– Хорошая работа, – признала она. – Вижу, тебе пришлось попотеть. Вив пожала плечами: – Я подумывала устроиться на работу в отдел планирования «Уэстлейка», чтобы получить доступ к журналу, но это заняло бы слишком много времени, да и не факт, что это сработало бы: они могли назначить меня в другой отдел. К тому же там мне пришлось бы просиживать весь день, а у меня и другие дела есть. Поэтому я не могу получить полный доступ к их отчетности самостоятельно. И звонить им, представляясь тобой, тоже больше не могу. – Что-что? – Неважно. – Еще как важно. Вивиан, выдавать себя за представителя полиции – незаконно. Вив еле сдерживалась, чтобы не раскричаться. – Саймон Хесс убил Викторию Ли, а посадили за это ее парня. А ты собираешься наказать меня? Альма вскинула руку. – Притормози-ка, – сказала она, и ее голос вновь стал твердым, словно женщина решила вернуть контроль над ситуацией. – После нашего последнего разговора я перечитала дело Бетти Грэхем. Одно из твоих предположений оказалось попросту ошибочным. Когда стало известно, что перед смертью к Бетти приходил торговый агент, полиция провела тщательное расследование в каждой компании, которая пользуется их услугами. И в итоге не нашла ни одной, которая посылала бы человека в тот район. Вив почувствовала, как у нее сильнее забилось сердце. Она была страшно расстроена и зла. Она этого не знала. И ничего не знала, потому что не имела доступа к необходимой информации, которая помогла бы ей собрать все кусочки пазла воедино. Она была никем – двадцатилетняя сотрудница какого-то мотеля. Если бы ей только дали посмотреть эти документы… Обдумав слова Альмы, Вив покачала головой: – Это не имеет значения. – Вивиан, пожалуйста. Я не отмахиваюсь от тебя. Но пойми, если в тот день в районе, где жила Бетти, торгового агента не было, значит, убийца, постучавший в ее дверь, только притворялся им. А это возвращает тебя к началу. – Нет, ты не права. А за месяц до убийства они проверяли? А за два? Сотрудница в отделе планирования сказала, что иногда продавцы возвращаются к потенциальным клиентам самостоятельно и даже не вносят эти визиты в журнал отчетности. Он мог побывать у нее раньше, а потом вернуться. На лице Альмы читалось смятение: – Это они сами тебе сказали? – Пусть даже он не продавал ей замки. Бетти была учительницей. А у Саймона Хесса есть дочь, лет десяти. Возможно, она учится в той же школе, где работала Бетти, но я не смогу получить доступ к школьным записям. Зато ты можешь. Его дом всего в десяти минутах езды от дома Бетти. Он мог видеть ее на рынке или в парке. Да где угодно. – Вив указала на блокнот. – Теперь у тебя есть его имя. Ты сможешь найти там какую-то связь. А я не могу. Альма нахмурилась. Было видно, что она по-прежнему сомневается. Вив уже не знала, как еще можно убедить свою собеседницу. – Вся твоя теория строится на том, что этот Саймон Хесс останавливался в мотеле, где выбросили тело Бетти, – сказала Альма. – Но это вовсе не значит, что он ее убил, особенно если к ней домой приходил совсем другой человек. Она обвела рукой все, что принесла ей Вив, – блокнот, фотографии из мотеля, сделанные Марни, какие-то бумаги: – Ты проделала потрясающую работу, Вивиан. Из тебя бы получился отличный следователь. Но дело в том, что я всего лишь дежурный офицер, а ты – сотрудница мотеля. Если я пойду к начальству с рассказом про самого опасного убийцу в истории Фелла, мне понадобятся железобетоннные доказательства, с которыми не поспоришь. Вив сглотнула. Окинула взглядом стол, разбросанные на нем листы и фотографии; у нее защипало в глазах. – Твоя теория вполне убедительна, – голос Альмы подобрел. – Но и дыр в ней тоже полно. Больших. Если я несу начальству какое-то дело, оно должно быть стальным. Совершенно непробиваемым. Я здесь и так никто. Ни один из этих ребят не воспринимает меня всерьез. В этой битве все против меня, а я ведь даже рот еще не открыла. И если я