Идти она не хотела, но говорила искренне. Она дала Марни слово и собиралась его сдержать. – Пожалуйста, не бросай. Марни покачала головой: – Прости, но нет. Не хочу больше этим заниматься. Слишком опасно. Я встречаюсь с мужчиной, который хочет на мне жениться. Если есть такая возможность, я лучше выйду замуж и заведу семью. Хватит с меня всего этого. – Но ведь ты сама мне все показала. Делала фотографии, возила нас по местам преступлений. – Я пыталась тебе помочь, потому что видела наивную девочку, которая по ночам пропадает на работе. Я хотела доказать тебе, что в этом мире полно хищников. И что тебе надо быть осторожнее. – Марни горько усмехнулась: – Но похоже, моя идея мне же и аукнулась. Откуда мне было знать, что ты сама начнешь охоту на охотника? – Может, ты и пыталась помочь, но про убийства знала во всех подробностях. Тебе это тоже было интересно. – Возможно. Ладно, ты права. Но такого интереса, как у тебя, я никогда не испытывала. – Женщина подалась вперед, упершись локтем в колено, и заглянула Вив в глаза: – Для меня самое главное – выжить. Так уж я устроена. Чтобы выжить, мне необходимо знать о девочках, которых убивают. Но ходить по пятам за убийцей – это все-таки перебор. – Марни поджала губы и вздохнула: – Ты мне нравишься, Вивиан. Правда. Но в моей ситуации на кону стоит куда больше, чем в твоей. Я не собираюсь рисковать всем, что у меня есть, всем, для чего я столько лет вкалывала, ради одной сомнительной теории, которую невозможно доказать и в которую никто не поверит. Я не готова на такую жертву и никогда не говорила, что готова. Понимаешь, о чем я? Вив опустила взгляд на картошку фри и кивнула. На секунду воцарилась тишина. – Ты ведь поедешь сейчас в Плэйнзвью, да? – спросила Марни. Не поднимая глаз от картошки, Вив опять кивнула. – Знаю, что мне тебя не переубедить и что ты храбрая девочка. Но ради бога, будь осторожна. По крайней мере, будь готова себя защитить. И не оставайся с ним наедине. Договорились? – Я буду осторожна. – Блин, если завтра в газетах напишут про тебя, я себя возненавижу. Но несмотря на это заявление, она поднялась, взяла сумочку и зашагала прочь. В Плэйнзвью след обрывался. Вив колесила по улицам, высматривая машину Хесса. Начала с того района, где видела его в прошлый раз, потом перебралась в соседний, а после этого – в следующий. Плэйнзвью оказался небольшим местечком, и довольно скоро она уже прочесала его вдоль и поперек. Последней остановкой стало единственное в городе учебное заведение для старшеклассников – средняя школа Плэйнзвью. Она располагалась в новом здании, и, хотя время уже близилось к ужину, во всех окнах по-прежнему горел свет, а парковка была полна автомобилей. На въезде висело написанное от руки объявление: «Сегодня вечером выступает хор!» Вив остановилась на прилегающей улице и внимательно изучила все доступные в поле зрения машины. Та девочка с велосипедом была еще подростком, а значит, могла быть здесь – как и мужчина, который на нее охотился. Через минуту Вив решила выйти на улицу и хорошенько осмотреться. Он бы не оставил машину на парковке, скорее где-то по соседству. Так поступила бы она сама. Спрятав руки в карманы пальто, Вив зашагала к школе. Никакого движения; выступление еще продолжалось. Но как только она вошла на школьную площадку, парадные двери распахнулись и на улицу начали выходить родители с детьми. Представление кончилось. Где-то рядом взревел двигатель, и боковым зрением Вив увидела, как с парковки отъезжает автомобиль. Она развернулась и прищурилась. Модель была та же, что и у Хесса, но разглядеть лицо водителя с такого ракурса Вив не смогла. Когда машина начала удаляться, девушка шагнула вслед и попыталась прочитать номерные знаки, но успела заметить только девятку и семерку. В номере машины Хесса были обе эти цифры. Вив прокладывала путь сквозь толпу. Она вполне могла бы сойти за чью-то старшую сестру или даже за ученицу выпускного класса, поэтому никто не обращал на нее внимания. Преодолев встречный поток расходившихся по домам людей, она вошла в открытые двери школы. При входе на раскладном столике лежали программки только что завершившегося выступления. Вив взяла одну. На лицевой стороне был полный список исполнявшихся в тот вечер песен. На оборотной – имена солисток хора средней школы Плэйнзвью. Всего пятнадцать девочек. Сложив программку, она засунула ее в