Я развернул листок. Слова были выведены красными чернилами; почерк соответствовал тому, что был на конверте. На первый взгляд казалось, что это писал человек, восстанавливающийся после серьезного инсульта. Строчки были неровные, корявые: «Алисия, если хочешь избежать публичного позора, который станет следствием этого грязного эпизода, выплати нам пять миллионов долларов в соответствии с инструкциями, которые найдешь в этом конверте. Если не сделаешь это к пяти часам в воскресенье, копии фильма отправятся во все новостные агентства страны». – Все это выглядит так буднично, черт побери, – озадаченно произнес Джордан. – Словно напоминание от коллекторского агентства. – Почему завтра до пяти часов? – спросил я. – Не имею ни малейшего понятия. – Это же накануне совещания, на котором ты должен объявить о пожертвовании Уитли, – сказал я. – Вполне возможно, его смерть и этот шантаж связаны между собой. Если найти ответ на одно, может быть, это даст ответ и на другое. – Но времени так мало, – заметил Джордан. – Никто не пытался связаться с тобой после того, как ты получил эту запись? – Я даже не представляю, что будет дальше. – Он покачал головой. – В инструкции указан счет в банке на Каймановых островах, на который я должен перевести деньги. – Возможно, шантажисты не собираются больше связываться с тобой, если ты решишь им заплатить. – Прямые контакты увеличивают риск попасться. – У меня нет пяти миллионов долларов. – У тебя есть пятьдесят миллионов. – Они не мои. – Похоже, шантажистам известно про эти деньги. Если так, удивительно, что они не потребовали больше. – Эти деньги я не трону. Если ты не сможешь остановить тех, кто стоит за этим, на собрании попечителей я подам в отставку. Я оставил эти слова без комментариев. – Послушай, Джордан, ты ведь даже не трахал этих женщин. Потерпевших нет; не вызывает сомнений, что это акт двух взрослых людей по обоюдному согласию. Черт возьми… мы живем в Народной Республике Гротон. Здесь отмечают месяц «гей-прель». В этом городе языческих жрецов и тех, кто верит в НЛО, наверное, больше, чем баптистов. Такой свободы взглядов не найдешь больше во всей стране. Никому нет никакого дела до того, чем ты занимаешься в своей спальне и своем сарае. – Джейк, неужели ты не понимаешь? – Джордан печально покачал головой. – Это же разобьет мою карьеру. Я стану всеобщим посмешищем. И это положит конец моему браку с Блэр. Я кивнул. – Я так понимаю, с Блэр у тебя больше не ладится… – В моем голосе прозвучала горечь. Несомненно, от Джордана не укрылся мой тон. – Блэр – это лучшее, что было в моей жизни… тут не может быть никаких вопросов, Джейк. Наверное, ты не поймешь… но это… эти связи… тут дело не в сексуальном удовлетворении. – Неужели? – Это… запретный плод… возбуждение… зловещий театр ужасов… и возможность доставить другому человеку наслаждение. Лэнгфорд был прав. Я ничего не понимал. Должно быть, он прочел это у меня в глазах. – Но это правда. Я получал удовольствие от сознания опасности. – Почему, Джордан? – Я много думал над этим. – Он неприятно усмехнулся. – Быть может, все дело в том, что я рос единственным мальчиком в семье с властной матерью и пятью сестрами. Кто знает, черт возьми… Такие вещи не обсуждают со своим психотерапевтом. – Возможно, следовало бы. – Теперь уже слишком поздно. – Необязательно, – возразил я. – Блэр знает? – Господи, нет. И это самое главное. Я не хочу делать ей больно. Я лучше подам в отставку, чтобы она ничего не узнала. – Она может узнать в любом случае. – Это нас уничтожит, – убито сказал Джордан. Мысленно представив себе, как Блэр смотрит эту запись, я кивнул, соглашаясь с ним. – Да. И ты прав еще в одном. Стервятники-журналисты алчно набросятся на эту историю. Бывшая футбольная звезда, ставшая президентом колледжа, будущий кандидат на пост сенатора – предпочитает шелковое женское нижнее белье. Те два-три дня, пока они не возьмут на прицел новую жертву, ты будешь круглосуточно сиять во всех выпусках новостей бульварных телеканалов. Джордан поежился. – Ты