Эйвери кивнула. Она знала, что так и есть, хоть ей было очень сложно принять это. – Кстати, я тоже, – добавил он. – Я знаю. Это было довольно самоуверенно, но Эйвери не сомневалась, что Рамирес влюблен в нее. Ей казалось, что и она его любит. Но, учитывая их работу и то, с чем они встречались ежедневно, оба были не готовы произнести подобные слова вслух. Блэк говорила это лишь двоим в своей жизни. Первый парень был глупой влюбленностью в девятом классе, а второй ее мужем. Это было просто глупое слово, но она знала, как сильно оно изменило бы все, вылезя наружу. Рамирес перевернулся на спину и Эйвери улеглась рядом. Она положила голову ему на плечо и обняла его. Она, конечно, пошутила насчет второго раунда, так как не думала, что этому суждено случиться. Они оба насытились, а время приближалось к 22:00. И Эйвери, и Рамирес предпочитали вставать рано. Хоть секс и был лучшим из всех, что ей приходилось испытывать, даже он не был настолько хорошо, как целая ночь крепкого сна. Через десять минут возможность повтора была полностью исключена, так как Рамирес уснул. Эйвери знала, что до утра он не проснется. Она даже иногда поддразнивала его на тему того, как он может засыпать, не почистив зубы. В этом смысле она была полной противоположностью. Поэтому Блэк встала с кровати, накинула халат и направилась в ванную. Она умылась и заглянула в спальню. Ей было приятно наблюдать за ним, спящим под одеялом, и она в очередной раз убедилась, что хочет, чтобы он жил с ней. Почистив зубы, она накинула свежее белье и футболку, а затем направилась в постель. Остановившись у окна, она уставилась на узкую полосу горизонта, проходящую над Бостоном. Справа внизу виднелась крошечная часть Чарльз. Маленький изгиб реки, который было видно из спальни, сверкал от ледяного настила и фонарей. Но теперь, вытащив из замерзшей воды тело, было очень сложно наслаждаться ее красотой. Эйвери смотрела на реку, мысленно представляя ее в различные сезоны года. Весной вода превращалась в хранилище растительности вдоль берегов. Летом она являла собой слабое обещание прохлады. Осенью это были извилистые ручьи. Зимой же река превращалась в ледяное напоминание вечных холодов. Чарльз могла привлечь практически каждого и в любой сезон года. Но чем она привлекла убийцу зимой? Чувство опустошения? Чувство приближающегося конца? «Использует ли он Чарльз снова?» – размышляла она. Понимая, что сон не спешит приходить, Эйвери прокралась в гостиную и уселась на диван, раскрыв информацию по расследованию. Она вернулась к данным Пэтти Дирборн. Студентка Бостонского университета, будущий психолог. Двадцать два года, то есть всего на три года старше Роуз. Никаких приводов в полицию, никаких явных врагов, молодая, встающая на ноги девушка. В свободное время посещала церковь. Ощущение, что она просто оказалась не в том месте, не в то время. «Или нет? Она была красивой, безупречной. Даже будучи замороженной…» Что-то в этом показалось странным… почти мотивом. Эйвери взглянула на письмо, отправленное убийцей. Она прочла его, затем перечитала вновь, глядя на него так, будто это была зашифрованная часть какой-то картины, которую не так просто понять. Она попыталась проанализировать слова, буквально выпрыгивающие, по ее мнению, из текста. Ветровое стекло. Эротичен. Цветок. Блэк подумала, не стоит ли ей обратиться к какому-нибудь профессору литературы или к кому-то, кто хорошенько разбирался в порядке слов и поэзии. Затем она взглянула на телефон, открыв письмо, которое получила ранее. Пока им не удалось выяснить, кто или хотя бы откуда взломали учетную запись электронной почты пожилой женщины, которая в результате была использована для рассылки письма по всем СМИ. «Получается…кто-то обладает достаточными знаниями для взлома чужой электронной почты, а также мышлением убийцы, работающим со льдом. Достаточно сложный типаж». Обычно к данному этапу расследования Эйвери уже была в состоянии хотя бы сделать какие-то предположения по поводу разума убийцы. Это позволило бы ей взглянуть на дело его глазами, открывая новые возможности для поиска улик. Но до сих пор ей не удалось понять и