– Ивлин, клятвенно обещаю вам, что это дело будет вестись под моим личным контролем, – сказал Джордан, увлекая ее к дивану и подсаживаясь к ней. – Мы привлечем к расследованию все наши силы, чего бы это ни стоило. Он снова попытался взять ее за руку, но она гневно его отстранила. – По крайней мере у этого офицера хватает ума рассматривать все гипотезы, – заявила миссис Уитли, снова указывая на меня. – Почему не он возглавляет расследование? – Служба безопасности колледжа не имеет полномочий расследовать уголовные преступления, – сказал Джордан. – Но я поручу офицеру Кантреллу поддерживать связь со следственной бригадой. – Я не допущу, чтобы смерть Денниса засунули на полку, и неважно, кому придутся не по душе последствия! – с жаром произнесла миссис Уитли, поднимаясь с дивана. – Эта женщина даже не позволила мне взглянуть на мужа! Пожалуйста, распорядитесь, чтобы меня немедленно отвезли к коронеру. – Разумеется, – ответил Джордан, поспешно направляясь к письменному столу. Мне хотелось надеяться – ради Лэнгфорда, – что спасательная команда гротонской пожарной части уже нашла голову Уитли. После того как Джордан позвонил коронеру и договорился о приезде Ивлин Уитли, его секретарша проводила ее на стоянку. – Ну и дела, твою мать! – пробормотал президент, когда она ушла. – Поскольку, судя по всему, общим знаменателем являются Уитли и его деньги, я собираюсь распутать обе ниточки и посмотреть, куда они приведут. Помимо жены, у Уитли на этой встрече были друзья, которые могли видеть его в последние часы перед смертью? – Не знаю. На эти выходные он остановился в общежитии, в котором жил во время учебы, – сказал Джордан. – Возможно, сюда приехал и кто-нибудь из его однокурсников. – И еще, предупреждаю: этой историей занимается одна журналистка. Ее зовут Лорен Кеннистон, и она работает в «Гротон джорнал». Идя сюда, я застал ее подслушивающей у кабинета Морго. – Я ее знаю, – сказал Джордан. – Выросла здесь, училась в Принстоне; судя по всему, у нее была многообещающая работа искусствоведа в Нью-Йорке, но она все бросила и вернулась домой. – Она бросила огни большого города и приехала сюда, чтобы освещать слеты местных бойскаутов? – Я что-то припоминаю насчет неприятностей в семье… – Тебе нужно позвонить капитану Морго, – напомнил я. Сняв трубку, Джордан набрал номер. – Джанет, – начал он, – нам необходимо пересмотреть отстранение Кантрелла от дел… Даже в противоположном углу кабинета я услышал ее крик. Наверное, он был слышен даже в Баффало. Глава 6 Я выходил из здания, когда на стоянку свернул зеленый «Вольво» Джордана. За рулем мог находиться только один человек. Я занял позицию за колоннадой, соединяющей административное здание с расположенным рядом художественным центром, чтобы наблюдать за Блэр. Увидев, как она быстро вошла в здание, я ощутил в мозгу знакомый электрический разряд, разом спаливший все микросхемы. За те годы, что мы прожили отдельно друг от друга, она лишь стала еще красивее. Раньше ее пышная темно-русая грива доставала чуть ли не до талии. Теперь волосы, обрамляющие лицо подобно диадеме, были только до плеч; они ритмично раскачивались из стороны в сторону в такт ее шагам. Блэр была в кремовом платье с надетым поверх кардиганом. Прежде чем она скрылась в здании, я успел разглядеть на ее лице решительное выражение, то самое, которое говорило: «Я хочу изменить весь мир». Я был потрясен тем, какое мощное воздействие Блэр по-прежнему оказывала на меня. После возвращения в Гротон я видел ее всего один раз, издалека, но чувство было в точности таким же. Я оказался к нему не готов. Играя в футбол, я научился внутренне собираться, увидев бегущего на меня массивного защитника. Это же больше напоминало те случаи, когда на меня нападали сзади, совершенно неожиданно выводя из игры и укладывая на траву. Возвращаясь к зданию службы безопасности, я вспоминал нашу последнюю встречу, когда еще верил, что мы с Блэр пойдем вместе до самого конца. Тогда я в который раз снова предложил ей выйти за меня замуж, но она опять ответила, что лучше подождать. Я был в пятидневном увольнении перед отправкой в Афганистан, и часть времени мы провели в небольшой гостинице в Саратога-Спрингс. Мы только что занимались любовью и теперь лежали вместе в большой кровати под балдахином. Я считал, что в нашей интимной близости есть что-то правильное: первоначальная дикая необузданность переросла в стремление познать тайны друг друга, желание давать и получать удовольствие до тех пор, пока мы оба не будем полностью удовлетворены. Я наслаждался телом Блэр, а она, вне всякого сомнения, доказывала, что наслаждается моим. В то последнее утро мы завтракали, сев за стол прямо из кровати. – Джейк, я просто обожаю это ощущение внутренней силы в тебе, физическую мощь, – сказала Блэр. – Твоя сила… она опьяняет. Да… это то самое слово. Я уже собирался ее поблагодарить, когда она добавила: – Но я не могу поверить в то, что мужчина, способный любить меня так, как любил меня ты этой ночью, может убить другое человеческое существо. – Террористы убили три тысячи американцев, Блэр, – с искренним убеждением возразил я. – Мы ведем с ними войну. Я обучен воевать и убивать врагов. А они уж точно будут пытаться убить меня. Я написал дипломную работу по теории справедливых войн, в поддержку которой выступали такие философы, как Цицерон и Фома Аквинский, считавшие войну страшным злом, но признававшие, что иногда она бывает необходима. Я начал объяснять, что война в Афганистане удовлетворяет этим критериям. – А что насчет невинных людей, которые окажутся под перекрестным огнем? – спросила Блэр. – В войне гибнут невинные, – сказал я. – Это мерзкая штука. – Тогда почему ты должен этим заниматься? Я ничего не ответил. Оглядываясь назад, я вижу, что ответа у меня не было. Блэр переменила тему. Первые ее письма были полны подробных воодушевленных рассказов обо всем, что она видела и делала. Блэр устроилась на работу в некоммерческую организацию, занимавшуюся умственно отсталыми детьми. Она красочно описывала то, что один ребенок вопреки всему выучил алфавит. Вначале были также и бессовестные любовные письма, интимные и непристойные. Другие письма были полны негодования. Блэр писала, что, за исключением близких родственников военнослужащих, никому нет никакого дела до войны; нет ощущения общей жертвы, которую необходимо принести во имя всех американцев. В ответ я писал про то, какие замечательные люди служат вместе со мной, и про то, что мы сражаемся за правое дело. Я все еще находился в Афганистане, когда Блэр написала о том, что переходит на другую работу. Это была программа юридической помощи социально не защищенному населению, которую начал в Детройте Джордан Лэнгфорд после окончания юридического факультета Йельского университета. Блэр услышала о его работе от наших общих знакомых и написала ему. Он пригласил ее приехать. Вскоре после этого письма от нее перестали приходить… Когда я подошел к зданию службы безопасности колледжа, мне навстречу устремился сплошной поток бывших выпускников Сент-Эндрюс. В дежурной комнате было пусто, как и в отгороженном проволочной сеткой отделении для задержанных. По-видимому, адвокат в костюме для гольфа добился освобождения подростков, которых я здесь видел. Сев за стол в свой закуток, я позвонил Фреду Беку, владельцу эвакуатора, которого приглашали в студенческий городок для перемещения неправильно припаркованных машин. Когда он ответил, я попросил отвезти свой пикап к таверне «Фолл-Крик». Фред тоже был там завсегдатаем. – Я так и знал, Джейк, что ты попросишь меня об этом, – ответил он. – Твоя машина уже там, на стоянке перед «Крикером». Я встал, собираясь уходить. В дверях стояла капитан Морго. – Значит, вы считаете, что у вас на руках козырной туз, – резким тоном произнесла она. – Что ж, предупреждаю, ваш туз скоро будет бит. – Почему у вас всегда такой жалкий вид? – спросил я. – Я вас презираю, – сказала она. – Я стараюсь избавиться от вас с того самого дня, как вы здесь появились. – Почему? – Вы уже опозорили военную форму в Афганистане, Кантрелл. После чего возомнили, что можете спокойно заявиться сюда, поскольку вы большой футбольный герой и приятель президента колледжа. – Похоже, вам обо мне все известно. – Вас выставили из армии. Этим все сказано. Я вижу у вас в глазах гниль. Не было никакого смысла излагать свою версию случившегося. Капитан Морго уже составила свое мнение. Как и многие другие. – Да, этим все сказано. – Я из кожи лезла вон, чтобы добиться положения в правоохранительных органах, – продолжала она. – Мне приходилось быть крепче мужчин, чтобы доказать свою способность добиться успеха в мужской профессии. И вот теперь вы отравляете мою службу. Я даже не потрудился ответить. Положив руку на рукоятку «Глока-17», капитан Морго сказала: – Президент Лэнгфорд попросил временно прикомандировать вас к управлению шерифа, пока будет продолжаться расследование самоубийства Денниса Уитли. Шериф Дикки проведет допрос родственников и друзей покойного в общежитии «Тау-Эпсилон-Ро» сегодня в четырнадцать ноль-ноль. – Буду там, – сказал я. – Лично мне наплевать на то, чем вы будете заниматься, – сказала капитан Морго. – Для меня вы по-прежнему остаетесь отстраненным от дел. Соответственно у вас нет никаких прав в распределении дежурств, и вам запрещается носить форму нашего подразделения. Я не желаю видеть вас здесь, это понятно? Я не смог сдержать улыбку. – Смейтесь сколько душе угодно, – сказала она. – Ваше время скоро придет. Не далее как сегодня утром я получила жалобу от влиятельного выпускника колледжа, заявившего, что вы отобрали у него видеокамеру, а затем угрожали физическим насилием. Я настоятельно посоветовала ему предъявить вам обвинение в совершении уголовного преступления. Я ничего не ответил, и капитан Морго, развернувшись, вышла в коридор, топая тяжелыми ботинками по полированному паркету. В раздевалке я переоделся в джинсы, рабочую рубашку и старые кроссовки. Выйдя через запасный выход, я направился по студенческому городку. Подобно покойному супругу миссис Уитли, я оказался на конце короткой веревки. Единственное отличие заключалось в том, что моя голова оставалась на плечах. Однако в данный момент это было даже к худшему. Не было еще и одиннадцати часов, а я уже чувствовал себя полностью истощенным. Я понятия не имел, с чего начинать. Самая дельная мысль, какая пришла мне в голову, заключалась в том, чтобы вернуться к себе, лечь в кровать и подзарядить свои аккумуляторы, но я понимал, что это никак не поможет делу. В конце концов я решил прочистить свой затуманенный мозг чашкой черного кофе. Пройдя мимо старых учебных корпусов, я приближался к мосту, когда у меня вдруг возникло ощущение, будто за мной следят. Называйте это шестым чувством, но было время, когда я действительно обладал таковым, и всегда оно пробуждалось знакомым покалыванием кожи на затылке. Остановившись, я обернулся. Никого. Еще одно утерянное качество.