– В самом прямом, – ответила Хизер. – Всего одно упоминание – о том, что в 1964 году некий Стивен Баннистер выиграл школьное соревнование по прыжкам в высоту. Я даже не знаю, тот ли это Баннистер, который нам нужен. Но больше никаких упоминаний нет, ни о муже, ни о жене. Их номер даже не указан в телефонном справочнике Фелла. Вот и отслеживай после этого людей, которые не проводят в интернете всю свою жизнь. – Ладно. В любом случае зацепка была сомнительная – вряд ли кто-то из них встречался с Вив. А что насчет любовника миссис Баннистер? – Ага! – воскликнула Хизер. – Вот теперь-то ты поймешь, какая я умная. Потому что я и вправду чертовски умна. – Чертовски? Стеклышки моих очков начали понемногу отпотевать, и я повернула голову, чтобы посмотреть на Ника. Тот сидел на одном из местных стульев, упираясь ногами в стол, и легонько раскачивался. Одет он был в джинсы и черную толстовку на молнии, волосы зачесаны назад, словно он отбросил их рукой. В руках он держал негативы фотографий Марни Кларк и рассматривал их на свет, прищурившись; его тело находилось в безупречном равновесии. Даже в такой позе выглядел он потрясающе – с этой его щетиной, и вообще… – Да, чертовски, – повторила Хизер, пока я наблюдала, как Ник откладывает в сторону полоску пленки и берет следующую. – Я списалась в интернете с одним парнем, который может пробить номера по базам Управления автомобильного транспорта. На снимках Марни ведь есть номерные знаки. Пришлось выложить семьдесят баксов, но теперь я точно знаю, чьи это были машины. – Ты права. Это чертовски умно. – Знаю. Так вот, владелец «тандерберда» – не кто иной, как Стивен Баннистер, который в юности прославился прыжками в высоту. В восемьдесят четвертом году он переехал во Флориду, а потом исчез со всех радаров. Вторая машина принадлежала Роберту Уайту, который скончался в 2002 году. В восемьдесят втором ему был сорок один год, так что, вероятно, он и есть тот самый любовник миссис Баннистер. – Хорошо, – сказала я. Ник начал потихоньку опускаться на стуле, так что я перестала на него пялиться и перевела взгляд на какое-то пятно на стене. – Есть еще и третья машина. Она принадлежала парню по имени Саймон Хесс. И вот тут-то начинается самое интересное. – Ну-ка? Выдержав паузу – она явно наслаждалась произведенным на меня эффектом – Хизер продолжала: – С Саймоном Хессом есть два момента. Во-первых, он работал торговым агентом. Где-то в моей голове словно сигнализация завыла. – Откуда я знаю про торгового агента? – Из заметок про Бетти Грэхем. В последний раз ее видели, когда она впускала одного из них в дом. У меня упало сердце. – Боже мой. – Дальше – лучше, – продолжала Хизер. – Я пробила этого Саймона, хотела узнать, жив ли он еще. И нашла кое-что интересное. Похоже, в конце восемьдесят второго года он уехал куда-то в командировку и домой больше не вернулся. – Что? Ерунда какая-то. В каком смысле не вернулся? Теперь Ник смотрел на меня и пытался следить за разговором. Было бы здорово, если бы в этом древнем аппарате была громкая связь, но, увы, придется пересказывать ему все самой, когда повешу трубку. И каким образом люди вообще умудрялись хоть что-то делать до 1999 года? – Просто уехал и больше не вернулся, – повторила Хизер. – А еще, представляешь, его жена даже не стала обращаться в полицию. В итоге пять лет спустя, когда она попыталась забрать деньги за его страховку, его объявили мертвым. По ее словам, сначала она решила, что муж бросил ее ради другой женщины, но потом подумала, что, может, он и умер, и в связи с этим хотела продать их дом и получить деньги. – А так можно? – Судя по всему, да. Считается, что, если человек пропал без вести, должно пройти определенное время, прежде чем его можно объявить мертвым. В Нью-Йорке это три года. У меня нет доступа к данным, но, думаю, они там все проверили и подтвердили его смерть, после чего миссис Хесс получила свои деньги. Свободной рукой я перебрала фотографии и достала ту, на которую попала машина Саймона Хесса. – Значит, его жена сказала, что муж пропал где-то в восемьдесят втором году, но когда точно, она не знала? – В последний раз она видела его в ноябре. А снимки были сделаны в октябре. Значит, в это время он все еще существовал. Я потрогала пальцем край фотографии, затем достала из пачки следующую: на ней моя тетя Вив шла по тротуару из каморки «Для постояльцев» в сторону ресепшена. Тот самый снимок, который Марни позже обрезала и продала в газеты. В углу я заметила машину Хесса. – Какова вероятность, что два человека, которые исчезли примерно в одно и то же время, случайно окажутся на одном и том же фото? – спросила я. – Не думаю, что это случайность, – ответила Хизер. – А если Саймон Хесс и вправду убил Бетти, я бы сказала, что это совершенно точно не случайность. – То есть он убил Вив и сбежал из города. Ник продолжал слушать, но теперь снова начал покачиваться на стуле и разглядывать на свет очередной негатив. Я впервые задумалась о