проиграю, то, вероятно, лишусь работы. Им нужен только повод. Альма ей отказала. По-доброму, но все равно отказала. Вив разрыдалась бы, если бы могла выжать из себя хоть слезинку. Закричала бы, если бы у нее еще остались силы. – Ты хочешь сказать, что для тебя это слишком рискованно? – уточнила девушка. – Да, именно так. Вив, ты еще молода, но думаю, в общих чертах ты все понимаешь. Я – ночной дежурный офицер в маленьком городке, и даже ради этого мне пришлось вкалывать долгие годы. Я сражалась не на жизнь, а на смерть. Терпела унижения, издевательства и по-прежнему их терплю. И буду терпеть на протяжении всей карьеры. Потому что я – коп, и по-другому не могу, что бы там ни говорили. Но это… – Альма обвела рукой ее бумаги. – Из-за этого я могу потерять все. По крайней мере, пока оно в таком вот виде. Мне нужно больше информации. Нужны вещественные доказательства. Свидетели, признания. Без них ни один полицейский не сможет довести подобное дело до суда, а значит, никто не рискнет ради него карьерой. Никто, включая меня. Вив оцепенела. То же самое сказала Марни: все это слишком рискованно. С меня хватит. Вив пообещала ей, что сходит в полицию, попросит о помощи, не будет подвергать себя опасности. Но Альма тоже не собиралась ей помогать. Никто не собирался. Вив была одна. – Он ее убьет, – сказала она еле слышно. – Ты видела мужчину, который смотрел на девочку, вот и все, – возразила Альма. – Это ничего не значит. Мужчин не сажают в тюрьму за то, что они смотрят на девочек. И никаких других доказательств у тебя нет. Ты видела, как от школы отъезжает машина, и думаешь, что это был он. Водителя ты не разглядела, но даже если бы и так, это все равно ничего не значит. – Ладно. – Вив наклонилась и собрала со стола блокнот, бумаги, карты и фотографии, а потом добавила: – Спасибо, что уделила мне время. Теперь мне пора на работу. – Я тебя расстроила. Вив и правда расстроилась. Ей была невыносима эта доброта, это сочувствие, в котором было что-то сестринское, почти материнское. Все это не стоило ни гроша, если Хесс останется на свободе, а Трейси умрет. – Он приезжает в мотель и снимает номер под вымышленным именем, – сказала Вив. – Ему не нужно этого делать, потому что у него дом в городе, но он все равно приезжает. И всякий раз, когда он там, Бетти Грэхем просыпается и начинает сходить с ума. Альма молчала. – Вот поэтому я знаю, – Вив поднялась со стула. – Я прихожу туда каждую ночь уже много месяцев, и знаю, что это он убил Бетти. Она говорит мне об этом каждый раз, когда он приходит. Ее тело выбросили около «Вечерней зари», и с тех пор она оттуда так и не ушла. И ты тоже знаешь, что это правда, только не хочешь этого признавать. – Дорогая, – ответила Альма, – мне кажется, тебе не помешало бы показаться врачу. Задвинув стул ударом ноги, Вив пошла к двери. – Это ложь, и ты об этом знаешь. – Она встретилась глазами с Альмой. – Ты ее видела. Как и я. Разница только в том, что, когда она пытается что-то сказать, я слушаю. Девушка вышла и закрыла за собой дверь. Последней ее надеждой было отправленное ею письмо. Только оно могло спасти Трейси Уотерс жизнь. Фелл, Нью-Йорк Ноябрь 2017 Карли – Трейси Уотерс убили 27 ноября 1982 года, – сказала Хизер. – В последний раз ее видели в Плэйнзвью у подруги, оттуда она отправилась домой. На велосипеде. Ей было восемнадцать, и хотя права она уже получила, родители редко позволяли ей брать машину, а своей у девушки не было. Я глотнула диетической колы. – Как знакомо. Свою первую машину я тоже получила в восемнадцать – мне ее продала мама. Попросила ни много ни мало пятьсот долларов. – А я ужасно вожу, – призналась Хизер. – Может, мне бы и купили машину, но без нее будет лучше – для всех. Мы сидели в круглосуточном дайнере у Северного шоссе под названием «Уотсонс». В отличие от самого здания вывеска снаружи выглядела совсем новой – скорее всего, здесь недавно просто сменилось название. Было