– Полагаю, нам следует как можно быстрее переправить мистера Палмера в безопасное место, – сказал я. – За ним охотится очень… – Я все сказал. Шериф хочет, чтобы он оставался здесь, – повторил Дэррил Дикки таким словом, словно зачитывал императорский манифест. Впрочем, формально так оно и было. Как только Хойт Палмер был официально объявлен в розыск, шериф номинально возглавил расследование. Я больше не стал ничего говорить. – Так в чем у него проблема? – спросил Дэррил Дикки, глядя на судорожно всхлипывающего Палмера. Я объяснил. – И человек, убивший двух его друзей, – бывший десантник, – добавил я. – Вероятно, он прошел специальную подготовку. На вашем месте я не стал бы дожидаться шерифа здесь. Самодовольно усмехнувшись, полицейский сказал: – Сынок, я начал ходить на охоту, когда мне было пять лет от роду. Я знаю, как выслеживать диких зверей, так что можешь не беспокоиться. – Повернувшись к негру, он сказал: – Марлон, ты спускаешься вниз и охраняешь дверь. Это единственный путь наверх. Я останусь здесь. Отведя Кена в сторону, я сказал ему ни в коем случае не оставлять Палмера одного до тех пор, пока его не доставят или в полицейский участок, или в здание службы безопасности колледжа. – Не беспокойся, Джейк, – заверил меня он. Когда я спустился по железной лестнице, внизу меня ждала Ивлин Уитли. Молодой чернокожий полицейский стоял рядом с ней у массивной дубовой двери. Преодолевая силу ветра, он открыл ее, выпуская нас. Я услышал, как дверь за нами захлопнулась. Я забыл погасить фары своего пикапа, и подсевший аккумулятор едва провернул стартер, но двигатель все-таки завелся. Включив первую передачу, я в который раз направился через терзаемый непогодой студенческий городок. За всю дорогу обратно Ивлин Уитли не сказала ни слова. Когда мы наконец заехали под навес перед общежитием, в котором жил ее муж, она не предприняла никаких движений выйти из машины. Почти целую минуту молча сидела, уставившись на дождь. – Выслушав его, я чувствую… бессильную ярость, – наконец тихо проговорила миссис Уитли. – А Деннис… он… он… – Ваш муж всю свою жизнь стремился искупить вину, – перебил ее я. – Постарайтесь не забывать об этом. Наверное, сознание того, что сотворил ее муж вместе с Масси и Палмером, частично освободило ее от обета, данного на всю жизнь. – Я больше никогда не вернусь сюда, – решительно произнесла женщина. Обойдя вокруг машины, я открыл правую переднюю дверь. Ивлин Уитли вышла, и я проводил взглядом, как она прошла к входу и скрылась внутри. Глава 24 Если верить моим часам, времени было уже почти половина второго. Интересно, пытались ли связаться со мной Бобби Девейн или Брайан Раццано. Включив рацию, я связался с диспетчерской, чтобы узнать, не было ли для меня каких-либо сообщений. Дежурившая Карлин ответила, что мне никто не звонил. Когда я свернул к стоянке перед зданием полиции, прямо перед лобовым стеклом пролетел кусок деревянной обшивки, так, словно это был лист бумаги. Не успел я выйти из машины, как со мной связалась Карлин и сказала, что до меня пытается дозвониться какой-то военный из Вашингтона. Я попросил переключить его на рацию. Это был Майк Эндрюс. – В общем, я разыскал твоего типа, – сказал он. – Это оказалось совсем не так сложно, как я думал. Он не был штабной крысой, Джейк. Этот парень вдоволь понюхал пороха, хотя впоследствии в Вашингтоне под присмотром всемогущего начальства не добился особых успехов. Полагаю, ему не понравилось лизать задницы. В общем, он дошел только до командования бригадой, после чего его выпроводили в отставку. Значит, Тейлор все-таки получил звезду на погоны. Он стал бригадным генералом. – По словам одного старшего сержанта в отставке, которому я доверяю, Фрэнк Тейлор был лучшим командиром батальона за всю войну во Вьетнаме. – Он служил в Сто первой дивизии? – Точно… он командовал ротой, когда Сто первая освобождала Хюэ после Новогоднего наступления. Получил «Серебряную звезду» на Ароматной реке… а потом еще одну под Плейку[34]. – В каком полку он был? – спросил я. Я услышал, как Майк листает личное дело. – Пятьсот втором. Значит, Бен Массенгейл был не так уж и пьян. Он запомнил все правильно. – Майк, теперь за тобой осталось всего