– Или что-то такое, что она хочет показать кому-то еще, – заметил Ник. Я обвела их взглядом, а затем озвучила мысль, которая в тот момент пришла в голову нам всем. – А что если там тело? Тело Вивиан? Что, если в сарае спрятан ее труп? Секунду все молчали, а потом Ник собрал со стола снимки и сказал: – Мы найдем это место. С фотографией будет не трудно. Наши поиски затянулись до семи часов утра. К тому времени из-за серых облаков на горизонте как раз выглянуло солнце. Мы сидели втроем в пикапе Ника. Объехали по проселочным дорожкам вокруг места, где раньше стояла телевышка. Оттуда двинулись на север по двухполосной дороге, высматривая по сторонам нечто похожее на грунтовку. – Вон там! – воскликнула я. С тех пор как были сделаны фотографии, на этом месте появился сетчатый забор, который, впрочем, уже успел местами заржаветь и провиснуть. Нас встретила полинявшая табличка: «Посторонним вход воспрещен». По ту сторону забора виднелась уводившая вдаль грунтовка. Я достала одну из фотографий Марни и стала сравнивать ее с оригиналом. Деревья заметно подросли, но в остальном место ничуть не изменилось. Ник заглушил двигатель и выбрался наружу. Мы с Хизер тоже вышли и некоторое время наблюдали, как он расхаживает туда-сюда вдоль забора. Потом он ухватился за сетку, забрался по ней наверх и перепрыгнул. Приземлившись, сразу исчез где-то за деревьями. Минут через десять вернулся и сообщил: – Сарай – там. Все правильно. Людей я не заметил, да и вообще место, похоже, заброшенное. Перелезайте ко мне. Первой полезла Хизер. Я помогла ей забраться наверх, а Ник – спуститься на землю с другой стороны. Потом настала моя очередь, и пока я лезла, мне все время казалось, что сейчас кто-нибудь закричит, залает собака или сработает сигнализация. Но ничего такого не произошло. Я перекинула через сетку ногу, а Ник подхватил меня за талию своими сильными руками и опустил вниз. – Сюда, – скомандовал он. За прошедшие годы это место порядком заросло; нам пришлось продираться сквозь голый кустарник, пока мы наконец не вышли на грунтовую дорогу. Омытая бесчисленными дождями, она тоже поросла сорняками и запустела. Следов от колес видно не было. Ничто вокруг не выдавало человеческого присутствия. Холодный ветер налетал порывами, завывая в кронах обнаженных деревьев. – Что это за место? – спросила я. – Понятия не имею, – отозвалась Хизер. Она держалась ко мне так близко, как только могла; щеки ее разрумянились на морозе. – Похоже на чей-то заброшенный участок. Интересно, когда Марни делала здесь снимки? Если тогда же, что и в мотеле, то прошло уже по меньшей мере тридцать пять лет. Неужели сюда и впрямь столько лет никто не приходил? Почему? Мы поднялись по неровной грунтовке, и из-за деревьев наконец показался сарай. Уже даже не сарай, а прогнившая развалюха с торчащими в разные стороны досками. Между ними темнели щели – достаточно большие, чтобы в них смог пролезть взрослый мужчина. Передние двери, похоже, были заперты на засов, но с учетом состояния всей постройки он не выглядел достаточно серьезным препятствием. – Ждите здесь, – велел Ник. Он обогнул сарай и скрылся за углом. Раздался стон ломающегося гнилого дерева, а следом – голос Ника: – Я нашел вход! Завернув за угол, мы увидели, что он выломал несколько досок и расширил дыру в стене. Посмотрел на нас: – Здесь темно, но кое-что все же видно. Я взглянула на Хизер. Ее лицо побледнело и лишилось всякого выражения. Девушка, которая хотела провести целую ночь в «Вечерней заре», снимая на камеру призраков, исчезла. Мне даже не нужно было до нее дотрагиваться – я знала, что кожа у нее стала на ощупь ледяной. – Тебе не обязательно туда идти, – сказала я. Она посмотрела на меня испуганными глазами, словно уже забыла о моем присутствии. – Нет, я должна. Я шагнула к ней: – Хизер, это не соревнование. Ты не получишь приз за то, что войдешь туда. Вив не твоя тетя, а моя. Это касается только меня. Так что оставайся тут и подожди, а я тебе потом скажу, насколько там безопасно. Я думала, Хизер начнет спорить со мной, но вместо этого она замялась и слегка кивнула. Мне хотелось дотронуться до рукава ее пальто, но я этого не сделала и решительно повернулась к сараю. Передо мной зияла дыра, черная, как смоль. В этой черноте я не могла разглядеть ровным счетом ничего – ни Ника, ни даже тени. Оттуда пахло чем-то затхлым, сухим, плесневелым; в воздухе кружились потревоженные пылинки. – Карли? – позвал Ник из темноты. «Вперед, в кроличью нору», – подумала я и шагнула внутрь. Свет в сарай проникал через щели в стенах, а сквозь прорехи на потолке было видно пасмурное небо. Я с трудом разглядела стены, разбросанный вдоль них хлам, темные очертания в углах: старый велосипед, инструменты, мусор. Когда мои глаза привыкли к темноте, я увидела Ника, который уже успел пройти в дальний конец сарая и стоял прямо возле закрытых дверей. Повернувшись, он взглянул на меня: – Привет. Я подошла ближе. Позади него высилось что-то прикрытое старым зеленым брезентом – очевидно, машина. Не сводя с нее глаз, я поравнялась с Ником. У меня закружилась голова. В газетах писали, что в ночь изчезновения Вив ее машина осталась на парковке у «Вечерней зари». Куда бы она ни отправилась, машиной она не воспользовалась. Но что с ней случилось после окончания расследования? Куда она делась? Куда вообще попадают машины пропавших людей, которых долгое время не могут найти? – Открой, – прошептала я Нику. Он не колебался. Схватил край брезента и потянул его на себя. Под ним оказалась машина, угловатая и очень старая. В тусклом освещении сарая определить ее цвет было невозможно. Шины оказались спущены, окна покрылись слоем пыли. Перешагнув через брезент, Ник провел ребром ладони по пассажирскому окну, смахивая пыль. – Этой штукой никто не пользовался уже целую вечность. Много лет, – сказал он. Наклонившись к стеклу, он заглянул сквозь очищенный участок внутрь. Мне хотелось крикнуть: «Не надо! Нет!» Вдруг откуда-то сверху послышалось хлопанье крыльев, и я подскочила на месте, лишь потом сообразив, что где-то в темном углу, должно быть, сидела птица. Я заставила себя сдвинуться с места: подошла к машине со стороны водителя, протерла пыль и заглянула внутрь. На водительском сиденье было пусто и чисто. Я подергала дверную ручку – та поддалась, и в тишине раздался громкий щелчок. Глубокого вдохнув, я открыла дверцу. В нос мне ударил затхлый запах с примесью кислятины. На свету стало видно кружащиеся в воздухе пылинки. Ник открыл пассажирскую дверь и нагнулся. На пару мы вытянули шеи и принялись разглядывать пустой салон. Пусто. Никаких трупов. Никаких следов Вив – ни одежды, ничего. Никаких признаков того, что этой машиной вообще когда-нибудь пользовались. Ник открыл бардачок и обнаружил, что внутри тоже абсолютно пусто. – Все чисто. – Может, все это ничего не значит, – сказала я. – Может быть, это просто совпадение. Чья-то старая машина, которой больше не хотели пользоваться и потому загнали ее сюда и бросили. Такое ведь часто бывает, правда? – Тогда зачем Марни понадобились фотографии этого сарая? Да, что-то здесь явно было не так. У меня скрутило живот, голова раскалывалась. – Может, Вив угнала машину, – предположила я. – Угнала, а потом бросила здесь. – А может быть, это сделал тот, кто ее убил, – возразил Ник. – Мы этого не знаем. Мы ничего не знаем. – Я вздохнула: – Безумие какое-то, и, похоже, это тупик. Мы столько всего сделали и в итоге остались там же, где и были. Мне кажется, это какой-то отвлекающий маневр. – Чем это пахнет? Какой-то запах там определенно был. Что-то кислое и гнилое, но уже очень старое. – Мусор? – предположила я. – Что-то похуже мусора. Оставив пассажирскую дверь открытой, он выпрямился и отступил. Потом открыл заднюю дверь и заглянул внутрь. – И здесь ничего нет. Но запах еще хуже. – Он снова выпрямился, дверь тоже закрывать не стал. Мы подошли к машине сзади: замочная скважина на багажнике, как у всех старых автомобилей, – вот только ключа у нас не было. – И как мы его откроем? – спросила я, видя, что Ник опускается на корточки. – Открывать мы ничего не будем. Вызовем полицию. – Он указал куда-то вниз под машину. – Это либо масло, либо очень старая кровь. Присев рядом на корточки, я проследила за его рукой. На полу под багажником чернела большая лужа. Засохшая и очень, очень старая. Я почувствовала, что бледнею, и на мгновение мне показалось, что сейчас я упаду в обморок. Это определенно было не масло – лужа была слишком большой. Я обхватила руками колени, и на глаза мне навернулись слезы – так быстро, что я не смогла их остановить. – Вив. Меня затрясло. В этом багажнике лежала моя тетя, всего в футе, отделенная от меня лишь тонкой металлической дверцей. Она лежала в этой машине мертвая. Здесь она провела тридцать пять лет, ее кровь стекла на пол, а потом засохла и потемнела. Как же одиноко ей было здесь в тишине. Я попыталась вдохнуть и невольно всхлипнула. – Он ее убил, – сказала я, задыхаясь, – убил. И остальных тоже. Он убил Вив. На затылке я почувствовала руку – большую, теплую и сильную.