– Что, козел, хочешь ко мне подмазаться? – грубо ответил черноволосый. Я направился в свой отгороженный пластиком закуток в углу. Не успел я сесть за стол, как появилась Карлин, идущая прямиком к кофеварке у противоположной стены. Она то и дело искоса поглядывала на меня. – Работаешь сверхурочно? – спросил я, стараясь помириться с ней после нашего предыдущего разговора. Пропустив мои слова мимо ушей, Карлин налила чашку кофе без кофеина, добавила три ложки сахара и ушла так же, как пришла. В этот момент распахнулась дверь заднего входа, и в дежурное помещение вошел грузный мужчина в оранжевой тенниске и оранжевых спортивных брюках. Мельком взглянув на подростков за сеткой, подошел ко мне. – Офицер Кантрелл, – прочитал он мою фамилию на бирке. – Кажется, мы незнакомы. Ему было лет шестьдесят; налитые кровью глаза, толстый красный нос. Красные пятна на обнаженных руках красноречиво указывали на проблемы с печенью. – Прошу прощения, но это помещение закрыто для посторонних, – сказал я. – Вход для посетителей с противоположной стороны. – Я не посторонний, – сказал мужчина. – Я – Роджер Маркэм. Почему бы вам не сбегать в кабинет к Джанет Морго и не сказать ей, что я приехал к своим клиентам? Очевидно, он полагал, что его имя произведет на меня впечатление. – Почему бы вам просто не обратиться в службу «Федерал экспресс»? – предложил я. – Вас доставят на место в считаные часы. Черноволосый мальчишка за сеткой громко фыркнул. – Я позабочусь о том, чтобы капитан Морго узнала о вашем вызывающем поведении, – пригрозил Роджер Маркэм перед тем, как направиться дальше по коридору. В дежурной зазвонил телефон. – Кантрелл, – ответил я. – Это Джим Дилл из пожарной части Гротона, – сказал голос. – Я по поводу того «пять-девять»… наша команда два часа работала в конце порогов. – Вы нашли голову? – спросил я. – Никак нет… но мы нашли его бейсболку. – Это уже хоть что-то. – Мы готовим водолаза к погружению в озеро, – добавил Джим Дилл. – А примерно через час группа добровольцев обследует мелководье у устья ручья. – Какая награда ждет счастливчика, который найдет голову? – Расставание с завтраком, – ответил он. – Спасибо за информацию. У меня гудела голова, поэтому я подошел к кофеварке, налил себе кружку кофе и, вернувшись в свой закуток, принялся за утреннюю газету. На первой полосе был материал о том, что Десятая горная дивизия снова покидает Форт-Драм и отправляется в далекие края. Я подумал о том, как хорошо дивизия показала себя в Афганистане, и тотчас же нахлынули воспоминания. Я поспешил перейти к спортивному разделу. Главной темой был предстоящий футбольный матч, который должен был начаться в два часа дня. Тренер Йорк питал большие надежды относительно своего опорного защитника, студента второго курса. Отложив газету, я зевнул. В армии я научился спать буквально где угодно и впоследствии еще больше отточил эту технику, позволявшую мне делать вид, будто я слушаю всякий вздор на совещании, склонив голову и якобы сосредоточенно изучая лежащие на коленях документы. Труднее всего удержаться от того, чтобы не клевать носом. Мне достаточно провести в таком положении пять-десять минут, и я просыпаюсь посвежевшим. Достав с полки на стене наставление по обеспечению безопасности, я раскрыл его на столе перед собой. Поставив рядом руку, уронил на нее голову. Через несколько мгновений я уже спал. – Офицер Кантрелл! Открыв глаза, я поднял взгляд и увидел лейтенанта Риттерспоф, которая стояла перед столом и разглядывала наставление. Она находилась по крайней мере на восьмом месяце беременности. Ее просторное белое хлопчатобумажное платье было разукрашено красными барашками. – Доброе утро, – сказал я. – Я как раз освежал в памяти, какие альтернативы могут быть у заключения под стражу. – Да, вижу, – загадочно улыбнулась Риттерспоф. – Но я простояла здесь целую минуту, а вы не пошевелили ни единым мускулом. – Материал очень увлекательный, – сказал я. – Вы не могли бы пройти ко мне в кабинет? – Разумеется. Я прошел следом за ней и поднялся на второй этаж. Идя по коридору, вспомнил, как вот так же в седьмом