– Нас очень тревожили те люди, которые служат в яслях последнее время. Это… не лучшие люди. Жур, который долго молчал и хмурился, наконец сказал: – То есть королевский дом действует по принципу «не можешь выиграть – сделай, чтобы другие проиграли»? – Похоже на то, – отозвался Петеан. – И… хм… если детерминанта была только на вашем покойном сыне… а на детях ничего не видно… То теперь Гайверы могут понять, что их толкают на рожон… только если им кто-нибудь скажет? Причем кто-то такой, кому они поверят? – Причем с последним вообще-то негусто, – хмыкнул Петеан, – в целом в уме его величеству не откажешь. – Но раз у детей отцовская детерминанта, – уточнил Айрен, – им же ничего не грозит? – Одному из них не грозит смерть до коронации, – сухо ответил Петеан, – и мы не знаем кому. Ванг задумчиво почесал лоб. – Так я лучше понимаю, что делают король и наследник, а то это последнее время выглядело как… как приглашение к перевороту какое-то. Но я все еще не понимаю, что в этом раскладе делать нам. Мы же служивые, нам надо делом заниматься. Я уже готов на внешний корабль наняться, сколько уже сижу на Мосту. – А чего тут думать, – вмешался Айрен, – раз есть Истинный король, так надо ему идти служить. – А кто? – Дык какая разница, – спокойно добавил Жур, – кто из детей, если они оба у Навигатора. К нему и надо идти как к регенту. – Ну, это вы как-то махнули, – возразил Петеан, – действующее царствование еще никуда не делось. Жур спокойно на него посмотрел. – Да вы сами-то в это верите? – Но… – растерялся старичок. – Не бойтесь, – успокоил его Ванг, – мы же не злоумышляем. Вон, штурман свидетель, никакого зла королевской семье не желаем. А к кому пойти служить – так это дело добровольное. Разве что если война… – Тут он посмотрел на Петеана и совсем другим голосом добавил: – Так это для тех, кто присягу давал! Пока Петеан, потеряв дар речи, таращился на Ванга, брат окинул соколиным оком стол, убедился, что закончилось даже печенье, и решил: – Однако с провиантом беда. Надо отступать. Штурман, ты мне покажешь, как там в твоем переходе замки открывать? От Библиотекаря две линии к бухте – офицерский дом, там наймемся в нужную сторону. – А как ты к Библиотекарской-то отсюда попадешь? – недоверчиво спросил Айрен. – У меня тут есть лоцман по Мосту, – веско ответил брат, – туда попасть не хитро, хитро наняться куда нужно, лоция-то закрыта. – Ну, я знаю одного парня, который знает одного перекупщика, который регулярно с Навигаторской верфи продает товар, – высказался Жур, – если ты именно об этом. – Я об этом, – твердо сказал Ванг. – Колуму-то я и написать могу, – вмешался старичок, – но вы уверены, что вам именно туда нужно? Моряки уставились на него. – А… – Я просил Колума прислать мне двух-трех молодых людей, моряков или караванщиков. А он все говорит, что у него свободных рук нет. Так что… можно просто представить себе, что вы туда съездили и вернулись. – А что делать? – серьезно спросил Жур. Я отметил для себя, что с какого-то момента их тон в разговоре с Петеаном изменился. Он все еще был для них сухоходом. Но еще час назад с ним говорили как со знающим, но сторонним консультантом. А сейчас – как с представителем какого-то штаба. Он не отдавал приказов, но в его вводных уже не сомневались. Конкретно за этим столом царствование уже сменилось. Кстати, еще вопрос, заметил ли это сам Петеан. С таким-то сомнамбулическим говорением правды направо и налево как он оказался в королевских магах, интересно? Тем временем Петеан держал паузу. Мялся и вздыхал. Мичманы и Ванг молчали тоже, со все более заинтересованным видом. Наконец старичок разродился: – Нужна экспедиция на Гору. Но я пока в толк не возьму, как туда попасть. Я, собственно, как здесь и оказался… – И он виновато посмотрел на меня. – Так ведь никак, – недоуменно ответил я. И вдруг озадачился. Неужели вот это «никак», которое для меня само собой разумеется, – это как для Навигена смотреть на магию и видеть ее; то, о чем тебе просто не приходит в голову, что другие могут и не знать? – Ну, у вас же столько карт. Неужели ни с одного