пять часов утра, и «Уотсонс» оказался единственным местом в округе, которое еще работало. А мы обе страшно проголодались. – Итак, – начала Хизер, откусив кусок от своего сэндвича. Сегодня она буквально утопала в толстом темно-зеленом свитере. Часть волос на макушке она собрала в конский хвост. На столе перед ней лежали распечатки из газет. – Трейси училась в старших классах. Прилежная ученица. Мальчика у нее не было. Несколько девочек, которых она считала подругами, в один голос назвали ее застенчивой и закрытой. Летом она подрабатывала в кафе-мороженом в Плэйнзвью. Пела в школьном хоре. Я взглянула на фотографию, которую распечатала Хизер, – школьный портрет Трейси. На нем у девушки были аккуратно уложенные и закрепленные лаком волосы. А еще румяна и тени для глаз, что совсем не шло ее молодому лицу. – Судя по всему, она была классная, – подытожила я с грустью. – Мне тоже так кажется, – согласилась Хизер. – 27 ноября она пришла днем в гости к подруге; до восьми часов вечера они смотрели телевизор и играли в «Уно». Боже, типичные восьмидесятые! В любом случае Трейси отправилась домой на велосипеде. Подруга вышла на крыльцо ее проводить. Полицейским пришлось ждать до утра – на случай, если Трейси просто заехала на вечеринку или еще куда-то. Я помешала свой куриный суп; в животе у меня заурчало. – На следующее утро пришла полиция и опросила ее родителей; затем начались поиски. Тело обнаружили 29 ноября в канаве у Мелборн-Роуд, между Плэйнзвью и Феллом. В то время Мелборн-Роуд была двухполосной сельской дорогой, по которой никто не ездил. Теперь там асфальт и постоянные пробки. А еще «Супер 8» и кинотеатр. Ничего общего с восемьдесят вторым годом. Она перевернула страницу, чтобы показать мне распечатку старой статьи. Заголовок гласил: «МЕСТНАЯ ДЕВОЧКА НАЙДЕНА МЕРТВОЙ». В подзаголовке ниже говорилось: «Полиция арестовала бездомного мужчину». – Бездомного? – удивилась я. – У него обнаружили ее рюкзак. Насколько я понимаю, он бродяжничал, не жил нигде постоянно. В прошлом имел судимости – за кражи и нападения. Но штука в том, что рюкзак он принес в полицию сам, когда услышал новости. Его задержали по подозрению в причастности к убийству, а когда он не смог доказать свое алиби на время убийства, предъявили ему обвинения. – И все? Больше никого не искали? – Похоже, нет. Он сказал, что нашел рюкзак на обочине. Думаешь, кто-то ему поверил? Его отпечатки были повсюду, да и к тому же на одной из лямок обнаружились следы крови Трейси. Других подозреваемых не было. А ее родители тем временем с ума сходили. Говорили, что кто-то отправил им письмо с предупреждением: так, мол, и так, за вашей дочерью следят. Все сходилось, – тут Хизер вскинула палец, смакуя историю в своей уникальной манере. – Но. Но. – Ты получаешь от этого слишком много удовольствия, – заметила я с улыбкой. – Как скажешь, доктор Карли. Но лучше послушай. Дальше становится интересно. – Можно подумать, до этого было неинтересно… Рассказывай дальше. – Этого бездомного так и не признали виновным. Даже до суда дело не дошло. Судя по всему, несмотря на его бездомность, у него были контакты хорошего юриста. Они разбирались чуть больше года, а потом сняли все обвинения, и он вышел на свободу. Дело завели по новой, но так до сих пор и не раскрыли. Родители Трейси в итоге развелись, но мать по-прежнему пытается добиться правды. В девяносто девятом году она запустила сайт для сбора информации об убийстве. Он еще работает, хотя теперь, кажется, им в основном занимается младший брат Трейси. У них даже есть страничка на Фейсбуке. И еще: помнишь, ее родители сказали, что за дочерью кто-то следил? Об этом они узнали из анонимного письма, которое подбросили в их почтовый ящик за неделю до убийства. Теперь это письмо выложено у них на сайте и на Фейсбуке. Вытянув из стопки еще один лист, Хизер вручила его мне. Это оказался скан рукописного текста. Я пробежала его глазами: