Они стояли в коридоре. Лея ждала, пока сестра завяжет тяжелые черные ботинки и накинет на себя такого же цвета длинное пальто. – Ладно… – наконец разобравшись с верхней одеждой, резюмировала Ксюша, – еще увидимся. Теперь я хотя бы знаю, где ты живешь, – сказала она, не скрывая издевки. – Ой да иди ты, – Лея легонько ударила ее в плечо. Они по-доброму посмеялись и Ксюша вышла, помахав на прощание рукой и закрыв за собой дверь. Лея снова осталась одна. Прислушавшись к своим желаниям, она поняла, что хочет есть. «Хороший знак. Может, в моем случае и правда не все потеряно?» 4 Неизвестно, повлияло на Лею общество сестры или постоянные разговоры с Юрием (пару раз он даже навещал ее на выходных), но она все быстрее возвращалась к жизни. Прилив сил не был надуманным: Лея начала правильно распределять свое время, питаться не через силу, а по желанию и все реже думала о неблагоприятном исходе, в котором она до конца жизни вязала бы крючком и спицами, все дальше откладывая свои детские мечты и стремления. По ощущениям ее внутреннее преображение произошло меньше, чем за неделю, но на деле прошло два с половиной месяца со дня смерти Рамона. Как Лея и ожидала, его мать окончательно забросила попытки дозвониться до сына. Теперь о судьбе женщины оставалось только гадать, и Лея старалась поскорее забыть о ней, так и не сумев побороться с симпатией к ее образу, за много лет укрепившемуся в сознании Леи. Весна медленно подавала признаки жизни, будто никак не могла отойти от долгой спячки. Весь март прошел в дождях и грозах, и только к началу апреля солнце постепенно начало согревать уставшую от морозов землю. «Несмотря на серость и уныние, я чувствую себя… приемлемо», – она была бы рада подобрать лучшее слово для описания своего состояния, но и так оценивала себя слишком высоко. Перемены в Лее заметил и Юрий, и в одном из телефонных разговоров он сказал: – Потребовалось почти три месяца на то, чтобы услышать твой обычный голос. Теперь я могу спросить: «Какие у тебя планы на будущее?» – В смысле? – Лея лежала на диване и глядела в потолок. Она предполагала, о чем пойдет речь, но хотела, чтобы Юрий выразил свою мысль вслух. – Твоя работа, – уточнил он. – Работа? Хм… В последнее время я все чаще задумываюсь об этом. Мне скучно сидеть дома и делать одно и то же. Моему внутреннему ребенку не хватает действий, – понурым голосом ответила она. – И что ты надумала? – Появилась одна бредовая мысль по поводу твоего предложения стать частным детективом, – Лея сделала паузу, ожидая, что Юрий попросит ее продолжить. – Рассказывай, – в ту же секунду откликнулся парень. Сейчас он уже терялся в догадках, к чему же клонит Лея. – Рамон оставил мне записку. Я ее не читала целиком, но там идет речь о работниках того бюро, что-то типа досье. Я не знаю, с чего он вдруг решил так сделать. Зачем? Мысли о «Мортеме» стали посещать Лею около двух недель назад, когда вместо обычного запрета на обдумывание этой темы, она задалась вопросом: «почему же их все еще не раскрыли?». После смерти Рамона Лея была уверена, что ей никогда не понадобятся его записи и даже порывалась их выкинуть, но затем останавливала себя, потому что «любая память о Рамоне не подлежит утилизации». Теперь, когда Лея жила одна, она все чаще подвергала свою жизнь и действия анализу. Лея не чувствовала, что находится сейчас на своем месте. Ей просто хотелось больше адреналина, больше динамики, больше знакомств, а вязание могло обеспечить разве что знакомства, да и то ненадолго. Если бы Юрий не спросил первым, они бы все равно пришли к этому разговору, потому что сейчас Лею терзали сомнения. – Видимо, Рамон знал тебя лучше, чем ты сама, – с усмешкой ответил Юрий. Это был первый раз, когда друзья вернулись к теме бюро, но Юрий старался делать вид, будто ему уже все известно и его ничто не может удивить. – Поконкретнее, – Лея решила сменить положение тела и теперь сидела на диване, опершись спиной об стену. – Да ты же все понимаешь, разве нет? Лея задумалась. – На самом деле я была уверена, что он просто хотел меня отвлечь. Это странно, отвлекать меня тем местом, в котором его не стало, но, как бы это сказать… – Но твоя заинтересованность историей