Вив всегда грустила. Но еще в ней чувствовалась какая-то озлобленность, особенно под конец. В последние недели она целыми днями где-то пропадала. Гналась за чем-то – и точно не за мужчиной. За чем-то, что вызывало у нее злость. Из крана по-прежнему текла вода; я подняла голову и окинула взглядом полку рядом с аптечкой. На ней аккуратным рядком стояли все лекарства Хизер. Бетти, Кэти и Виктория. Три мрачные тени, которые уводили меня в какое-то мрачное место. Теперь я понимала, до чего это на самом деле просто – зайти в невидимую дверь и никогда оттуда не вернуться. Сначала ты читаешь про мертвых девочек, потом все время о них думаешь, а потом наступает одержимость. А как иначе, ведь прошло столько лет: мы уже успели отменить несколько обвинительных приговоров и понаписали целую кучу теорий в интернете, однако никто так и не понял, кем был этот чертов убийца. Никто – ни один из нас. Если я и смогу однажды раскопать истину, мой путь будет лежать через эту дверь во мрак. Туда-то я и отправилась. Фелл, Нью-Йорк Ноябрь 2017 Карли Прошло два дня, и я уже снова сижу в архиве Фелльской библиотеки за просмотром старых газет. На этот раз я решила не возиться с микрофишами и сразу перешла к бумажным версиям. Начала я с того, что прочитала все имевшиеся статьи об обнаружении в 1978 году тела Бетти Грэхем. В тот год ее убийство стало сенсацией: городок, прежде считавшийся безопасным, вдруг соприкоснулся с ужасающей тайной. В тревожных заметках сообщалось, что полиция так ничего и не нашла, а в редакторской колонке регулярно мелькали вопросы читателей в духе: «Стоит ли закрывать на ночь двери?» и «Неужели на наших улицах теперь небезопасно?» Одна женщина – в моем воображении она носила модный брючный костюм и пышную прическу и аккуратно развешивала по дому цветы в плетеных кашпо – жаловалась: «Я не хочу отпускать дочь даже на каток». Какой-то мужчина писал: «Не могу теперь оставить жену одну дома». Мне сразу представилось, как бедная женщина глотает валиум и думает про себя: «Боже, да когда же он уйдет? Хоть на десять минут!» Другой читатель рассуждал, что, конечно, в деле замешаны темнокожие – ведь если не они, то кто? О многочисленных травмах на теле Бетти нигде не упоминалось. Полиция не стала раскрывать эту информацию. Может, потому, что в 1978 году эта история звучала слишком жутко. А может, потому, что в интересах следствия считали полезным сохранить подробности преступления в тайне. Затем я перенеслась в 1980 год. Год Кэти Колдуэлл. Именно тут я впервые пришла к мысли, что эти два убийства мог совершить один и тот же человек. Поначалу теория казалась неубедительной: разные обстоятельства похищений, разные смерти. На теле Кэти не нашли повреждений, схожих с теми, что обнаружили у Бетти. Однако обе женщины были красивыми и обеих изнасиловали, ударили ножом и выбросили на улицу. Для такого маленького городка, как Фелл, два жестоких убийцы одновременно – уже перебор. На Реддите кое-кто из диванных сыщиков уже выдвигал эту теорию, но местная полиция ее не комментировала. Кроме того, если это и впрямь был один и тот же человек, после убийства Кэти он либо переехал, либо перестал убивать. Ну или умер. Была также вероятность, что он остался и в 1982-м убил Вив. – Привет, – вдруг раздался голос у меня за спиной. – Ты опять здесь. Вздрогнув, я подняла глаза. Рядом стоял Каллум Макрей – парень, который все свое время проводил в архиве и постоянно что-то оцифровывал. – Привет. – Уже почти шесть, – сообщил Каллум с улыбкой. – Библиотека скоро закроется. Вот-вот начнут предупреждать. – Ах да. – Я огляделась по сторонам. – Пора мне, наверное, на выход. – Как идут дела? – спросил он, когда я встала со стула. – Разыскала тетю? В тот вечер на нем были джинсы и толстовка на молнии – с виду новые и довольно дорогие. Одеваться он умел, хотя, похоже, в свет выходил нечасто. – Пока ищу. Правда, ближе она не становится. – Сочувствую. Может, тебе чем-то помочь? Я указала рукой на полки архива: – Ты уже помог, когда научил меня искать старые газеты без помощи микрофишей. Большое спасибо. Если бы не ты, я бы никогда не нашла то, что удалось найти. – Да ну? – Каллум вскинул брови. – И что же ты нашла? Даже не знаю, почему, но рядом с ним мне было как-то не по себе. Казалось бы, симпатичный, хорошо одетый парень проявляет интерес к моей работе, а меня так и подмывает незаметно ускользнуть. – Ну, просто историю города. Такое ощущение, что здесь все время кого-то убивают. – Ах это. – Он снова улыбнулся: – Я тебя предупреждал. Теперь, наверное, и сама