Севера, ни с одного Юга нельзя подняться на Гору? – Ни на одном Севере и ни на одном Юге Горы нет, – ответил я, видя, как округляются глаза у всех четверых моих собеседников, – только гряда, через которую переваливает дорога от Моста. Если обойти гряду с запада, там будет внутренняя местность того Юга или Севера, и она всегда относительно ровная. Ближайшие сто – сто пятьдесят миль от гряды, где проходит дорога на Мост. Другие гряды бывают, конечно. Но Гора есть только над бухтой. А отсюда она неприступна. Моряки переглянулись. – Это задача, – сказал Ванг, – и мы ею займемся. Он встал, кивнул товарищам, они молча засобирались. Айрен подошел к Петеану, тихонько поблагодарил его за лечение. – Мы придем, когда поймем, как это сделать, – сказал Ванг, – или через неделю. Не может быть такого, чтобы туда никто не забирался. Я проводил их до перехода, показал, как орудовать замком. Они ушли, странно собранные и сосредоточенные. Я вернулся к Петеану, который сидел над охапкой ламинированных копий Северов и бережно листал их. – Действительно. Горы нет. А я так надеялся. Но что же делать? – Зачем вам на Гору-то? – тихо спросил я. – Мост может развалиться в любой момент, – печально ответил старичок, – что-то происходит с потоком силы, который его поддерживает. Я должен понять что. Это явно не Локи виновата, тем более Мост начал слабеть уже давно. Он покачал головой. – Но самое серьезное – это что сам я не смогу поехать. Мне же… вообще-то очень много лет. Меня поддерживает мой дом, который тоже – часть Моста, поддерживает магия, а она тоже нуждается в силе. Мне нельзя удаляться от Моста, я так думаю, мне даже на виадук подниматься не стоит. Раньше туда вообще-то собирался Бран… В общем, они поедут одни. – Они ведь даже не увидят, на что надо смотреть, – угрюмо сказал я, – у вас есть маг, которого можно позвать в эту вашу… экспедицию? – Только вы, ваше высочество, – твердо ответил старичок, – и то только в том случае, если вы согласитесь учиться. Хм, а я еще считал Навигена наивным. – А почему именно сейчас? – упрямо спросил я. – Во-первых, люди подвернулись. Так-то после смерти Брана я даже не думал в ту сторону, но юный капитан показался мне подходящим человеком, да и Грюнер его очень рекомендует. Ему нужно дело, дело у меня есть. А во-вторых, ваше высочество, – Мост же… жалко. Я встревожен давно, но такого, как на Печальной площади, еще не было. Локи, конечно, девушка с особенностями. Но даже я от нее не ждал… Настолько впечатляющих эффектов. – Вы думаете, она знала, что делает? – Не имею ни малейшего представления, – сознался Навиген, – но, хм, не исключаю. Могла. Петеан наконец тоже ушел. Я сходил за едой, натаскал воды и всячески собирался с духом, чтобы решить, как же мне скопировать большую карту? Сначала я развесил ее на струне, на той самой, где обычно развешиваю ламинированные копии. Пришлось добавить полдесятка прищепок. Не то чтобы я надеялся скопировать карту из этого положения, но так мне было удобнее думать. Я весь вечер сидел перед ней на полу и разглядывал. Утро, собственно, прошло в том же положении, но с чашкой кофе. Где-то к полудню у меня сформировалось что-то в голове, с чем можно было начинать работать, – и я отправился по лавкам. Благо этого добра на Мосту достаточно. Долго ли, коротко ли, но я приволок домой два оконных стекла и четыре гобеленных зажима. О, гобеленный зажим. Если бы я искал вещь там, где ее используют, – на поиски ушло бы, наверное, года три. Но четырьмя поперечными улицами к Югу стоит замечательный оптовый склад инструмента. Купить там все равно ничего нельзя, если берешь меньше десятка ящиков; а вот с разузнать, как называется вот-такая-штука, нам от вас привезли их уже год назад, а накладная со старым кладовщиком ушла, и как ее вносить – мы и в толк не возьмем… Ну и оставить приказчикам что-то в благодарность – это понятно. Не золото; бестолковые помощники кладовщиков не ходят с золотом, так что я наменял мелких монет. И из оптового склада тут же побежал в ковровый магазин, узнавать, где они берут оборудование для ремонтов. Понятно, на Мосту никто не ткет ковров. Но не гонять же груз туда-сюда ради каждой дырочки? И станки, в небольшом, конечно, количестве, но в продаже есть. У торговца тяжелыми швейными принадлежностями и было-то четыре зажима, вот я все и забрал. Было бы шесть – забрал бы шесть. Гобеленный зажим крепится, как обычные тиски, к столу. Два с одной стороны стола, два с другой. В зажим обычно вставляется ткань или ковер. Я вложил два стекла, между которыми как раз и лежала карта. Она, разумеется, вся не поместилась, оконное стекло закрыло королевскую карту в высоту, а в ширину взяло едва ли четверть. Но в том-то и штука именно гобеленного зажима – верхнюю губу с нижней соединяет широченное кованое кольцо, в которое можно вложить почти целый ковер, свернутый рулоном. Чтобы растягивать над столом не весь гобелен, ковер или там… не знаю, знамя или парус, а только тот кусок, над которым будут работать вышивальщицы или ремонтники. И передвигать по мере необходимости. Бумажный рулон поместился вообще без проблем. Тут снова забежали брат с Айреном, принесли какие-то мешки и сложили в коридоре. Брат осмотрел устройство для копирования и осторожно спросил, что я собираюсь делать с этой совершенно белой бумагой. Да-да. Мы позвали мичмана – и тот тоже не видел карты. Я рассказал им, что карта с защитой… И вдруг Ванг аж затрясся. – Серьезно? Вся бухта? С Горой и мысами? – Да, конечно. – Ты можешь сделать отдельно, для нас, копии верхних гряд обоих мысов? Я облазил уже все доступные библиотеки, Жур сейчас сидит в какой-то частной, то ли найдет что, то ли нет. А она вот она. – Оба мыса. Верхняя часть, – задумался я, – так, тут только Юг сейчас открыт, дай посмотрю… Карту нарисовать можно, это, думаю, займет дней пять. Но. Тебе зачем? Ты хочешь выбрать дорогу на Гору? – Конечно. – По Югу не пройти точно, тут, э-э-э, ох, тебе же не видно, – сказал я с досадой и побарабанил пальцами по стеклу, – тут в двух местах трещины… – я взял с полки линейку, – одна сажени три, другая около пяти саженей, и они обе до воды. И вот здесь обрыв, м-м-м, сейчас посчитаю, ну, видимо, большой, смотри… Так, то есть ладно, не смотри, что толку… Большой обрыв, на три линии, а линия ставится на сажени две-три в высоту. – Обрыв мы пройдем, – нетерпеливо ответил брат, – а вот трещину – не знаю, я так не понимаю, без карты. Нарисуй, штурман. Очень нужно. Как они ушли, я не видел. Вечером обнаружил, что вся посуда перемыта, воды натаскан полный бак и на столе стоит под каким-то старым одеялом горшок с густой ухой. Наутро я вспомнил, что собирался вывесить за окно погреться на солнышке всю связку белых фонарей. У меня их пять. Обычно хватает, я же не сижу ночами напролет, а белого фонаря, настроенного на яркое свечение, хватает на полтора-два часа. Одни лежат возле стола и ждут вечера, другие висят за окошком, набираются солнечного света. Или вам надо объяснить, что такое белый фонарь? Это шар, полупрозрачный, небьющийся. Кто-то говорил мне, что они сделаны из того же материала, что и Мост, но Мост-то черный, а белые фонари потому и белые, что дымка в них белая. Ну и светятся они чисто белым, полуденным светом. На хороших домах обычно висит белый фонарь перед дверями, настроенный на половинное свечение. Как стемнеет – начинает светиться. После пасмурных дней белого фонаря хватает совсем ненадолго, а вот короткую летнюю ночь он может светить всю. Еще их как-то заряжают бонефикусы, это недешево, но тогда фонарь может ярко гореть в темное время и не тускнеть к утру по нескольку месяцев. Потом надо опять заряжать или терпеть, что светится не всю ночь, а только вечером. Но перед домами вешают большие фонари, да еще и с выбитыми на них адресами – чтобы трудно было украсть и еще труднее продать. А мои, настольные, – маленькие, с кулак. И, само собой, заряжаю я их только сам, солнышком. Дом у меня на западной стороне Моста, окнами в бухту, так что за утренним солнцем мне приходится лезть на чердак и вывешивать всю сетку с фонарями в слуховое окошко. Пополудни надо будет перевесить, вечернее солнце бьет мне прямо в комнату.