может перекрыть то, что там умер Рамон? – помог ей Юрий. – Да… Нет, даже не так. То, что там умер Рамон, заставляет меня туда пойти. Я зла на «Мортем», хоть в этом и нет смысла. Я просто хочу узнать… Черт, не могу сформулировать, что конкретно… Наверное… Нужно начать с имен, – почти шепотом, будто вынося приговор, сказала Лея после недолгой паузы. – Уже неплохо, – поддержал Юрий, который был готов ухватиться за любую идею подруги, только чтобы поднять ее дух. – Не верится в то, что мы сейчас с тобой серьезно это обсуждаем. Как-то глупо. – Почему же глупо? Кроме шуток, тема достаточно серьезная. Почему ты считаешь это глупостью? – Все подобные детские истории оказывались глупостью, я не верю, что и эта не окажется тоже. Я могу себе представить «Мортем», могу представить, как туда ходил Рамон, но представить, что именно там происходит, я почему-то не могу. Как будто это все еще нереально, все еще какая-то байка, – Лея говорила медленно, вдумчиво. Юрий задал ей хороший вопрос, на который она только сейчас смогла сформулировать вразумительный ответ. – Не это ли главное причина попробовать? – настаивал Юрий. Лея, будто вернувшись в реальность, спросила: – Почему ты так хочешь, чтобы я туда пошла? – Во-первых, я разделяю идею Рамона и тоже считаю, что тебе нужно на что-то отвлечься, во-вторых, я думаю, что это станет хорошим толчком в новую специальность… – Или в могилу, – с усмешкой перебила Лея. – Если ты так считаешь, то, конечно, лучше там не появляйся, – с непривычным строгим оттенком в голосе ответил Юрий. – Признай, что тебе просто сейчас любопытно. Я это сразу поняла, но ни в чем тебя не виню, – сказала Лея без обиды или желания поддеть друга. – Признаю, мне любопытно, но я не настолько хреновый друг, чтобы гнать тебя туда только ради удовлетворения своих хотелок. И Рамон таким не был. Наоборот, он хорошо тебя знал, иначе не стал бы писать нечто подобное. Если бы я не был твоим другом, то подумал бы, что он поступил дико, а так… Даже ход его мыслей улавливаю. – В итоге дикой здесь выгляжу только я, – с иронией заключила Лея. Юрий было попытался ее переубедить, но Лея явно дала понять, что сказала последнюю фразу не со зла и не собирается снова за что-то себя ругать. Друзья разговаривали еще минут десять, затем Лея положила телефон на диван и некоторое время сидела неподвижно. Настойчивый голос в голове убеждал, что планы насчет «Мортема» – детский сад, которым Лея решила побаловаться от безысходности, но тем не менее она встала, подошла к письменному столу и вытащила из верхнего ящика небольшой коричневый блокнот. За долгое время своей жизни корешок успел покрыться множеством складок, а изображенные на обложке цветы потускнели и практически стерлись. В детстве Лея записывала туда номера телефонов или дни рождения дорогих людей, но сейчас блокнот служил ей в качестве хранилища важных чеков или памятных открыток. Оттуда Лея достала сложенную вдвое записку и начала читать: «Долго думал, писать или нет, но я не знаю, как повернется твоя жизнь дальше, вдруг пригодится. Не буду подробно расписывать обо всех, кого видел, но выделю основные имена и то, что мне удалось узнать из личного общения, социальных сетей или в результате случайного стечения обстоятельств: Психотерапевты: Ричард. 32 года. Не женат. Был моим психотерапевтом, так что я с уверенностью могу его тебе порекомендовать. Достаточно мягкий человек, тебе будет легко найти с ним общий язык. Георг. 32 года. Женат. Лучший друг Ричарда. Состоит в браке с Агатой – девушкой за приемной стойкой. Никогда с ним не общался, да и не думаю, что он играет хоть какую-то роль в вопросах ритуальных услуг. Раиса. 