шестнадцать одолжений, – сказал я. – Когда в следующий раз будешь в Вашингтоне, ты угощаешь меня обедом в «Палме», – ответил Майк. – Я закажу отборные ребрышки весом двадцать четыре унции. – Обещаю, – заверил его я, оканчивая разговор. «Так где же ты сейчас, генерал Тейлор?» – подумал я. Дежурная комната была битком набита народом. Пройдя через заднюю дверь, я направился прямиком к медсестре «Скорой помощи», сидевшей на койке в коридоре. Выглядела она такой же усталой и измученной, каким чувствовал себя я. Я попросил ее пройти с аптечкой первой помощи ко мне в закуток. Сняв ветровку, задрал окровавленную рубашку и попросил медсестру заново перебинтовать раны. – Лейкопластырь! – рассмеялась та. Подцепив край пластыря, она осторожно оторвала концы от полотенца, которое я использовал в качестве перевязочного средства. Входная и выходная раны стали похожи на сморщенные рты двух форелей. – Это похоже на огнестрельное ранение, – заметила медсестра, поднимая на меня взгляд. – Я напоролся на латунную трубку. Просто обработайте рану. С сомнением посмотрев на меня, она обработала раны антисептиком и наложила новые повязки. Я не сомневался в том, что генерал Тейлор находился в радиусе нескольких сотен ярдов от того места, где я сейчас сидел. Он не собирался уходить. У него оставалось еще одно недоделанное дело. Я постарался поставить себя на место Тейлора. Вот он пару дней назад впервые приехал в Сент-Эндрюс. Скорее всего, до этого он ни разу не бывал в студенческом городке. С большой вероятностью проходил службу тридцать лет назад где-нибудь далеко за пределами Соединенных Штатов. Его сын пробыл здесь всего пять месяцев. Я задумался над тем, где остановился бы в незнакомом городе, в котором столько лет назад оборвалась жизнь моего сына. Наверное, поселился бы там же, где жил мой сын, когда учился в колледже. Последнее место, где он жил перед своей смертью… Как раз в этот момент к нам заглянула капитан Морго и увидела повязки у меня на боку. – Джейк, насколько все это серьезно? – Бывало и похуже, – пробормотал я, надевая ветровку, чтобы скрыть бинты. Не дав ей возможности спросить, что со мной произошло, я изложил детали своего разговора с Хойтом Палмером. Рассказав о генерале Тейлоре, вдруг вспомнил, что, по словам Палмера, именно ему поручили навестить Крейтона Тейлора и сообщить ему о том, что его принимают кандидатом в студенческое братство. – Вы не могли бы связаться по рации с Кеном и попросить его узнать у Палмера, где жил Крейтон Тейлор, когда он его навещал? – спросил я. Пока капитан Морго пыталась вызвать Кена, я сбегал в туалет и с наслаждением отлил. Когда я вернулся в дежурную, она все еще не могла с ним связаться. После еще одной безуспешной попытки капитан Морго сказала: – Наверное, у него что-то с рацией. Он не отвечает. Я снова позвонил Лорен Кеннистон. – В заметке в «Джорнал» не упоминается, где Крейтон Тейлор жил, когда учился на первом курсе? – спросил я. – Сейчас проверю, – сказала она. – Выпейте вот это, – приказала капитан Морго, протягивая мне большой пластиковый стаканчик, который только что принесла из буфета. Я отпил глоток. Это было густое какао на молоке. Ничего более восхитительного я в жизни не пробовал. Я допивал какао, когда Лорен перезвонила мне. – Последним его почтовым адресом было дом триста двадцать шесть по Хайленд-драйв. Хайленд-драйв – это первая поперечная улица после автомобильного моста. Она ведет вниз к таверне «Фолл-Крик». Номера домов я не знал, но здесь многие сдают комнаты студентам. Капитан Морго сказала, что отвезет меня туда на своей машине. Дождь наконец начал утихать. Ветер также был уже не таким свирепым, и все-таки под натиском особенно сильных порывов деревья раскачивались как сумасшедшие. Мы как раз проезжали по мосту через ущелье, когда капитану Морго позвонили на сотовый. Она молча слушала почти целую минуту, после чего сказала: – Оставайся на месте, я тебе перезвоню. – И, повернувшись ко мне, сказала: – Это был Кен Макриди. Хойт Палмер мертв. Глава 25 Я смог бы предотвратить смерть Палмера, если бы более настойчиво требовал, чтобы его перевели с колокольни в более надежное место. Но, возможно, подсознательно я не хотел этого.