– Трудовую оформят, у Сутягина эйчарша нормальная. – Его там не заездят? Уроки-то делать надо, – непроизвольно закудахтала Эля и вдруг сама рассмеялась. Мика не снизошел ответить, перевел разговор на дела, и полчаса спустя Эля вылетела от него злая, как сатана, – требования по пешеходной и велосипедной проходимости не бились с требованиями по озеленению, а те – с безопасностью подземных коммуникаций, и проектировать это вот все было как стоять на одной ноге и сосать палец другой, одновременно показывая фигушку себе в жопу: то есть выглядит-то эротично, но ткни – и повалится. Сирожиддин приступил к работе на следующий же день, и, по донесениям Влада, который ходил с айтишниками курить и обсуждать политику, все были счастливы – коридорную уборщицу в серверную не пускали, боялись, а Сирожиддин в их терминологии «инструкцию держал надежно». Пару дней спустя, когда обычный хлам кончился, его научили пылесосить внутренние вентиляторы и протирать какие-то тонкие штуки, тут уже Эля потеряла нить и махнула рукой. Ребят она, в отличие от Мики, в полный курс дела вводить не стала, а зря. Пару недель никто никак не комментировал ситуацию, а потом бухнуло по-взрослому. Все сидели в переговорке со включенным проектором, гоняли перед показом заказчику Славкин проект, Мике кто-то позвонил, он буркнул: «Пейте чай, это минут на пять, не меньше», – и вылетел в коридор. Элю кто-то пихнул, она выглянула из своих расчетов, перед ней стояла чашка, на блюдце лежал кусок вчерашнего пирога, Влад пододвинул ей сахарницу, а Славка, сидя напротив, глядел на нее задумчиво. Эля взяла сахарницу, Славка протянул стакан с ложками и вдруг спросил: – Эльвира Петровна, матушка, ты извини, но не могу, любопытно. Ты с Сережкой-то… того… Спишь? Как он? Эля, даже не дернувшись, закатила глаза к потолку и промурлыкала: – С какой целью интересуешься? Отбить хочешь?.. Но, вместо того чтобы одобрительно зафыркать, как это бывало обычно, когда Эля дергала Славку за слишком длинный нос, народ в комнате замер и даже, кажется, перестал дышать. Эля насторожилась и вдруг чуть не выронила ложку. – Славка, – сказала она ошеломленно, – ты же про Микиного Серегу щас спросил? Про белобрысого? В Славкиных глазах мелькнул ужас, он быстро поставил стакан с ложками на стол возле Элиного ноута и отодвинулся. – Ну… Э-э… – А я предупреждал, – прогудел Влад. Эля отодвинула стул и встала, сжав ложку, как режущий инструмент. Славка отъехал от стола спиной вперед еще на полметра, видимо, радуясь, что стол между ними. Эля оценила расстояние, общий расклад, заваленность стола ценной техникой и количество ценных же проводов на полу, решила, что обойдется устным внушением, и аккуратно положила ложку на стол. – Славик, – сказала она мягко, – я понимаю, что вы в один сортир все ходите, всё уже успели посравнивать и у Сирожиддина, скорее всего, хуй длиннее твоего. Но за него же дадут больше, чем он весит. Что за идеи насчет ебать детей? – Ну всем же интересно, почему он каждый день с тобой уезжает, – подал голос Петро. – Хотя мы версию про секс рассматривали в основном не всерьез. Эля вздохнула и села. Телефон тренькнул. Личная мессага от Влада: «эля, побойся бога!!! у сережки длиннее, чем весь славка, но зачем же славке об этом принародно говорить? ему же жить дальше!» – Прикиньте, – сказала Эля, – вот вы такие любите котиков. А у вас дружбан в больнице, а у дружбана в квартире остался дог. Во-от такой дожище. И вы такие: «Мама дорогая, придется нянчиться». Только он еще и говорящий… «Нет, хрень какая-то», – подумала она про себя. Сирожиддин, конечно, та еще зверюга, но не собачка. Да и вообще надо разрядить обстановку. Она сильно, широко потянулась и улыбнулась. – Хотя, Слав, в чем-то ты прав. Ткни в календарь напомнить мне эту идею лет через десять. Петро хрюкнул. Славка выдохнул и заметно попустился. – А напомню. – Забились. Главное, Сереге не говорите, когда приедет, а то еще передумает жениться. – А он думает? – взволновались вокруг. – А ты бы не думал на его месте? – промурлыкала Эля. – Я бы не думал, – твердо сказал Влад, – я бы уже женился! Короче, проржались и сменили тему. Вскоре Эля заметила, как Петр что-то втолковывает Сирожиддину, тыкая пальцем в его ноутбук. Потом раз за разом оказывалось, что от конторских пицц отложено в одноразовую тарелку по куску «для младого», а переустанавливать проектор на потолке Сирожиддина позвали «как самого длинного в доступе». Он реально со стремянки доставал до потолка, а уж держать перфоратор Славка его научил в два счета. – Видишь ли, – грустно говорит