том, что же он там ищет. – Согласись, что теория отличная, – продолжала Хизер. – Но похоже, Саймон Хесс – это тупик. Никто не видел его с восемьдесят второго года, и юридически он уже мертв. – Может быть, нам сможет помочь Альма Трент. – Она вышла на пенсию. Может, стоит отнести все это в полицию? Мне начинало казаться, что и вправду стоит. Из непрофессиональной попытки удовлетворить собственное любопытство вся эта история понемногу переросла во что-то более серьезное. Может, полицейским пригодится все то, что нам удалось раскопать. Я вспомнила Бетти – такую, какой она мне явилась: измученную и пугающую, но в некотором смысле по-прежнему красивую. Ее тело выбросили здесь, рядом с «Вечерней зарей». Здесь же бывал и Саймон Хесс. Который затем исчез. Мог ли он уехать из города, опасаясь ареста за убийство? Визит Хесса в мотель в октябре 1982 года вряд ли был случайностью. Но что же он тут делал? Почуяв запах сигаретного дыма, я снова взглянула на Ника. Разумеется, он не курил. Все так же изучал негативы, но теперь хмурился, поднося пленку все ближе к глазам, чтобы лучше разглядеть детали. Завтра я позвоню Альме, решила я. Расскажу ей, что у нас есть. Она подскажет, что делать дальше. Повесив трубку, я плюхнулась в кресло. – Ты не поверишь, – начала я, обращаясь к Нику. Он снова выпрямился и, взглянув на меня, приподнял брови: – Я провел здесь несколько недель. И готов во многое поверить. Включая то, что наш курильщик сейчас где-то совсем рядом. Наши взгляды встретились. Как же странно, когда кто-то разделяет с тобой твои бредовые иллюзии. Человек, который видит тех же самых призраков, что и ты. – Это даже страннее курильщика, – предупредила я. – Валяй. И я все ему рассказала. А он сделал то же самое, что и всегда: несмотря на то, какой безумной казалась эта история, он выслушал ее без осуждений, насмешек и подколов. А в конце лишь сказал: – Интересно. – Интересно? И это все? – Да. Если он действительно убил Бетти и бросил ее тело здесь, значит, он хорошо знал этот мотель. Возможно, когда его достроили, он останавливался в нем во время командировок. Возможно, однажды он заметил Вив и стал за ней наблюдать. Планировать. Постучав пальцами по стулу, он отвел глаза и уставился в пустоту. – Все говорили, что в день, когда погиб мой брат, отец просто сорвался, что это внезапное помешательство. Но это не так. Он все спланировал. Я слушала и ждала, затаив дыхание, что он скажет дальше. – Пистолет он купил где-то за неделю, – продолжал Ник. – До этого у него никогда не было оружия. И чтобы получить его законным путем, пришлось потратить время. Он продумал, как именно будет действовать, подготовил почву. Даже в школу позвонил и сказал, что мы уезжаем в семейный отпуск, поэтому нас какое-то время не будет на занятиях. Его голубые глаза невидяще смотрели куда-то вдаль. – Илай в тот день остался дома только потому, что его баскетбольную тренировку отменили. Он позвонил папе на работу и спросил, где у него лежат деньги на бензин – хотел заправить машину. Поэтому папа знал, что мы оба дома. Он ответил Илаю на вопрос, а затем сразу поехал домой, чтобы нас убить. Я не знала, что ответить на его исповедь. – Мне очень жаль, – наконец выдавила я. – На суде отец утверждал, что слышал голоса, которые и заставили его это сделать. Но он ведь был адвокатом. Возможно, таким образом он выстраивал свою защиту, пытался прикинуться невменяемым. Не знаю, врал он насчет голосов или нет. В любом случае защита не сработала. – Он спокойно посмотрел на меня, наши глаза снова встретились. – Меня постоянно спрашивали, правда ли я в момент убийства находился у себя в спальне. Это правда. Я опустила глаза и уткнулась взглядом в стол. – Я долго потом думал, как бы все сложилось, если бы я остался. Если бы смог как-то пробраться мимо отца, спуститься вниз и помочь Илаю. Но он умер так быстро, что его не смогла бы спасти никакая скорая. Думаю, в глубине души я это знал. В последние несколько недель папа был тихим, очень тихим. Он никогда не был с нами жесток, но почему-то, как только я услышал выстрелы и крики, я сразу все понял. Я знал, что папа застрелил Илая и если я сейчас не убегу, через несколько минут застрелит и меня тоже. Понятия не имею почему, но мне кажется, я чего-то такого ждал. – Это было предчувствие, – сказала я. – Инстинкт. Кончиками пальцев Ник коснулся лба и, прикрыв на минуту веки, устало его потер. – Может быть. Но если и вправду инстинкт, почему я к нему не прислушался? Почему ничего не сказал? Ничего не сделал? Я понимаю, что мне было всего четырнадцать, но, если твой отец пытается тебя убить, подобные мысли часто приходят на ум. Потому-то я и не сплю. – Уверена, ты бы уснул в правильном месте. Не только в мотеле. Ты же не можешь оставаться здесь до конца жизни. Но если бы ты нашел место, где ты счастлив, ты бы наверняка уснул там без проблем. Если бы знал, что проснешься и тебя будет ждать что-то хорошее. На его лице появилась слабая улыбка: