— Я знаю, но я хочу, чтобы он чувствовал, что может поговорить со мной, и я пойму, почему это была хорошая игра или нет, почему он играл хорошо или почему ему пришлось непросто. Я хочу понимать. Я играю бровями, когда мы останавливаемся возле книжного магазина. — Вау. Всё серьёзно. Элайджа Голдберг хочет освоить какой-нибудь вид спорта для своего парня. — Вот именно, — говорит он, открывая дверь, а затем мягко толкает меня через порог. — Так что пойдём со мной сегодня вечером, и ты прощена за всё, что мне предстоит вынести. Я поведу. Ты будешь диджеем крутого праздничного плейлиста в дороге. Я угощу тебя горячим какао с маршмеллоу. Ты объяснишь мне правила игры. Таков план. — Если я смогу не заснуть во время игры, — ворчу я. — Как будто это имеет значение, — говорит он. — Ты могла бы объяснить всё даже во сне. — Попробуй иметь отца, который увековечен в Зале хоккейной славы, и посмотри, выйдешь ли ты невредимым. Я машинально бормочу себе под нос статистику Кубка Стэнли. Ты понимаешь, насколько это тревожно? — Ого… — Элай хватает меня за руку, заставляя нас остановиться. — Это он? Я бросаю взгляд в дальний конец магазина, где Джонатан стоит спиной к нам и пополняет запасы свежей партии детективов, которые он продал вчера. Только на этот раз он расставляет их на полках прямо на уровне глаз. — Вот ведь ублюдок, — шиплю я, бросаясь к нему и таща Элая за собой. — Он переставил мой любовный роман про маленький городок на Аляске! — Так это он, — шепчет Элай. — Срань господня, Габби. — Заткнись. Даже не говори этого. — Он такой сексуальный. Я бросаю на Элая убийственный взгляд. — Что бы сказал Люк? — Люк сказал бы, что у меня есть глаза. Я сказал, что он горячий, а не то, что я хочу с ним трахнуться. — Вот и хорошо. Потому что я сейчас сама его трахну башкой об стену, — бормочу я. Услышав нас, Джонатан оглядывается через плечо, прищуривается, глядя на Элая, затем переводит взгляд на меня. — Мисс Ди Натале. — Ты переставил мои романы. Он выгибает тёмную бровь. — Ничего страшного. Я сам представлюсь, — протягивая руку к Элаю, он говорит: — Джонатан Фрост. — Элайджа Голдберг, — Элай улыбается Джонатану, и в его глазах определённо мелькает огонёк. Я наступаю ему на ногу, заставляя его поморщиться. — Чёрт, Габби. — Ах, так она со всеми такой ангелочек, — говорит Джонатан. Элай смеётся. Я хмурюсь. Джонатан ухмыляется. Если бы у меня были магические способности, я бы обрушила на него увитую гирляндами люстру, висящую над нашими головами. — Итак, Габриэлла, — говорит Джонатан, — я не знал, что сегодня день под девизом «Приведи своего друга на работу». — Не угадал. Сегодня день «Приведи своего соседа-по-комнате-детского-психотерапевта-и-публикующегося-детского-автора-на-чтение-вслух-и-марафон-раздачи-автографов», — говорю я ему с широкой, торжествующей улыбкой. — Соседа по комнате, — повторяет Джонатан. На его челюсти опять подёргивается мускул. Костяшки его пальцев побелели от того, как он стискивает детективы обеими руками. Элай обнимает меня за талию и улыбается мне. — Мы также лучшие друзья. С тех пор, как она была скромной первокурсницей, которая приставала к моей прекрасной персоне старшекурсника. — Неправда! Сказать, что я не могу найти библиотеку — это не подкат! Элай улыбается. — Моя версия мне нравится больше, — он снова поворачивается к Джонатану. — Я показал ей, где находится библиотека, мы поладили, и с её второго курса мы живём вместе. Джонатан моргает. — Живёте вместе. Ты. Она. — И Джун тоже, — беспечно говорит Элай, — которая на два года младше меня и на год старше Габби. У нас с Джун была совместная программа, затем Джун поладила с Габби, когда я познакомил их, пока мы занимались в библиотеке. Я тот самый клей, который сделал нас троих соседями по комнате, когда они ещё учились на первом курсе, а я остался для магистратуры. Что-то в выражении лица Джонатана меняется. — А. Понятно. Элай наклоняет голову. — Это, наверное, прозвучит странно, но…ты выглядишь знакомым. Джонатан с минуту пристально смотрит на него. — Да, если подумать, ты тоже. — Детей нет, верно? — Боже, нет, — отвечает Джонатан. — Пока что, во всяком случае. Я пытаюсь и совершенно не могу представить себе Джонатана, обладающего хоть одной каплей нежности в теле. — Ты же знаешь, что детям нужны такие вещи, как тепло, улыбки и беседа, которая превосходит сухой сарказм, верно, Фрост? Джонатан бросает на меня испепеляющий взгляд. — Может, мы ходим в один и тот же спортзал? — тепло говорит Элай, пытаясь сгладить неловкость. Джонатан бросает взгляд в его сторону. — Да, может, так оно и есть. Я завсегдатай заведения на… Оставляя этих двоих наедине с их раздражающим маленьким сеансом сближения, я высвобождаюсь из объятий Элая и направляюсь в комнату отдыха, чтобы повесить пальто. Их беседа продолжается без меня, и к тому времени, когда я возвращаюсь, они выглядят давними приятелями, разворачивают праздничные тарелки с печеньем (которые я заказала для сегодняшнего мероприятия, так как была слишком измучена, чтобы печь) и спорят о вредном воздействии сахара на организм. Я громко прочищаю горло. Они смотрят на меня. Постукивая по своим наручным часам, я выгибаю бровь, идеально подражая Джонатану. Уголок его губ приподнимается, прежде чем он прикрывает рот рукой и прочищает горло. — Как в зеркало посмотрел, — говорит он. Я показываю ему язык. — Вот так я уже не делаю. Игнорируя Джонатана, я поворачиваюсь к своему бывшему лучшему другу, ставшему предателем, и говорю ему: — Тридцать минут до начала, Элайджа. Мой телефон начинает вибрировать в кармане платья, когда Элай и Джонатан возвращаются к болтовне. На самом деле, я запоздало осознаю, что он вибрировал уже какое-то некоторое время. Извлекая его, я чувствую, как мои плечи напрягаются. Очередное сообщение с незнакомого номера. Но я знаю, кто это. «Ты получила цветы?» «Я хочу поговорить». «Пожалуйста, Габби. Прошло шесть месяцев. Разве ты не можешь дать мне ещё один шанс?» — Что такое? — спрашивает Элай, наблюдая, как я сжимаю телефон до побеления костяшек пальцев. Я качаю головой, блокируя номер, затем засовываю телефон обратно в карман платья. — Ничего. А теперь прошу меня извинить. Мне нужно поговорить с мистером Фростом. Проходя мимо Джонатана, я указываю пальцем в сторону комнаты для персонала. Джонатан что-то бормочет себе под нос, затем следует за мной. Дойдя до арочного прохода, ведущего на кухню, я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему лицом. Он отрывает взгляд от моей задницы. У него хватает такта выглядеть немного смущённым, и на его щеках появляется румянец. — Закончил? — спрашиваю я. Он отводит взгляд. — Я не хотел… — он прочищает горло, теребя воротник. — У тебя мишура на…