Дом был красный, с белыми углами. Маленькие окошки и растяжка, соединявшая водосточный желоб со склоном, говорили о том, как этому месту достается от непогоды. Она постучала. Безрезультатно. – Алло? – На сей раз она постучала громче. Обошла вокруг дома. В окне на передней стене мелькнул силуэт. Она помахала рукой и постояла там, пока силуэт не возник снова. – Тут, черт побери, не туристический центр! – крикнул в приоткрытое окно женский голос. – Погодите! – сказала Саша. – Я пришла узнать, знакома ли вам дама, которая жила здесь в войну. Моя бабушка, Вера Линн. Из окна высунулась пожилая женщина. – Что вы сказали? Эльса Фосс была хрупкая женщина изрядно за семьдесят, все еще без морщин, с короткими седыми волосами. Она недоверчиво отворила Саше дверь; Саша вошла. Дом был чисто прибран, обставлен простой мебелью пятидесятых годов – с вязаными скатертями на столах, с тесной кухонькой, где стоял стародавний радиоприемник. Добродушная дневная радиопередача журчала в помещении. Судя по всему, Эльса жила одна. – Я пришла спросить о своей бабушке, – сказала Саша. Эльса предложила выпить кофе на кухне. – Извините за скромное угощение. Всю зиму я живу в Будё и вернулась сюда буквально только что. – Вы были на бабушкиных похоронах, – сказала Саша. Теперь она вспомнила лицо Эльсы. Она разговаривала с отцом и Хансом Фалком. – Конечно, была. Как же не пойти. И я бы солгала, если б сказала, что не думала, что однажды кто-нибудь приедет сюда. Саша кивнула, она уже чувствовала симпатию к этой женщине. Эльса встала, отнесла несколько тарелок в мойку. – Я надеялась, что приедете вы, а не ваш отец. – Почему? – Саша навострила уши, хотя догадывалась, каков будет ответ. Женщина сочувственно посмотрела на нее. – Мы закончили обмен вежливостями, да? Полагаю, вы приехали, так как выясняете, что случилось с вашей бабушкой? – Да, – ответила Саша, – совершенно верно. Эльса подлила кофе и начала рассказ. С Верой Линн она познакомилась в Осло осенью 69-го, в битком набитом зале Студенческого общества, на бурных дебатах, в которых участвовала и Вера. Эльса была студенткой, двадцати четырех лет от роду. От самих дебатов в памяти мало что сохранилось, но когда потом участники толпились в баре, Эльса набралась храбрости и подошла к Вере. Вообще-то она сама никогда не имела ни малейшего желания выделяться, вылезать вперед, но те, кто это умел, вызывали у нее восхищение, и дерзкий стиль Веры безгранично ее заворожил. Сделав книксен, Эльса объяснила, что она дочь сёрвогенской учительницы Йертруд Шульц и окружного врача Шульца из Москенеса. На миг Вера как бы остолбенела, а когда опомнилась, обняла ее и сказала: – Могу только поблагодарить твоих родителей за все. За все-все. Весь вечер они провели вдвоем. Под конец Вера начала рассказывать о рукописи, над которой работала. – Нам надо на север, – решительно сказала она. – Я пишу о местах, которые нам знакомы. – Новый детектив, да? – Нет, – ответила Вера. – Правдивая история. И многим она не понравится. Само собой, именно Вера устроила Эльсу на работу в «Издательство Григ». Не слишком престижно, обычная текучка и секретарские обязанности, но Эльса быстро и грамотно писала на машинке, так что ей поручали все более важную работу. Они часто виделись той осенью. Когда Эльса на Рождество поехала домой, у нее было с собой длинное, написанное от руки письмо Веры ее родителям. Что было в письме, Эльса так и не узнала, но перед Новым годом отец взял ее с собой в О. – Отец взял меня с собой в О, где в бедности росла Вера, и сказал, что надеется, что норвежское общество стало лучше и предоставляет молодежи больше возможностей, чем поколению Веры. Она была очень одаренная, сказал отец, с тех пор он никогда не встречал ребенка с такими уникальными способностями. Но и бед ей тоже досталось, добавил он, болезнь матери, да и отца она в жизни не видела. – А больше он ничего не говорил? – спросила Саша, едва сдерживая волнение. – Все смотрели на Веру снизу вверх, говорил отец, ведь она была очень смышленая и очаровательная. Но как раз поэтому следовало соблюдать осторожность. Мол, когда Вера говорит правду, мы думаем, она лжет, а когда лжет, мы ей верим. Я спросила, откуда он знает. И он ответил: «Знаю, потому что Вера жила у нас в войну, после крушения». Саша встала, отошла к окну. Ни единое слово Эльсы сомнений не вызывало, потому-то ей было так больно. Ведь здесь, на острове, с бескрайним океаном за окном, вырисовывалась