вязаная кофта в пятнах, мешковатые костюмные брюки, на вид дряхлый старик. Нетвердой походкой он двинулся по коридору, увешанному рамками с почетными грамотами и фотографиями его самого в компании писателей и иных персон из мира культуры. У одного из снимков, явно сделанного в ресторане «Гранд», Джонни приостановился. Молодой Григ и Вера Линн. Подошел ближе. Снимок был датирован декабрем 1969-го. – Первые годы вы входили в правление САГА? – спросил Джонни. – Да, потому что хорошо знаю семью. Видите ли, все это коренится далеко в прошлом. Мой отец близко дружил с Туром Фалком, и мальчишкой я проводил много времени в Редерхёугене с Улавом. Мы бегали по туннелям под холмом, сущий рай, а родители тогда не боялись за детей так, как сейчас. – Пожалуй, то, что Вера Линн издавала свои романы у Грига, несколько попахивало… кумовством? Юхан засмеялся. – Да ведь издательское дело сплошь кумовство, разве нет? Все всех знают. К тому же, могу вас заверить, романы Веры удовлетворяли тем строгим критериям качества, какие предъявляло издательство. Блистательная писательница, сегодня мы бы продавали ее книги за рубеж и на телевидение, за большие деньги. Так или иначе, когда мой отец в конце шестидесятых вышел на пенсию и издательство перешло ко мне, было вполне естественно, что мне предложили войти в правление. Он провел Джонни в гостиную с панорамным окном, выходящим на неосвещенный сад, окаймленный темными елями. Джонни учуял какой-то слабый запах, словно от фекалий и рвоты, и заметил передвижной столик с бумажными стаканчиками и лекарствами. На столе тоже лежали лекарства и ампула кортизона. – Скоро придет соцработница, – сказал Григ, – так что времени у нас не очень много. – Вы знали Ханса в то время, когда вошли в правление САГА? – Нет, он был тогда слишком молод. Но я его помню: весьма незаурядный и дерзкий бергенский юнец, уверенный, что он по всем вопросам прав. Да он и сейчас такой. Григ сухо хохотнул и закашлялся. – В семидесятом, когда Вера работала над своей книгой, они с Хансом много разговаривали, – сказал Джонни. Судя по выражению лица, издатель понимал, что его вот-вот выманят на зыбкую почву. – Вот как? – Первый вариант «Морского кладбища» Вера писала в Бергене, в старой семейной усадьбе. По лицу Грига скользнула тень. – Раз вы так говорите. Подробности столь далекого писательского прошлого мне, разумеется, неведомы. – Вы сказали, что Вера Линн была блистательная писательница. В таком случае не странно ли, что «Морское кладбище» отклонили? По крайней мере, так сказал Ханс Фалк. Дрожащей рукой Григ взял со столика возле кресла стакан с водой, поднес к губам. Теперь он выглядел собранно. – Вообще-то ничего странного. Вера не была документалисткой. Ее амплуа – романы. А тут совсем другое дело, речь шла о реальных людях, где вымыслу нет места. Пожалуй, мы могли бы издать ее книгу как роман. Хотя – едва ли, в то время судебная система относилась к оскорбительности романов куда строже, нежели теперь, достаточно вспомнить процессы против Агнара Мюкле и Йенса Бьёрнебу. Но Вера не пожелала, для нее это было дело принципа. По ее словам, она хотела изменить историю. Но, увы, она себя переоценила. А что, собственно, известно Хансу? – Значит, вы не могли выпустить книгу? – В тогдашнем ее виде не могли. Таково было решение редакции. – Решение редакции? – повторил Джонни. – В таком случае странно, что тут оказались замешаны спецслужбы. Григ наклонил голову набок. – О чем вы? – У меня с собой письмо, адресованное шефу Полицейской службы безопасности. Речь идет о «Морском кладбище». И там фигурирует ваше имя. – Это может быть фальшивка, молодой человек. – Конечно, – сказал Джонни, – хотя информатор у меня хороший, а письмо настолько подробное, что мне показалось необходимым просмотреть документ вместе с вами. Издатель не ответил, но нижняя губа его чуть подрагивала. Джонни начал читать: – «Означенное лицо близко знакомо с писательницей Верой Маргрете Линн и ее местожительством, Редерхёугеном, и с детства знает подозреваемую, ведь Григ часто там играл. Он также прекрасно знает систему туннелей под усадьбой». Вы не согласны? – Конечно, я знал Редерхёуген, это не секрет. Джонни стал читать дальше: – «Во время очередной встречи в Библиотечном баре отеля „Бристоль“ четырнадцатого апреля тысяча девятьсот семидесятого года от информатора получены сведения, что вдовствующая Линн грозила в книжной форме обнародовать обстоятельства касательно оборонительной организации Stay Behind». – Хватит, – сказал