мне поможешь? – Как насчет той девушки, с которой тебя засняли? – спросил я. – Она может быть причастна к шантажу? – Она невинный ребенок… кажется, с Бали, едва говорит по-английски. – Он покачал головой. – Я встречался с ней всего дважды. Никто из тех девушек, с кем я встречаюсь, не знает наперед, когда я обращусь в агентство. Я звоню туда, и мне присылают одну из свободных девушек. – Что насчет агентства? – Я там никогда не бывал. Все общение происходит по телефону, и голоса обычно разные. Там никто понятия не имеет, кто я такой. И я всегда расплачиваюсь наличными. – Как часто тебе бывают нужны эти… похождения? – Один раз в месяц… иногда два, – сказал Джордан. – Обыкновенно желание возникает внезапно… когда мне требуется снять стресс от работы. У меня мелькнула мысль, почему он не может расслабиться с помощью упаковки пива или стакана виски, как все мы. – Что насчет мотеля? – спросил я. – Называется «Страна чудес». Это милях в сорока отсюда… недалеко от автострады… у съезда, где большая стоянка дальнобойщиков. Там… э… сдают номера с почасовой оплатой. У меня в голове лихорадочно метались противоречивые чувства. Какая-то моя часть хотела уничтожить Джордана и, возможно, вернуть Блэр назад после того, как он будет публично сожжен на костре. Но в то же время мне было его жаль. В конце концов я скрепя сердце решил дать шанс своим светлым ангелам. – Начну с агентства, – сказал я. – Как звали ту девушку? – Зачем тебе это нужно? – А что, по-твоему, я должен сделать, Джордан, – взмахнуть волшебной палочкой? – спросил я. – Мне больше не от чего отталкиваться. Единственное, что приходит на ум, это задавать вопросы всем, кто может быть причастен. Надеюсь, если я задам достаточно много вопросов, что-нибудь встанет на место. Мне нужны телефоны агентства, поставляющего шлюх, и мотеля. – Девушку зовут Лейла, – пробормотал Джордан, нажимая кнопки на телефоне. – И она не шлюха. – Хорошо. Она не шлюха. В каком номере ты останавливался в последний раз? – В десятом, – сказал Лэнгфорд, записывая номера телефонов на листке бумаги и протягивая его мне. – Времени у тебя только до завтра, – добавил он, словно в первый раз я его не услышал. – Если тебя ждет страйк-аут[16], я подам прошение об отставке и буду молить Бога о том, чтобы шантажисты не выполнили свою угрозу. – Точно… молись. Я буду действовать как полномочный представитель службы безопасности колледжа? – спросил я. Джордан кивнул. – Как можно более деликатно. – Тебе нужно решить с Морго вопрос с моим отстранением от дел. – Предоставь это мне, – сказал Джордан, снимая трубку. Одарив меня одной из тех обаятельных улыбок, от которых на протяжении многих лет таяли женские сердца, он добавил: – Спасибо, Джейк. Я направился к двери, но тут в приемной послышались крики. Дверь распахнулась, и в кабинет ворвалась женщина. Я тотчас же ее узнал, даже без соломенной шляпы. Это была Ивлин Уитли. Ее взгляд сразу же застыл на Джордане, по-прежнему стоявшем перед Бенджамином Франклином. – Здравствуйте, Ивлин! – сказал тот, когда она к нему подошла. – Я все утро оставлял для вас сообщения. Такая ужасная трагедия… – Вы немедленно должны что-нибудь сделать! – с вызовом произнесла Уитли. – Деннис погиб, а здесь никто не собирается и палец о палец ударить, черт побери! – Мы делаем все, что в наших силах, – сказал Джордан, протягивая ей руку. – Мне кажется, вы стараетесь все замять! – воскликнула она, не обращая внимания на протянутую руку. Обернувшись, Уитли увидела меня за открытой дверью. Широко раскрыв глаза, она указала на меня. – Вот этот офицер предположил, что Деннис, возможно, был убит. Но когда он высказал свои подозрения этой безмозглой стерве, возглавляющей службу безопасности колледжа, та прямо у меня на глазах отстранила его от дел. Что здесь происходит? Вместо ответа Джордан молча посмотрел на меня. Очевидно, наш предыдущий разговор не предназначался для посторонних ушей. – Точно не знаю, – наконец сказал я. – Но мне кажется, что ваш муж находился на мосту не один.