карман и прошла в глубину фойе мимо разбившихся на группки родителей и учителей. Школа была небольшой, и публика стремительно рассасывалась. Вдоль стены тоже стояли раскладные столики – на этот раз со всевозможными брошюрами: про футбольный клуб, научную ярмарку и всякое такое. На одном из них Вив заметила написанное от руки объявление: «Закажите выпускной альбом 82–83 гг. уже сейчас!» Рядом лежала копия альбома за предыдущий учебный год. Спрятав ее под пальто, она подумала: «Ну до чего же все это просто!» – а затем присоединилась к общему потоку людей и двинулась на выход. В центре Плэйнзвью все было уже закрыто, но магазин хозтоваров по-прежнему работал. Вив зашла внутрь, вспоминая отъехавшую машину. И совет, который дала ей Марни: «Будь готова себя защитить». А еще ту глупую рубрику в новостях, где давали советы подросткам: «Всегда говорите кому-нибудь, куда собираетесь. Не садитесь в машину к незнакомцам. По возможности носите при себе свисток или фонарик». Она бродила по небольшому торговому залу, переходя от одной полки к другой. Свисток в «Вечерней заре» особо не помог бы, поскольку в округе на многие мили не было ни единой живой души. Если и засвистеть, то услышит тебя только ветер. Что касается фонарика… Вив представила, как направляет его в лицо торговому агенту. Штука тоже довольно бесполезная. – Прошу прощения, мисс? Она обернулась на голос и увидела в дальнем конце зала юношу лет восемнадцати. В красном фартуке и с прыщами на щеках. Он улыбался, дружелюбно и немного застенчиво: – Мы уже закрываемся. – Правда? – Вив огляделась по сторонам. – Я просто хотела… – Может, вам что-нибудь подсказать? – Может, – она улыбнулась ему в ответ. – Я тут подумываю, что мне, наверное, стоит носить при себе какую-нибудь защиту. А то я по ночам работаю. – Боже, конечно. Только газовых баллончиков у нас нет. Вы не поверите, как часто люди их спрашивают. – Понятно. Раньше она никогда не задумывалась о том, как себя защитить. Смогла бы она кого-то ударить или пнуть ногой? В пригородном Гришэме эта мысль казалась ей абсурдной. Но теперь, глядя на темнеющие окна, Вив на полном серьезе пыталась представить свои действия в случае опасности. «А если бы с тобой и правда что-то случилось – что тогда?» – говорила ее мать. – Вы можете взять дубинку, – предложил консультант. – Такая подойдет, чтобы хорошенько кому-нибудь наподдать. Правда, она большая и тяжелая, каждый день с собой не поносишь. Затем он направился к другой полке, и Вив последовала за ним. – Знаете, что я думаю? На месте девушки, которой нужна защита, я бы взял вот это, – покопавшись на полке, юноша вручил ей чехол из толстой кожи. Вив потянула за рукоять. Это оказался нож – не складной, а обычный, с деревянной ручкой и серебристым острием. Лезвие длиной около трех дюймов – таким, кажется, вполне можно разрезать стекло. – Ничего себе, – удивилась Вив. – Я и говорю, люди его часто спрашивают. Этот нож охотничий, но для ваших целей тоже подойдет. Достаточно компактный, чтобы носить в сумочке. Достаточно острый, чтобы вас восприняли всерьез. – Юноша вновь улыбнулся. – Его можно взять даже в парк на пробежку. Подойдет к вам какой-нибудь извращенец, начнет трясти хозяйством, а вы ему – бац! По крайней мере, я бы так и сделал, будь я девушкой. Вив похлопала ресницами и снова улыбнулась. Юноша вспыхнул. – Беру! – решительно заявила она. Фелл, Нью-Йорк Ноябрь 2017 Карли В воздухе кружились тонкие снежные хлопья, сверкавшие своей белизной во мраке. Они порхали, будто светлячки, вокруг желто-голубой вывески мотеля, из-за чего та казалась почти красивой. Приближался День благодарения, и пару часов назад я получила письмо от Грэма с предложением провести праздник дома вместе с ним и его невестой. Я представила этот неловкий ужин в их квартире, футбол, который наверняка будет идти по телевизору. С тех пор как умерла мама, это был уже второй День благодарения; наверное, нам с братом все-таки стоило провести его вместе и как-то поддержать друг друга. Но особенно теплых воспоминаний об этом празднике у нас не осталось. Мама всегда готовила для нас троих большой ужин, над которым трудилась в поте лица несколько дней подряд, хотя по большому счету это было совсем не главное. Под конец она так выматывалась, что даже и праздновать уже не хотела, а если мы с Грэмом предлагали ей помочь или просили так сильно не стараться, она