старик. – Нет, это еще не все, – улыбнулся Джонни и нарочито театрально кашлянул. – «Ввиду этого на основании неопубликованной рукописи „Морского кладбища“ пятнадцатого апреля было открыто расследование по делу писательницы. По решению прокурора рукопись конфискована в помещении „Издательства Григ“, по адресу Сехестедсгате, дом два, двадцать шестого апреля тысяча девятьсот семидесятого года». – Я больше не хочу слушать. Джонни встал, прошел к передвижному столику. – Вы наверняка понимаете, что это тоже относится к биографии Ханса. – По сути, нет. Это история Веры, а не Ханса. – Я изложил в вашем издательстве свои соображения о том, как будет строиться биография, – уверенно продолжал Джонни. – Они полностью согласились, что встреча между Верой и Хансом в Бергене зимой семидесятого, когда Вера рассказывала юному гимназисту о ценностях, важных в жизни… Юхан Григ сумел выдавить сухой смешок: – И что же это за ценности? – Что любой нравственный человек, будь то писатель или врач, обязан бороться за дело простых людей против богатых и власть имущих. Что надо быть честным, и что правда не бывает опасной. Можно говорить о Хансе Фалке что угодно, но легко видеть, насколько важны для него эти ценности. – Я глубоко уважаю Ханса Фалка. Чего вы хотите? – Достичь договоренности. Вы рассказываете мне всю историю о случившемся в семидесятом году, а я подумаю, стоит ли мне упоминать об этом. – Да, – медленно проговорил Григ, – иной раз я действительно беседовал с ПСН[58]. Да, я прослышал, что Вера работала над рукописью «Морское кладбище». И сообщил своему контакту. – Вот тебе и свобода слова, – сказал Джонни. – Времена тогда были другие! – Злость словно придала Григу новые силы, но приступ кашля прервал его речь. – Герои войны были еще живы. Неизвестный позвонил мне в издательство. Сказал, что рукопись надо уничтожить и что они собираются обыскать всю Верину недвижимость, чтобы убедиться, что других копий рукописи нет. – И как вы поступили? – Тайком вынес рукопись, – улыбнулся Григ, – и отдал Вере. Джонни прочитал: – «Издатель Григ – активный поборник свободы слова, и, как он позднее сказал своему инструктору офицеру Тофте, его мучает совесть, что он донес на одного из авторов собственного издательства. Ввиду этого сотрудничество информатора с ПСН надлежит незамедлительно прекратить». – Сорок пять лет меня грызла совесть за несправедливость, причиненную Вере, – сказал Григ, глядя в окно. – А не лучше ли покончить с угрызениями и исправиться: взять рукопись и гарантировать, что на сей раз она будет напечатана? Так ведь, да, Григ? – Допустим, рукопись у меня, – сказал Григ. – Почему я должен отдать единственный существующий экземпляр «Морского кладбища» вам, чужаку? – Тут есть два ответа, – сказал Джонни. – Первый, естественно, таков: вряд ли издательству будет приятно, если в прессе напишут, что легендарный издатель Григ был стукачом, доносил спецслужбам на собственных авторов. Думаю, Педеру это не понравится. – Стукач, – фыркнул издатель. – Умирающего угрозами не запугать. Джонни долго не сводил глаз со старого издателя. – Думаю, вообще-то вы желали Вере Линн добра. Но струсили и до сих пор боитесь семейства Фалк, в особенности Улава. И на самом деле вы отдадите мне рукопись по той простой причине, что мы хотим одного и того же. Хотим обнародовать правду, как бы ни противился Улав. – Возможно, мы сойдемся где-то посередине, – сказал Григ. Сколь ни хрупким он выглядел, было очевидно, что инстинкт барышника у него в крови. – «Морское кладбище» состоит из двух частей. Спорные и оскорбительные утверждения, касающиеся поименно названных лиц, в частности Тура Фалка, можно подтвердить документами из частного архива «Ганзейской пароходной компании» в Бергене. Я готов отдать вам первую часть. Разумеется, в обмен на полное молчание об истории с ПСБ. Джонни не понравилось, что Григ диктует условия. – Вы съездите в Берген, в этот архив, – продолжал Григ, – и отыщете доказательства, что Вера пишет правду. Боюсь, без этих доказательств ее утверждения практически ничего не стоят. Если вы покажете мне доказательства, я сочту это знаком доброй воли. Тогда, и только тогда, вы сможете прочитать остальное. Чтобы высказаться публично, вам нужны обе части. Не говоря более ни слова, он встал, проковылял, опираясь на ходунки, к вмурованному в стену сейфу и вернулся с коричневым конвертом. – Вот оно, «Морское кладбище». Он протянул Джонни конверт. – Хорошенько храните вторую часть, – сказал Джонни.