предок, – именно поэтому я тебя и не впускаю. Процедура копирования личности очень тяжелая. В чем-то это даже не копирование, а перенос. Большинство просто не переживает. – Но его нашли возле дома! – говорю я, почти не слыша собственного голоса. – Я… я удивлен, – говорит предок, и по его голосу кажется, что он не только удивлен, но и очень опечален, – я не думал… что его так надолго хватит. Вообще, я предполагал, что его зарежут шпики сразу на выходе отсюда, за ним же к этому времени постоянно таскался хвост. – Нет. Он был цел, просто лежал на пороге мертвый. – Спасибо, Уна, – говорит предок. Я смотрю на него с недоумением. – У меня не было этой информации, – поясняет предок. – А… твоя семья… Кого они винили? – Дед вроде как считал, что отца магически допросили и бросили выпотрошенного, но кто конкретно? Кажется, при мне эту тему не обсуждали никогда. – И не то чтобы он сильно ошибался, – бурчит предок. – Но зачем ты это сделал? Он смотрит на меня и молчит. Замирает. Я уже знаю, что это значит. Когда он перестает двигаться и превращается в статичную картинку, он думает. Иногда это происходит так быстро, что трудно заметить. Но сейчас я замечаю. – Другого способа спасти и Мост, и вас не было, – говорит предок, – но это все прошлое. И все равно не помогло. Почти не помогло. «Одно дело, когда у тебя отца убили враги, – думаю я, – а другое, когда он сам убился… Ради, блин, великой цели. Ну что ж, ладно, ладно, я что так, что так его не помню». – Знаешь, – примирительно говорю я, – не так уж это и интересно. Проехали. Я вообще-то по другому поводу пришла. Он почти не задерживается с реакцией, так, едва-едва меняется выражение глаз, и вот он весь показывает, как он меня слушает. Но обиделся. Надо было броситься бить его с криком «за папочку!»? Или лечь и зарыдать? Ну, последнее я всегда успею, а бежать в гневе туда, откуда люди выходят выпотрошенными на голову, – ой нет, спасибо. – Давай лучше о том, куда ты меня отправил, – говорю я, – ты же видел, что там со мной было? – Конечно, нет, – отвечает он, – я могу только предполагать. Это крайне низкотехнологичная местность. Я сделал тебе контур понимания языка и э-э… уместности, ну а дальше что ты на этой экскурсии встретила – то только твое. – Экскурсии? – ахаю я. – Низкотехнологичные общества жестоки, – пожимает предок плечами, – но тебя все там должны были воспринимать как свою, разве не так? – Да так, – соглашаюсь я, – но… – Рассказывай. Ты там что-то сделала, изменила реальность. Что именно? – Сначала был тот парень… И две девушки. Ну как девушки, на вид мои ровесницы, но одна беременная. А другой парень был с той стороны, – начинаю я. – С той стороны чего? – Какая-то расселина. Не овраг, глубже. Шириной ярдов тридцать… – Ты брось эти морские размеры. В метрах сколько? – А. Ну… метров, наверное, двадцать пять. Много. А с тем парнем на той стороне – я так поняла, он брат этого парня и беременной девушки, – с ним были все остальные. В основном дети. И они все были очень испуганы. – И? – И… и у Цы, ну, у беременной, был лук. И там, на той стороне, лук тоже у одной женщины с малышом. И парни надрали лиан, пытались делать переправу, но им длины не хватало, а лианы хотя и крепкие, но вяжутся… так себе. – И? – Ну и я показала. Водяной узел, нормально взяло, мы со своей стороны сделали достаточно длинный конец, и тоненький линёк, чтобы к стреле привязать. И как привязать так, чтобы потом все втащить на нужную сторону. А потом я показала, как сделать страховку. Для маленьких… И для бабушки. Она плохо видит и не хотела вообще переходить… – Я поежилась, вспоминая, как ветер свистел вдоль по ущелью, а ребята перекрикивались, торопя всех отстающих. – Я перешла туда и сказала ей, что они без нее пропадут. И что страховка выдержит. – А потом? – Потом мы все перебрались, отвязали все веревки, втащили их на свою сторону, и они ушли. А я споткнулась и выпала на Университетский остров. – И все? – спрашивает предок. – Нет. Не все. Между обломками Моста сейчас выросли такие же лианные переходы, только прозрачные. В них самолет врезался. – Я почувствовал, – кивает предок. – Слушай, – торопливо говорю я, – скажи, а они спасутся? И где все мужчины? Кто эти люди вообще были? – Да откуда я знаю, – с досадой говорит предок, – скорее всего, как ты описываешь, это какое-то племя, проигравшее бой за территорию. Спастись – с большой вероятностью спаслись, технологии расходятся быстро, если эти не умели вязать узлы, то и преследователи вряд ли умеют. Главное, что ты теперь знаешь, как построен Мост. Вот так и построен.