45 лет. Не замужем. Работает дольше всех в «Мортеме». Не исключено, что знает больше других. Остальной персонал я даже не видел, а менеджеры не представляют никакого интереса. Начальство: Клариса. Примерно 43 года. Вдова. Занимается всеми бумагами ритуальных услуг. Она не основной владелец – это проверенная информация. На последних сеансах Ричард рассказал о том, как устраивался на работу. За это время ни разу не было упомянуто имя Кларисы, лишь пару раз он сказал: «этот человек» или «владелец». Кстати, говоря о самом бюро, они предпочитают название «Мортем», но, если речь идет о нелегальной стороне дел, используют словосочетание «ритуальные услуги». Имена управляющих мне так и не удалось узнать, но на официальном сайте упоминалось имя Евгений Емельянов. Он руководит похоронным бюро. Как-то раз он позвонил Кларисе, когда я договаривался с ней о новом визите к Ричарду. Она никогда не отвечала на личный мобильный в присутствии посторонних. Стало быть, их что-то связывает. Я прикрепил для тебя основные соцсети всех, кого только смог найти. Может, пригодится, я не просматривал детально. Понимаю – негусто, но хотя бы что-то» «Ладно, посмотрим», – подумала Лея, до конца не понимая, на что смотреть и под каким углом. В первую очередь она решила взяться за социальные сети и стороннюю информацию обо всех людях, упомянутых в записке, но не нашла ничего нового, что не уточнил бы уже Рамон. Лея знала несколько сайтов, на которых можно посмотреть выпуски старых газет с упоминанием нужного места. Там она тоже не нашла ничего, кроме рекламы «Мортема» и старого номера телефона организации. Дальше Лея взялась за сайты, где обсуждали конспирологические теории по поводу случая в 2014 году. Ничего. Если кто-то и подозревал «Мортем», то только вместе с остальными похоронными бюро. «Либо кто-то подчищает информацию, либо люди действительно тычут пальцем в небо и не попадают», – подумала Лея, чувствуя, что находится в не самой лучшей позиции. Она не могла построить догадок или каких-то логических связей. «Мортем» казался густой паутиной, чьи нити будто не соприкасаются вообще и мастерски обходят друг друга. Лея оставила в стороне социальную сторону вопроса и перешла к материальной. Прочитав несколько статей об эвтаназии, она представила, каким образом можно поставлять препарат в таких количествах, чтобы человека ни в чем не заподозрили? Наиболее приемлемым ей показался вариант с корабельной контрабандой. В теории он казался более-менее безопасным, но, что важнее, был выгодным с точки зрения нелегального импорта. Лея не стала заострять внимание на данном вопросе и задумалась над другим – что делать с телами? Первая мысль – сотрудничество с моргом либо, в идеале, частный морг, но «Мортем» мог делать расчет и на густоту населения города, где пропавшие без вести люди – это ничтожное число, пропажу заметят только близкие. «Нет, – думала Лея, – не верю, что они упустили бы такой момент». Чем дальше она углублялась в механизм ритуальных услуг, тем яснее понимала – если все происходит в таких крупных масштабах, то «Мортем» точно кто-то покрывает, может, даже несколько человек. У Леи возникало все больше вопросов. «При таком раскладе неважно, каким образом поступает препарат и что делают с телами, но, конечно, минимальная вероятность на сохранение полной анонимности все-таки есть. В любом случае, не проще ли тогда разрешить эвтаназию и сделать открытым то, о чем и так много кто знает? Хотя «Мортем» – элитное заведение «для своих», а люди доверяют элитным заведениям. Делать что-то публичным не выгодно никому». Еще раз обдумав все немногочисленные полученные знания, Лея прикинула, что есть у нее сейчас: возможность пойти туда, имена и… Все. Пустота. Неизвестность. «Дело ритуальных услуг» – как нарекла его Лея (еще с университета у нее вошло в привычку давать делам названия) – захлестнуло ее с первой минуты поисков. Она не хотела упускать момент, потому что охладевала ко всему так же быстро, как и увлекалась. «Я пойду туда завтра! Точно, пойду завтра… – подумала она сначала с возбуждением, а потом с ужасом. – Я больная на голову. Я не должна хотеть туда идти, не должна появляться рядом, изучать «Мортем», но… Рамон хотел этого. И я этого хочу. Хочу ради него. Да. Ради него…» – неясно, старалась ли она этим успокоить себя или действительно думала именно так, но, когда Лея пришла к такому выводу, ее желание посетить «Мортем» только укрепилось. Новые мысли и события сначала отняли у Леи всякое желание взяться за пряжу, но затем совесть, которая годами мучила ее по разным поводам, напомнила о незаконченном заказе, который терпеливо ждал своего завершения, поэтому Лея взяла себя в руки, села на пол и приступила к работе.