видишь. – Пожалуй, да. Как продвигается оцифровка? Каллум развел руками, как будто хотел показать, что они пусты. – На сегодня хватит. Тем более что сейчас тут все закроют. А какие у тебя планы? Я лишь разинула рот, как и полагается зануде-отличнице. – А что? Почему ты спрашиваешь? – Мы могли бы вместе поужинать. – Не получится. Я соврала, но потом достала из кармана мобильник и увидела пропущенный вызов – кто-то звонил, пока у меня стоял беззвучный режим. Номер оказался знакомым: Альма Трент, отставная сотрудница полиции, которую посоветовал Ник. За несколько часов до этого я оставила ей сообщение. – У меня встреча, – сказала я в надежде, что так оно и выйдет. – Правда? И где же? Я моргнула, но по взгляду Каллума было ясно, что он ждет ответа и как будто даже не замечает собственной грубости. В моей голове включилось заученное с детства правило: «Всегда будь вежливой!» – поэтому я сказала: – Эм-м, мы собирались встретиться с Альмой Трент – она служила в местной полиции, когда пропала моя тетя. По громкой связи объявили, что библиотека закрывается, и я зашагала на выход. Каллум двинулся следом. Трудно поверить, но в ответ он выдал: – Звучит интересно. Можно мне с тобой? – Лучше не стоит, – неловко отказала я, толкнув парадную дверь библиотеки. – Я обещала, что приду одна. Голос Каллума сразу стал прохладнее: – Тебе пришлось такое пообещать? Мы вышли наружу, и теперь я видела свою машину, припаркованную чуть поодаль на тротуаре. – Ага. Но спасибо за приглашение! Будем на связи, да? Помахав ему на прощание с наигранной веселостью, я уселась в машину. Прежде чем повернуть в зажигании ключ, я достала телефон и прослушала сообщение Альмы. Она рассказывала, что уже вышла на пенсию – правда, это я и так знала (благодаря Гуглу), как и номер ее телефона (спасибо старому доброму справочнику), – но все равно хотела бы встретиться. Говорила она просто, приятным, но твердым голосом. Просила только предупредить, когда я соберусь к ней в гости, чтобы она успела сварить кофе. Я сразу же перезвонила и сказала, что еду, и Альма продиктовала мне адрес. Закончив разговор, я поддалась порыву и написала Нику Харкнессу: «Ты спишь?» – поскольку в его случае нельзя было знать наверняка. Ответа не последовало. Еще с минуту я глазела в экран, а потом отправила второе сообщение: «Еду на встречу с той самой Альмой Трент». Еще немного выждала, чтобы уж наверняка. И снова ничего. Почувствовав себя дурой, я все равно добавила: «Расскажу тогда вечером, как все прошло». Не то чтобы Нику было до этого дело. С какой стати? Я ведь даже не знала, чем он занимается, когда не спит. Мне и номер-то его достался только потому, что накануне вечером он заказывал пиццу и попросил написать, когда ее привезут. Сама не знаю, почему я ему написала, – наверное, просто не хотела ехать к Альме одна. Хизер я решила не просить, потому что она сейчас и так была слишком ранимой. Не хватало мне только лишний раз волноваться о ее душевном состоянии. Ответа от Ника я так и не дождалась. Вздохнув, отложила телефон в сторону. Придется ехать одной. Я посмотрела в окно. Каллум все так же стоял у входа в библиотеку, засунув руки в карманы толстовки. Наблюдал за мной. Когда наши глаза встретились, он медленно растянул губы в улыбке и помахал мне на прощание. Я завела машину и тронулась с места. Альма жила в пригороде на другом конце Фелла; к ее ухоженному фермерскому дому вела двухполосная дорога. В ночи я сумела разглядеть лишь белую обшивку дома и выкрашенные в темно-зеленый ставни. На переднем крыльце стояли в ряд горшки с увядшими растениями; когда я подошла, где-то в доме залаяла собака. Поскольку меня уже обнаружили, я постучала в дверь. – Иду-иду! – раздался внутри голос Альмы Трент, а затем еще раз, но уже тише: – Да замолчишь ты, чокнутый? Вот дурачок, ей-богу. Собака все не умолкала, но где-то через минуту дверь наконец распахнулась. Передо мной стояла Альма: лет под шестьдесят, каштановые волосы с проседью, собранные в конский хвост, приятное лицо без косметики. На ней были мешковатые джинсы, фланелевая рубашка в клеточку и коричневый кардиган. По-прежнему стройная и крепкая, она встретила меня доброй улыбкой: – Карли? – Привет, – я протянула ей руку. – Приятно познакомиться. Спасибо, что нашли время. Мы обменялись легким рукопожатием, хотя было ясно, что Альма могла бы запросто раздавить мне руку, если бы захотела. – Заходи, – пригласила она. – Я сварила кофе, как и обещала. Знаю, что уже поздновато, но я сова. Наверное, сказываются долгие годы ночных дежурств. – Понятно.