капли. Убийца был уникален, абсолютно не похож на все ее предыдущие дела. «Он хочет, чтобы о нем узнали… возможно, даже поймали в конце концов. Взлом электронной почты, письмо, тщательное очищение и бритье жертвы. Это говорит о планировании, терпеливости и структурированности его безумия». Ощутив себя, словно у какого-то барьера, Эйвери, спустя некоторое время, бросила попытки понять. Она вернулась в спальню и проскользнула в постель рядом с Рамиресом. Как только она натянула одеяло, комната наполнилась слишком знакомым звонком ее мобильного телефона. Рамирес издал легкий стон разочарования и она потянулась к тумбочке. – Эйвери, – произнесла она в трубку. – Привет, Эйвери, – произнес мужской голос. – Это Финли, я звоню по просьбе О’Мэлли. Извини, что так поздно. «Раз они хотят повысить его, то стоит научить его осознавать содеянное», – подумала она. – Нет проблем, Финли. Что случилось? – Одевайся, – сказал он с болезненным смешком. – Ты нужна нам здесь. У нас еще одно тело. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Во второй раз за последние три дня Эйвери ехала к месту преступления за пределами Бостона. На этот раз тело было обнаружено в Кембридже на водохранилище Фреш-Понд. Ночь казалась более темной засчет неумолимого холода. Они с Рамиресом подъехали за несколькими патрульными машинами, большинство из которых принадлежало местной полиции. «Отлично, – подумала Блэк. – Именно то, что нам нужно… дерьмовая война между разными участками. Хотя, может они и окажутся такими же гостеприимными, как и копы из Уотертауна». Она быстро нашла знакомые лица в толпе полицейских. Финли и О’Мэлли разговаривали с каким-то офицером. Заметив ее, капитан помахал рукой, показывая, чтобы она поспешила. Эйвери ускорилась, засунув руки в карманы. Сегодня было дьявольски холодно. Когда они с Рамиресом выехали на вызов, ее телефон показывал всего двенадцать градусов. – Эйвери, – обратился к ней О’Мэлли, – поговори с шефом Тагартом. Это их территория, но он согласился показать сначала все тебе и лишь затем пустить своих парней, которые разнесут здесь все. – Да, – согласился Тагарт. – Даже я вижу сходство с этим ужасным случаем с девочкой Дирборн. Делайте, что требуется. Только… не забывайте, чей это район. – Ясно, –слегка грубо ответила Блэк. Больше всего она ненавидела, когда человек у власти якобы делал одолжение, хотя сразу было видно, что он просто не хочет ввязываться в эту проблему. Особенно, когда он сталкивался с женщиной, намного более опытной, чем он сам. Тем не менее, Эйвери прекрасно понимала, как провернуть дело плавно, чтобы лишний раз не мутить воду. Она вышла на лед вместе с Рамиресом. – Ты в порядке? – спросил он. – Да, все будет хорошо. Если дело в скором времени не закроется, то хотя бы стану экспертом в фигурном катании. Шутка окончилась, когда Блэк добралась до края водохранилища и увидела, что тело уже достали из воды. Она постаралась не придавать этому особого значения. Из того, что она могла сказать, с трупом работали вполне аккуратно. Она увидела молодую девушку от восемнадцати до двадцати лет. Как и Пэтти Дирборн, она была полностью голой и выглядела поразительно даже в замерзшем виде. Возле тела находилось двое полицейских: мужчина, делающий пометки, и слегка грустная женщина, снимающая происходящее на камеру. – Вы детектив Блэк? – спросила она. – Да, – ответила Эйвери, доставая удостоверение. – Слава Богу, – добавила женщина. – Вся эта ситуация мне ужасно неприятна. Теперь она ваша. – С грустным взглядом она отправилась обратно к берегу к светящимся фонарям собравшихся патрульных машин. Эйвери присела на корточки возле тела, уже размещенного на брезенте. Она пристально посмотрела на девочку, используя маленький фонарик, который лежал в кармане ее пальто. Как она и ожидала, несчитая головы у трупа не было ни единого волоска. Не было и украшений, хотя на этот раз четко виднелись отпечатки колец на мизинце и правом безымянном пальце. Ни синяков, ни крови… ничего лишнего. Блэк ненавидела это, но ей пришлось уставиться на нижнюю часть тела, чтобы сравнить с Пэтти Дирборн. Она изо всех сил пыталась выйти из