– Если мерить кривизной виадука, то центр круга должен быть футах в пятнадцати над линией прилива, – говорит Йан и со стоном берется за голову. – Нет, но почему ты вообще думаешь, что это где-то внутри? – ворчливо спрашивает Эрик. – Понятно, чтобы что-то уронить, надо подпилить снизу ножки, но что у тебя за линии? Как ты их, если это перепады высоты, вообще ориентируешь? – Так просто же, – я провожу пальцем вдоль одной из линий к краю листа, – если бы дело было в том, что только сам Мост бухнулся, то конечно, но ведь сходы на Юги и Северы исчезли гораздо дальше! Не там, где вы швырялись Локиной кровью. То есть через каждую точку воздействия шла линия, которая шла откуда-то куда-то? Я просто прикинула, где были сами развилки, которых уже нет. От южных съездов, которых нет, даже свертки же еще остались! – Я тыкаю пальцем в левый край прямоугольника. – Вот где эти свертки – и где вы стояли? И если две точки задают прямую, то все эти прямые идут куда-то в глубину. Они не сверху на Мосту. Они внутри. – Выфь говорит, что ему ничего не понятно, у него сейчас перерыв, он сам придет, – четко и медленно выговаривает Йан, встает и отходит к окну, берет стоящий там стеклянный кувшин с водой и прижимает к виску. Эрик водит карандашом по моей схемке, бросает его, загибает пальцы, начинает что-то бормотать. – Извини, Мышь, – говорит он, – я так привык к географическим проекциям, у меня от профильной архитектурной голова кипит. Подожди немножко. Учитывая, что он держит в памяти полный атлас всех лоций, и все аберрации в местах их наложений, и все течения и рифы в трех-пяти милях от Моста для каждой (и, рисуя новую карту, может учитывать влияние всех соседних складок), неудивительно, что ему трудно. Ах да, еще карты звездного неба для каждой лоции и их динамику по временам года – тоже. Мир Эрика двумерный и состоит из взгляда птицы с неба и взгляда моряка вверх. И тут я со своим третьим измерением, конечно, его колбасит. Слышен топот по ступеням. Появляется, как чертик из табакерки, Выфь. – У меня буквально две минуты, эти попросили перерыв на посовещаться, но ситуация ясная, вернутся быстро. Что такое? – Она смотрит на Мост сбоку, – отвечает Эрик, – и хочет понять, что происходит вот здесь. – Он тыкает карандашом. – Под виадуком? В… его центре? Так там же ничего нет, это у вас тут нарисовано… – Выфь красным карандашом обводит прямоугольник, делая его втрое тоньше, так что точка, куда сошлись линии, оказывается ниже него. Я прикидываю – ну да, если считать виадук полускрытым колесом, то да, его центр ниже тела Моста. – Там опора, – говорю я, – между Пятой и Шестой Арками. – В ней нет помещений, она цельная, – уверенно возражает Эрик, – я на копии королевской карты видел. – Даже служебных? – Ну… – А ты смотрела? – Я выше смотрела, – упираюсь я, – что вы до виадука этого докопались? Я на третьем этаже ищу, где медленная комната была. Там и ходов-то вниз нет. Там вообще почти ничего нет. – Смотри ниже, – распоряжается Эрик, – и… там наверняка темно, давай-ка я тебе всяких нужностей дам. – Нужностей? – У тебя люминофоры остались? – подает голос Йан. – Я же тебе говорил, что в тот коридор, где медленная комната, нельзя ходить? – спрашивает Выфь. – Прошла я тот коридор, если это правда тот, там ни одной двери, – фыркаю я. – Вообще. – А как ты его открыла? – Так там не заперто. – Значит, это не он, – уверенно говорит Выфь. – Шторм сказала – он. Я ей схему показывала. – Понятно. Почему я не удивлен? Ну, работай, отчеты не забывай Эрику сдавать. – Отчеты? – ахаю я, но Выфь уже усмехается и сыплется вниз. – Ага, это он дело говорит, – соглашается Эрик. – Прежде чем снова лезть на разведку, начерти, что уже обнаружила. Смысл в разведке без документации? Так-то да. Опять же Эриковы рефлексы картографа – что увидел, зарисуй. Что зарисовал – сдай в каталог. Если бы любая каляка, нарисованная мной, превращалась бы в морскую лоцию, я бы тоже была осторожна, как птица-змеелов. К счастью, за мной никаких таких чудес не наблюдается. Йан возвращается от окна и устраивается за столом поудобнее – подбородок на ладони, глаза какие-то дымные. – Йан, тебе бы полежать, – встревоженно говорит Эрик, – а то мы с Уной тебя отсюда на ручках понесем. – Если Уна зарисует, что нашла, то я пошел, – неожиданно покладисто говорит Йан. – А ты, малыш, проводи-ка меня. Эрик вскакивает, перекидывает руку Йана через шею и уводит его вниз. Как я вам это нарисую?! Злой-презлой Эрик вернулся минут через пять. – Уж я соберу тебя на разведку без присмотра! Ему лежать надо! – А что с Йаном? – спрашиваю я. – Да контузило его, они с боем выбирались, – с досадой отвечает брат, – совсем тяжелых Шторм починила, но ты же знаешь… Знаю. Йан не умирает, так что будет выздоравливать сам. Может, попьет чего, если подходящее лекарство найдется в домовой аптеке. – Слушай, Мыш, – мрачно говорю я, – беда в том, что я не могу нарисовать то, что я думаю. – А что ты такое думаешь? – Там по второму подвальному этажу в норме от опоры к опоре над каждой аркой идет сквозной коридор. – Два коридора, по внешней стороне арки и по внутренней, – кивает Эрик. – От начала Пятой Арки до конца Шестой эти коридоры не заходят в опору между ними. Не знаю как. Во-вторых, эти коридоры длиннее, чем должны быть. – Ну они и должны быть вдвое длиннее, еще на длину опоры, – глядя в пространство, отмечает Эрик. – Гораздо длиннее. Не вдвое. Я вообще думала, что потерялась, когда позавчера Выфь меня нашел, потому что иду, иду, вторая тысяча шагов, дверь сзади светит уже черт знает откуда – там темно же; ну я еще запнулась, сижу, думаю, назад идти, что ли? – и тут шагах в двадцати впереди Выфь в дверь заглядывает. – Они ж тебя все вшестером искали, кто в доме и на ногах, ругались на чем свет стоит, пока им Колум не велел нишкнуть, – серьезно отвечает брат. – Да я не об этом. Не должно там быть тысячи шагов. Я пошла в тот же коридор, что по внешней стороне, и что ты думаешь – те же тысячу триста и насчитала. Дверь оставила открытой нарочно, от одной двери другую видно. Коридор прямой. Но длинный. – И? – Я думаю, что он только кажется прямым. Если по свету из двери судить, то прямой. Но нет. – А на самом деле? – На самом деле он что-то обходит. Сторонкой. Эрик переворачивает лист, рисует две параллельные прямые и меж них две дуги пунктиром. – Тогда почему в книгах об этом ничего нет? – А ты помнишь, что все это еще пару лет назад стояло запертое намертво? На второй-то этаж Шторм со всеми ее доступами пять минут замок отпирала. Он хмыкает. – Ну вариант. Но что-то большой изгиб дуги получается, у тебя шаг сколько? – Фут и две трети фута. Эрик качает головой. – Коли так, эти коридоры бы серединой за край Моста торчали. – Вот придумал от Моста нормальной геометрии требовать, – фыркаю я. – Может, они на самом деле еще и не горизонтальные… – И тут я с холодком в груди понимаю, что странные ощущения, которые я решила было отмести как ерунду, вполне могут объясняться именно тем, что в начале каждого коридора лезешь в горку, а в конце – спускаешься вниз. И хлопнулась я именно на спуске, ожидая в темноте нащупать пол совсем не там, где он в итоге оказался. Трясу головой. Недоказуемо. Но учтем. – Значит, опора между Шестой и Пятой Арками… – тянет Эрик. – Ну ладно, работай. Если что, хоть понятно, где тебя искать. Я открываю рот, но закрываю его обратно. Пусть думает так. И вот я сижу в закругляющемся коридоре на том уровне, где вообще не должно быть ничего, где вообще просвет между быками опор! Сквозь него свет падает! Тут чайки должны летать! А я сижу, вглядываясь в темноту, едва освещенную розовеньким люминофором, и рядом со мной лежат не светящиеся белые фонари. Которым, по идее, вообще плевать на все, и если они заряжены, их можно хоть в огонь класть, хоть в воду – они горят. Но не здесь. Я оглядываюсь – интересно, в какую сторону идти? Впрочем, если, как мне почему-то кажется, это кольцевой коридор, то разницы нет. Оставляю сетку с белыми фонарями лежать у лестницы (пусть хоть приметой послужат) и бреду вперед.