классе шел в кабинет директора после того, как совершил какой-то проступок. Кабинет лейтенанта Риттерспоф находился в конце коридора второго этажа. Стены были выкрашены в ярко-оранжевый цвет. На пластмассовых полках стояли цветы в глиняных горшках. На столе в миниатюрной буддийской курительнице дымилась палочка с благовониями. Цифровые часы на стене перескочили на «8:59». – Прежде чем мы начнем, хочу предупредить вас, что ровно в девять часов я должен предстать для доклада перед капитаном Морго, – сказал я. – Ваш доклад перенесен, – сказала лейтенант Риттерспоф. Это была миловидная светловолосая женщина, с мягкой речью. Я вспомнил, что, до того как прийти в службу безопасности, она работала психологом в отделе социальной помощи медицинского центра Гротона. – Вы позволите обращаться к вам просто по имени? – спросила Риттерспоф. Я насторожился. Среди всего прочего, чему нас обучали в учебном центре сил специального назначения, была техника ведения допроса, заключавшаяся в том, что сначала с пленным устанавливались доверительные отношения, после чего следовал удар кувалдой. Вероятно, той же самой техники придерживались и бывшие социальные работники. – Конечно, – ответил я. – А вы не стесняйтесь звать меня Эмили. – Благодарю вас. – На мой взгляд, Джейк, у вас есть все качества, чтобы стать хорошим полицейским. Я вспомнил, как миллион лет назад в Афганистане эти же самые слова сказал мне один подполковник. Он был убит в пещерах в горах Тора-Бора. – Я также считаю, что мы должны быть нацелены на внутренний рост. Риттерспоф помолчала, ожидая от меня какого-либо замечания. Я ничего не сказал. – Должна вам сказать, что сегодня утром, приехав сюда, я застала Карлин в слезах, – продолжала она. – Вы ее запугали. – Я даже не думал ее запугивать, – возразил я. – Быть может, все дело в вашей ауре, – сказала лейтенант Риттерспоф. – В моей ауре? – У всех нас есть аура, Джейк. И так получилось, что вы излучаете очень сильную ауру. Иногда аура человека может вызывать непредвиденные последствия. – Если вы считаете, что это поможет, я с радостью принесу Карлин свои извинения, – сказал я. – Боюсь, тут дело значительно глубже. Карлин сказала мне, что, когда она позвонила к вам за помощью, вы отнеслись к ней легкомысленно и несерьезно и первоначально отказались приехать на место самоубийства. Значит, начальство уже определилось с тем, что это было самоубийство. Я подумал было о том, чтобы изложить Риттерспоф причины необходимости возобновить расследование. Однако она не дала мне возможности раскрыть рот. – Карлин восприняла ваши слова как личное оскорбление, – добавила Риттерспоф. – Она посчитала их глубоко женоненавистническими. И если то, что она сказала, правда, я должна с ней согласиться. – Я не говорил ничего женоненавистнического, – ответил я, стараясь вспомнить, что же именно сказал. – Вы помните, как пошутили над несчастной студенткой, которая в прошлом месяце перебрала таблеток снотворного? Помните, как назвали Карлин «милочкой»? – Карлин переживала по поводу того, что она одна на дежурстве. Если я и назвал ее «милочкой», то только чтобы успокоить. – Разговор был записан, Джейк. Когда я изучу запись, факты сами все скажут за себя. Вы никогда не думали о том, чтобы пройти курс терапии познания? – Какой терапии? – спросил я, стараясь сохранить спокойный тон. – Терапии познания, которая поможет вам установить контакт с вашим внутренним «я», – объяснила Риттерспоф. Я собирался ответить, что скорее пройду колоноскопию сантехническим ершиком для прочистки канализационных труб, но тут раздался стук в дверь, и в кабинет заглянула секретарша. – Прошу прощения за беспокойство, лейтенант, но пришла миссис Уитли, и капитан Морго хотела бы, чтобы вы присоединились к ним. Риттерспоф тотчас же встала. – Ну, Джейк… мы продолжим этот разговор, как только я вернусь. Это недолго. Я сидел, гадая, как сохранить эту работу, как вдруг вспомнил, что фамилия «Уитли» была выведена от руки на бирке, приколотой к брошюре, которую я нашел на мосту. В этой фамилии было еще что-то, но мне так и не удалось это определить.