режима детектива и постараться войти в сознание человека, который охотился на данный тип женщин. Она не видела очевидных признаков сексуального насилия, хотя нельзя было исключить его до проведения тщательной экспертизы. И в том случае, если убрать сексуальный аспект в качестве мотива, вопросов становилось лишь еще больше. Эйвери закончила изучать тело, испытав странные приступы грусти и болезненности, о которых говорила только что отошедшая от нее женщина. У Пэтти Дирборн были светлые волосы, тогда как у новой жертвы совершенно черные. Пэтти была типичной белой американкой, а вторую девушку даже не первый взгляд можно было назвать метиской. У жертвы была небольшая грудь в то время, как у Дирборн она была намного крупнее средней. Несчитая этих различий, больше не было ничего. – Рамирес, – позвала Блэк, вспомнив, что он стоит рядом. – Да? – Можешь принести перчатки? Он не стал ничего спрашивать, а лишь сделал, как его просили. Пока его не было, Эйвери снова взглянула на девушку и попыталась разобраться с мыслями. «Обе молоды. Дирборн была студенткой Бостонского университета. Могу поспорить, что эта девочка тоже студентка. На первый взгляд не видно никаких следов насилия, вряд ли присутствовала борьба, или же она была минимальна. Две очень привлекательные девушки, обе небольшие. Вес Дирборн при смерти составил всего сто десять фунтов. Эта жертва выглядит еще меньше. У убийцы какая-то странная помешанность на красоте… и, возможно, на льде. Странная комбинация…» – Вот, держи, – произнес Рамирес, вернувшись к ней. Он принес пару перчаток и Эйвери кивнула в знак признательности, забирая их. Она надела их и снова принялась рассматривать тело. Она начала с волос, слегка потянув за них и проверяя скальп на наличие любых травм головы. Криминалисты так ничего и не обнаружили на теле Пэтти Дирборн, но она хотела убедиться на месте. Затем Эйвери осторожно перевернула девушку на бок. Опять же, никаких признаков насилия обнаружено не было. На пояснице была маленькая татуировка, один из тех китайских иероглифов, которые по мнению заказчика означали нечто иное, чем на самом деле показывали. Блэк перевернула тело обратно на спину и подняла руки. При борьбе могли бы остаться какие-то следы на ладонях или пальцах. Снова ничего. «Дерьмо, – подумала Эйвери. – Вообще никаких зацепок. Что, кроме красоты, привлекло убийцу к этим двум девушкам? Может он ненавидит красоту, как таковую? Хотя вряд ли, ведь он тратит время на очищение, эпиляцию, усовершенствование. Может он крадет их для воплощения каких-то своих сексуальных фантазий, а затем чувствует вину и страх? Может, делая их такими совершенными, он отдает им дань уважения? Я имею ввиду, что эта девушка безупречна…» Но затем она увидела что-то лишнее на левом указательном пальце девушки. Ноготь был в идеальном состоянии, как и остальные, но на нем имелась небольшая трещинка. Крохотный кусочек ткани зацепился за нее. Это было очень незначительно, но хоть что-то. Эйвери услышала приближающиеся шаги. Она обернулась и увидела как к ней направляются О’Мэлли и шеф Тагарт. – Что думаешь, Блэк? – спросил капитан. – Нам нужны криминалисты. Девушка абсолютно в том же положении, что и Пэтти Дирборн, но к ее ногтю прицепился малюсенький кусочек ткани. Конечно, он может оказаться абсолютно бесполезным, но это единственное доказательство, которое у нас есть в данный момент. – Криминалисты будут тут через пять минут. Что-нибудь еще? – Красота и лед. Это основа, которая нужна нашему парню. Шеф Тагарт, где-нибудь рядом имеются камеры видеонаблюдения? – Есть несколько, но все они у головного здания. Вы же в курсе, что Фреш-Понд когда-то был обычным парком и только потом стал водохранилищем. Я уже отправил несколько человек поговорить с охраной и взглянуть на записи, но надежда мала. – Я не понимаю, – влез О’Мэлли. – Обнаженные молодые красивые девушки без каких-либо признаков жестокого обращения или изнасилования? – Вообще, – кивнула Эйвери. – Нужно, конечно, провести экспертизу на всякий случай, но я уверена, что она принесет те же результаты, что и у Пэтти Дирборн. Никаких признаков сексуального насилия.