– Что ты здесь делаешь? – спросил Рональд. Говард ответил двумя выстрелами, от которых убийца пошатнулся на ногах. После второй пули, он упал на колено. Едва успев отползти от края, Блэк увидела, что оба выстрела пришлись в живот. Рэндалл подошел, все еще держа пистолет направленным на Биля. Он с любопытством посмотрел на него, а затем на Эйвери. Звук приближающихся сирен становился все громче. Сквозь туман, царивший в голове, Блэк прикинула, что полиция находится примерно в двух кварталах от них. – Выбирайте, детектив, – сказал Говард. – Ему стоит умереть или посмотрим, доживет ли он до больницы, когда твои друзья доберутся сюда? А потом, предполагаю, будет назначен очень большой срок. «Убей его». Именно это крутилось на языке, а тот факт, что убийство совершил другой человек, освобождало ее от какой-либо моральной дилеммы. Но, как только она смогла перевести дыхание, события последних дней, наконец, устаканились в голове, и она поняла, что стала терять контроль над собой. Она тряслась и дрожала, пока еще не плача, но ощущая, как поток скорби и душевной боли поднимается все выше. Эйвери знала свой долг. Она не имела права убивать, если преступника можно взять. Четыре выстрела, множество ударов, нож в ноге, которая, возможно, останется парализованной. Она сделала все, что могла, а теперь получила шанс посадить его. – Тюрьма, – ответила Блэк. – Пусть гниет медленно. Говард кивнул и взглянул на Глок. – Ты слышал, Биль? – спросил он. Тот чуть не свалился с ног, но Рэндалл удержал его, положив руку на плечо. – Она хороший детектив, – продолжил он. – И у нее доброе сердце. Она говорит, ты отправишься за решетку. Тем не менее, я считаю, что тебе слишком повезло. А поскольку мой компас морали уже давно испортился… Он подставил пистолет к нижней челюсти Биля и нажал на курок. Эйвери подскочила от звука выстрела. Кровь брызнула на лицо Говарда, но, казалось, он даже не заметил этой мелочи. Когда тело Биля рухнуло на бетон, Рэндалл подошел к Эйвери. Она отодвинулась от него и он улыбнулся в ответ. – Я бы не навредил тебе, – произнес он. Судя по всему, Говард хотел сказать что-то еще, но вой сирен был уже слишком близок. Темнота была нарушена фарами как минимум трех летевших к старой платформе машин. – Мы неплохо отработали, да? – улыбнулся Рэндалл. Эйвери задумалась о том, что он планировал, и ощутила внезапный прилив паники. – Говард… Просто брось пистолет. Уходи спокойно. – Думаю, мы сейчас выше этого, детектив Блэк, – усмехнулся он. – Мы всегда были выше этого. Ослепив их фарами, появилась первая машина. За ней влетела вторая, третья. Двери открывались одна за другой, раздались крики. Эйвери была уверена, что уловила голос Коннелли в толпе. – Говард Рэндалл, сложите оружие и встаньте на колени. Если вы не повинуетесь, мы заставим вас сделать это. Говард поднял пистолет, целясь в машины. Раздались два выстрела, один из которых заставил Рэндалла пошатнуться. Эйвери сильно перепугалась, когда он упал, чуть не попав в воду. В ту секунду, когда он закрутился, копы ринулись вперед. Куча голосов и метаний, освещаемые лишь фарами в ночи, были для Эйвери слишком хаотичными после пережитого. – Эйвери… Вот дерьмо… Эйвери, ты в порядке? Это был Коннелли. Она кивнула и сжала его руку в ответ. – Роуз, – тут же спросила она. – С ней все хорошо? – Да, она еще спит, – ответил Дилан. – В мотеле пятеро наших парней. За них отвечают О’Мэлли и Финли. Она снова кивнула. – Эйвери? Блэк попыталась ответить, но уже не смогла. В этот раз, когда черная вуаль снова накатила на нее, она сдалась. Потому что теперь уже все было иначе. Теперь это было отдыхом. И она считала, что заслужила его. Эйвери подчинилась темноте, пока вокруг кружила целая толпа копов. Последним, что она услышала прежде, чем темнота полностью окутала ее, был испуганный крик полицейского о том, что они упустили его. Говард Рэндалл исчез. Глава тридцать третья Худшим в ее лечении в последующие недели стал тот факт, что Эйвери пришлось пропустить похороны Рамиреса. Драка с Билем нанесла ей существенный урон, но самым ужасным было то, что она получила инфекцию от куска дерева, вонзившегося ей в ногу. В течение полутора дней у нее держалась температура под 40о и она была слишком слаба, чтобы посетить службу. Кроме этого, Блэк получила сотрясение мозга и трещину в челюсти. Спустя примерно десять часов после драки у причала Ньюмана, она обнаружила, что челюсть сильно опухла и не открывается. Сейчас с ней была Роуз. Она изо всех сил старалась поддержать мать: инфекция, перелом челюсти, сотрясение мозга, два сломанных ребра и вывихнутое запястье. Роуз первой сообщила матери о том, что та не сможет посетить похороны Рамиреса. Дочь встала с ее кровати и отошла на свое место. Она бы рассказала Эйвери о службе, но большую часть времени потратила на слезы. Три дня к ряду Блэк то приходила в себя, то снова теряла сознание. Иногда с ней кто-то сидел. Как правило, это была Роуз, но Финли и Коннелли также появлялись. На четвертый день она, наконец, смогла совладать с собой и даже выслушала врача. Он был высоким, чуть старше ее самой и очень соблазнительным. Доктор осторожно присел на край ее кровати и очаровательно улыбнулся. – Вы прошли через самый настоящий ад, – сказал он. – Ваша дочь сообщила мне, что Вы были сильно расстроены тем, что не удалось посетить похороны Вашего парня. Надеюсь, Вы понимаете, что как врач, я обязан был поступить так. Эйвери лишь кивнула. Она уже успела поплакать со сломанной челюстью и поняла, что это не особо удобно. На самом деле это было скорее унизительно. Еще хуже было то, что ей приходилось пить через соломинку и каждый раз вызывать для этого Роуз, чтобы та подержала кружку. – Надеюсь, Вы сможете простить меня за это, – продолжил врач. – Также, считаю, что новости, с которыми я пришел, Вас слегка развеселят. Утренние анализы показали, что мы полностью победили инфекцию. Если рентгеновские снимки окажутся хорошими, то, скорее всего, завтра мы выправим челюсть. Перелом оказался не таким уж серьезным, но попал в сложное место. Рисковать не стоило, мы ждали. На ребра уйдет некоторое время, а после сотрясения мозга стоит постоянно следить за общим состоянием. Запястье восстановится примерно через неделю. Думаю, это все. Затем он достал из нагрудного кармана пиджака ручку с блокнотом и протянул ей. – У Вас есть какие-то еще вопросы? – поинтересовался врач. Эйвери на мгновение задумалась, а потом нацарапала на бумаге: «Говард Рэндалл?» – Я не особо вникал в продолжение вашей драки, – ответил он, нахмурившись и пожав плечами. – Если это так важно, думаю, я могу разрешить одному из парней, которые посещали Вас в последние дни, зайти и рассказать все. Есть предпочтения? «О’Мэлли» написала она. – Посмотрим, как быстро сможем его достать. Вам также стоит знать, что дочь все это время находилась рядом с Вами. Не считая того, что она съездила на похороны, все остальное время, Роуз не покидала здания больницы. Что-нибудь еще? Эйвери покачала головой. Врач вышел, оставив ее одну в палате. Спустя несколько минут, вошла дочь. В руках она несла контейнер с едой из столовой. Роуз улыбнулась матери, видя, что та, наконец, была в полном сознании впервые за эти дни. Подойдя ближе, она поцеловала Эйвери в лоб. – Как дела, мам? Блэк воспользовалась блокнотом, который оставил врач, и написала: «Уже лучше. Хотя бы жива». На секунду замерев, она продолжила писать. Это заняло чуть больше времени, но закончив, она передала лист Роуз. «Я люблю тебя и искренне рада, что ты была со мной. Но сейчас мы в безопасности. Иди домой. Выспись. Прими душ. Поешь нормально. Не трать здесь все свое время. Я знаю, каково это. Это полный отстой». – Я думала об этом, но не могу, – покачала головой Роуз. – После всего, что случилось, я слишком напугана. Я отнюдь не горжусь этим, но это так. Блэк кивнула в ответ и похлопала по краю постели. Она чуть-чуть подвинулась, морщась от боли в ребрах и запястье. Роуз даже не стала притворяться, что не хочет подойти. Она осторожно прилегла на кровать рядом с матерью. Эйвери не смогла обнять ее так, как хотела, поэтому просто прикрыла глаза, ощущая присутствие дочери рядом. С этим чувством полной безопасности, она впервые просто заснула за последние пять дней. *** Рентгеновские снимки также принесли отличный результат и на следующий день Эйвери полностью вправили челюсть. Из-за этого вся нижняя половина лица безумно болела, будто она неделю жевала ириски без остановки. Ей дали список продуктов, которые можно было употреблять в пищу в последующие пару недель (не так уж и долго), и напомнили, что не стоит долго разговаривать без реальной необходимости. Засчет этого, состоявшийся днем разговор с Коннелли был очень коротким и только по делу. Когда он пришел, Роуз сидела в кресле для посетителей, общаясь на Facebook. Ее друзья посылали наилучшие пожелания матери, а также вспоминали, насколько крута она была. Новости о случившемся разлетелись по всем каналам и Эйвери стала чуть ли не героем. Как только Коннелли появился в дверях, Роуз приветственно помахала ему и поднялась с кресла. Она направилась к выходу, чтобы дать им возможность поговорить, но Блэк остановила ее. – Нет. Останься. Даже столь маленькая фраза причинила ей боль, но она была никчемной по сравнению с той, которую пришлось испытать всего пять ночей назад. – Она права, – кивнул Коннелли. – Присядь, Роуз. Ты также прошла через весь этот ад. Ты стала частью этого, поэтому заслуживаешь получить информацию.