другая история, совсем не та, какую рассказывал отец, а она послушно передавала дальше. Она вернулась за стол. – А потом в издательство явились полицейские. Эльса кивнула и продолжила рассказ: – Юхан Григ последние дни очень нервничал, понимал: что-то назревает. Но тем утром он спозаранку отвел меня в сторону и вручил Верину рукопись: «Ты самый проворный и лучший мой секретарь, перепиши это как можно скорее». Кроме того, он дал мне экземпляр «Графа Монте-Кристо» с тайником внутри и сказал, что в войну его отец прятал в нем и перевозил секретные документы. Копию я сделала, печатала как сумасшедшая. Когда через несколько часов ворвались полицейские, Григ отдал им оригинал, а новую копию я спрятала в «Графе». И прошла мимо них. «Граф Монте-Кристо», подумала Саша. Три поколения использовали его для перевозки информации. – Григ сказал, что рукопись вынес он сам. – Не хочу плохо говорить о Юхане Григе, с которым мне так повезло работать, – вежливо ответила Эльса. – Но он сказал неправду. – Господи Боже, – вырвалось у Саши. Эльса послала ей теплую улыбку. – Мне довелось работать со многими важными мужчинами, и я четко усвоила одно: они любят сочинять истории, где сами играют главную роль. Как бы то ни было, после случившегося мы с Верой обе страдали манией преследования, боялись, что служба безопасности придет и за нами. Куда спрятать рукопись? И Вера придумала хранить ее у судьи, как завещание. Да в некотором смысле это и было завещание. Гениальное решение. По закону забрать ее оттуда никто другой не мог, даже у полиции были бы проблемы, сделай она такую попытку. А если бы что-то случилось с Верой, если бы ее убили, то завещание, в форме «Морского кладбища», стало бы доступно. Саша думала о второй части, которую Джонни Берг хотел отдать ей, а она его прогнала. – Значит, вся рукопись хранилась у судьи? Впервые Эльса замялась. – Нет, – сказала она. – Там не было последней главы. Решающей. Ее она переслала мне. – Погодите, – перебила Саша. – Что-то больно сложно. Зачем ей помещать рукопись у судьи, а потом посылать последнюю главу вам? – Вообще-то ничего сложного, – спокойно сказала Эльса. – Вы читали рукопись, да? Речь идет о сотрудничестве Тура Фалка с немцами и о последствиях, к каким это привело после войны. Вот что Улав хотел остановить. Но подлинной тайны он так и не узнал. – При всем уважении, – сказала Саша. – В бабушкиной жизни вы были человеком периферийным. Зачем же ей делиться именно с вами тем, чего она никому не говорила? – Затем, что одна я знала, что произошло, – ответила Элса. – Просто по молодости лет не понимала этого. Саша не знала, чему верить. – Покажите мне, что там было, – скомандовала она. Эльса улыбнулась: – Я видела, как вы и Рут Мендельсон после похорон прошли в Верин домик. А я и Рут никогда не ладили. Увидев, что вы ушли из домика, я сама зашла туда и положила эпилог… – …в «Графа Монте-Кристо», – докончила Саша, схватившись за лоб. – Вера ведь знала, что те, кто найдут тайник, должны узнать о происшедшем в семидесятом. Иначе это будет просто книга, одна среди тысяч других. Но если знаешь, через что ей довелось пройти, искать будешь именно там. Больше я сейчас ничего не скажу. Поговорим, когда вы прочтете. Саша вышла на улицу. Ветер дул вовсю, камни скользкие. Нельзя оставить Джонни в стороне. Замёрзшими пальцами она написала СМС: Джонни, ты должен ответить, я на Лофотенах и знаю, что у тебя не хватает одной главы, но мне известно, где она. Хочешь вернуться вместе со мной? Собственно, она не рассчитывала на ответ, но в кармане тотчас зажужжало. Дж. Б. Впервые он дал о себе знать после того вечера; некоторое время Саша ковырялась с телефоном, шел дождь, капли падали на экран, она стерла их рукавом и наконец открыла сообщение: Приезжай к Ландегудскому маяку. Я готовлюсь спускаться к затонувшему судну, как и обещал. Там увидимся. Она остановилась, пытаясь извлечь из сообщения скрытое послание и смысл, но никакого подтекста не было. Хотя нет, он просил ее приехать. К Ландегудскому маяку. И он совершит погружение. Надо написать, что погружение подождет, только ведь это бессмысленно. Она снова зашла в дом. – Мне надо к Ландегудскому маяку. Мой друг спустится к «Принцессе Рагнхильд». Чтобы выяснить, подорвался ли пароход на мине или был взорван изнутри. – Это отдельная история, – сказала Эльса. – Но одного в рукописи нет. А это вопрос важный. Кто на самом деле был Вильгельм? – Как это?