воспринимала это в штыки и злилась. Даже заболев, мама все равно готовила на День благодарения. Пока она не слегла, она пыталась убедить себя саму в том, что по-прежнему может делать все привычные дела. От нашей помощи отмахнулась, а пока нас не было дома, поехала в магазин и накупила продуктов. Пока запекалась индейка, мама заснула. От одного только воспоминания об этом мне становилось грустно. Понятия не имею, что за странная идея овладевала мамой каждый День благодарения и сводила ее с ума, но теперь это так и останется для меня загадкой. Грэма я любила. Он был моим старшим и единственным братом, одновременно моим защитником и мучителем. Он никогда не позволял хулиганам издеваться надо мной из-за моей любви к чтению, но в то же время искренне верил, что, заставляя меня смотреть фильмы ужасов в девять лет, он меня закаляет. Именно он тайком принес мне первый экземпляр «Кладбища домашних животных». Но ему уже было двадцать три, он работал в офисе и был почти женат. Поэтому теперь, стоя в три часа ночи на парковке у «Вечерней зари» и наблюдая за снегопадом, я ощущала себя так далеко от брата, словно он был не ближе, чем на Марсе. Вытянув руку с зажатой в ней фотографией, я принялась сравнивать изображение с оригиналом. Это был один из снимков Марни Кларк, которые та делала на территории мотеля в 1982 году. Как раз недалеко от того места, где сейчас стояла я – на самом краю парковки, лицом к мотелю. Я меняла положение снимка до тех пор, пока две картинки не совпали полностью: настоящий мотель и версия 1982 года на фото. Разницы не было почти никакой. В этом месте, будто застрявшем во времени, ощущалась какая-то странная, пугающая магия. Отложив фотографию, я вытянула из стопки следующую. Ее сделали с того же ракурса. На ней были изображены две машины, припаркованные возле номеров 103 и 104. Типичные для начала 1980-х квадратные авто – страшненькие, но не лишенные ретро-шарма. Из одного выходила женщина. Молодая, темноволосая, красивая, сексуальная, может, немного злая. Или просто выражение лица такое стервозное. Это была та самая женщина, которую Марни пыталась поймать с любовником. Баннистер, так звали клиента. А это была миссис Баннистер по пути на свидание в «Вечерней заре». Я переключилась на следующую фотографию. Руки начинали замерзать даже в варежках, но мне было все равно. Вероятность того, что в ближайшее время я понадоблюсь на ресепшене, стремилась к нулю, поскольку клиентов у нас сегодня не было. К тому же мне нравилось рассматривать фото именно здесь, где все было видно: уголок, из которого снимала Марни, то самое место, где стояла машина миссис Баннистер. Все равно что приоткрыть окно в прошлое. На следующей фотографии дверь номера 104 открывал какой-то мужчина. Встречал миссис Баннистер с улыбкой. Ему было около сорока, темные с проседью волосы. Выглядел неплохо, но я никак не могла понять, зачем такой молодой женщине понадобилось изменять мужу с таким мужчиной, да еще и в таком захудалом мотеле. С другой стороны, я явно не была экспертом в вопросах секса. Затем я присмотрелась к фотографии миссис Баннистер с любовником повнимательнее. Марни сделала снимок из дальнего угла парковки, и мотель попал в кадр почти целиком. Сверху на фото можно было увидеть второй этаж и длинный ряд дверей, нижние части которых проглядывали сквозь перила. Там же я заметила черную тень, будто на балконе кто-то стоял. С другой стороны, эту тень могло отбрасывать что угодно. На ресепшене зазвонил телефон. Спрятав фотографии в карман пальто, я побежала обратно в офис. Трубку сняли, и звон прекратился, после чего отворилась офисная дверь. На улицу вышел Ник и жестом подозвал меня. Сам он перед этим тоже просматривал фото Марни – оставшуюся часть пачки. – Это Хизер, – сказал Ник. – Спасибо. Как только я зашла внутрь, у меня запотели очки, а волосы после шапки наверняка комично взъерошились. Моя операция по соблазнению Ника Харкнесса продвигалась с завидным успехом. – Привет, – сказала я, подняв со стола трубку. Пользоваться старинным телефоном было волнительно. Казалось, весил он фунтов пять. – Так, ладно, – отозвалась на другом конце Хизер. – Я целый час разыскивала информацию про Баннистеров, и вот что нашла: ничего. – В каком смысле «ничего»? – Свободной рукой я пыталась пригладить волосы. Где-то рядом уселся Ник, но сквозь мутные стекла мне не было его видно.